Введение в когитологию: учебное пособие - Фефилов Александр Иванович - Страница 2

4. Главнейшая и наиболее трудная задача – обучение ВЫЧИТЫВАНИЮ МЫСЛИ. Экстериоризация мысли не отделима от процедуры ФОРМУЛИРОВАНИЯ МЫСЛИ. Сформулировать высказывание о том, что сказал какой-то автор, вовсе не означает – озвучить мысль словами автора. Наши учащиеся и без того говорят много чужими словами. Чужое слово не коррелирует с собственной мыслью. Значит это говорение осуществляется часто безотносительно к мысли. Учащийся не выходит за пределы поверхностной вербальности – бездумного говорения. К этому приводит почти языческая привязка к культу звучания (Это самообман – узнал, как называется, и думаю, что знаю). Единственным объектом внимания становится пустое слово. О каком-либо знании здесь говорить не приходится.

Чужая мысль станет своей (интериоризуется) только в том случае, если обучающийся постарается подобрать для нее собственную языковую форму. Он должен переодеть мысль в вербальное платье собственного производства. Это подбор своего формально-вербального кода для обозначения и выражения мысли. (По сути – "риторическая", оформительская работа). От этого осваиваемая мысль станет ему только дороже и интереснее. Так чужое, хотя бы наполовину, формально, станет своим. Эту работу следует проводить умело, и самое главное – сдержанно.

С одной стороны, если переусердствовать, то можно переиначить оригинал до неузнаваемости – велика вероятность, что тотальная не синонимическая и не аналоговая переформулировка приведёт к перепониманию.

С другой стороны, тот факт, что одни и те же термины и терминологизированные слова в различных местах оригинального текста могут указывать на разные идеи, т. е. обозначать не одно и то же, открывает большие возможности для иновысказываний, прерифраз (иносказательных формулировок) без искажения смысла. В таком случае слово-термин выступает не тождественным самому себе и его переформулирование даже облегчает понимание.

Но это еще не все. Чужую мысль нужно перевести на свой вербально-смысловой код, т. е. обработать ее – связать с собственным научным опытом, увязать с предшествующим интеллектуальным материалом. Данное умение прививается не сразу, а постепенно. Исходить нужно из того и учить тому, что интерпретация – это не безотносительный пересказ, не воссоздание, не реконструкция исходного мыслительного понятия, не простая констатация идейного содержания.

Интерпретация включает сравнение с другими точками зрения, в том числе и со своим взглядом на проблему. К тому же всякая интерпретация имеет своим неизбежным продолжением экстраполяцию мотивированных идей прошлого на современное миропонимание, или наоборот.

Не следует забывать также, что сектантская вера в правильность какой-то одной идеи тормозит познание и учение вообще. Вероятно, поэтому обучающий не должен ограничивать обучающегося знанием одной концепции, без сопоставления с другой, без обсуждения противоположных взглядов и различающихся подходов. В противном случае обучающийся не разовьет в себе творческое мышление и будет содержать свое сознание в догматическом состоянии, с чем мы, к сожалению, сталкиваемся довольно часто.

Необходимо отойти от анализа слов и перейти к анализу мысли. Анализ предполагает расчленение целого на части с помощью языка. Расчленение авторской мысли на составляющие ее понятия – это не простое декодирование. Это ее вычленение из массы других мыслительных понятий, а также соотношение с этими понятиями, ибо мысль не может существовать без взаимосвязи. В конечном счете это построение нового мыслительного кода, представляющего собой не тавтологию авторской мысли, а её аналоговое или даже креативное, эвристическое преобразование.

Следует отметить, что интерпретация смысла (а не слов и выражений!) таит в себе много препятствий и трудностей. Тормозит усвоение "невещественность", умозрительность обозначаемого. Научный текст в отличие от художественного, в котором незримо присутствует реально-онтологическая ситуация, часто не имеет опоры на предметные образы (особенно в лингвистике). Чтобы интерпретация не превратилась в разговор ни о чём, нужно эти образы создать, т. е. безо́бразное сделать образным и дать опору для умопостижения, иначе говоря – создать промежуточный ментальный знак. Для этого обычно используется метафорический язык (даже физики часто прибегают к нему). Необходимо привлекать особый вид наглядности – схематизировть предмет мысли (Такая идея реализована в предлагаемом учебном пособии). Не следует забывать, что знание о любом объекте мысли приобретается не только с помощью языкового знака!

