Сплошное свинство - Онищенко Алексей - Страница 12

— Лакей — он и с рацией лакей, — прокомментировал Свин, когда за нами закрылись двери лифта…

Пентхаус встретил нас уютом, покоем и звуком щебетанья птиц из зимней оранжереи. Апартаменты не принадлежали Отделу — здесь жил некий очень богатый человек, о котором в свободной прессе обычно упоминали с завистью, а в коммунистической — с ненавистью. На самом деле он финансировал и тех и других, являясь фактически негласным королем российских печатных СМИ. К Отделу он не имел прямого отношения. Поговаривали, что его благорасположение обусловлено неоценимой помощью, которую кто-то из сотрудников оказал ему в построении газетной империи. Но это были только слухи. В любом случае, пентхаус предоставлялся нам бесплатно, на сколь угодно длительное время и в любой момент суток. На открытой террасе сотрудники встречались с Ангелом, в зимнем саду проводились общие собрания.

Мы вежливо поздоровались с горничной фотомодельной внешности в строгом черном платье и белом переднике. Не задавая вопросов, девушка провела нас на открытую террасу, привезла столик с кофейником и пышными сдобными булочками, разлила кофе (мне — в чашку, Свину — в специальную пиалу-миску), после чего молча удалилась.

Мы остались одни. Ангел являлся не по