Только с учетом вышесказанного мы перестанем учить словам и начнем учить предметам мысли. Как видим, это проблема превращения абстрактного понятия в воспринимаемый "предмет" посредством промежуточной знаковой системы. Только так можно сформировать умственное видение и слышание.

Обучение – это создание условий для восприятия чужих понятий и мнений. При наличии благоприятных условий (определенных базовых знаний по излагаемой теме) обучающий может формировать и корректировать с помощью языка научное сознание обучающихся.

5. Аналитическое представление авторских идей преподавателем и/или обучающимся завершается процедурой синтеза. Осмысленное поэтапно и порознь необходимо снова собрать в единое целое. Это не обязательно означает, что нужно создать свой третичный текст под команду преподавателя: "Давайте сделаем резюме прочитанного / вспомним основные положения обсуждаемого текста/…" и т. п. (Хотя и эта традиционная процедура хороша по-своему, но она не является синтезом, поскольку снова связана только с воспоминанием и с линейным, пошаговым текстовым изложением). В качестве синтезирующего завершения работы над текстом можно было бы предложить создать диаграмму, а точнее – полиграмму (многостороннюю фигуру, конструктивную схему) текста, представляющую собой многомерную сеть терминологических или терминообра́зных наименований, отражающих концептуальный авторский подход.

Структура данного учебного пособия такова. В первой части интерпретируются взгляды философов на язык, на его связь с сознанием, на его роль в познавательном процессе. Толкование языкового феномена представлено в исторической перспективе – в античный период, в средневековье, в эпоху просвещения. Во второй части пособия освещается, главным образом, философско-лингвистическое направление исследований с акцентом на языковедческой части, поскольку ученые, взгляды которых подводятся под данное направление, в большей мере лингвисты и филологи, чем философы. Определяя язык и его связь с мышлением, они выстраивают методологическую базу для своих конкретных лингвистических исследований. Можно сказать, что они исследуют философию языка в рамках языкознания.

Учебный материал распределен по следующим рубрикам: 1. Определение главного авторского подхода к языку. 2. Портрет. Авторская справка. 3. Основные труды и источники. 4. Основные концептуальные векторы исследования (взгляды, идеи), представленные в виде обучающих текстов-интерпретаций. 5. Полиграмма обсуждаемых проблем.

1. Лингвофилософские взгляды на язык

1.1. Платон (428/427–347 до н. э.). Язык – средство выражения представлений о вещах с помощью истинных и ложных имен

Платон – древнегреческий философ, родоначальник дефинитивной философии; ближайший ученик Сократа. Подлинное имя – Аристокл. Платон – прозвище, которое Аристокл по преданию получил от Сократа (ср. греч. platus – полный, широкоплечий). Изобрел будильник, в котором впервые применил принцип реле в гидравлике. Основатель собственной школы – Академии (ср. Академ – афинский герой), в которой велись беседы «сократовского типа» (включение в вопрос, требующий утвердительного ответа, готового определения, содержащего в себе скрытое противоречие), проводились диспуты, читались лекции. Положил начало учению об идеях как первообразах, на которых строится вещный мир. Отсюда противопоставление духа телу и предпочтение первого последнему. Тело движимо изнутри, потому что одушевлено. Вещь не одушевлена, поэтому движима извне. Душа находится в плену у тела, поэтому всякий раз обманывается по его вине. Душа через глаза изливает мягкое свечение, аналогичное дневному свету – подобное устремляется к подобному. Тело преходяще, душа вечна. «Душа наша существовала до того, как мы родились». Она обладает способностью мыслить. Душа продолжает жить после физической смерти тела. Любить следует вечное и неизменное – душу и идею (ср. «платоническая любовь»), а не тело и вещь. Тело не достойно любви, потому что оно тленно. Отсюда аскетическое отношение к страстям, связанным с телесными и вещными благами, ср.: «Страсть – приманка зла». Идея блага – это стремление к истине. Истина относится к сфере знания – знания теоретического, а не практического. Она проявляет себя в определении, т. е. в отношении языкового выражения к идее. Всякое знание требует однозначной дефиниции в виде простого или сложного наименования. Знание должно быть логически правильно сформулировано. Поскольку душа бессмертна и памятлива, то процесс познания – это припоминание виденного в потусторонней жизни. Не следует забывать, что «без смешного нельзя познать серьёзного и, вообще, противоположное познается с помощью противоположного».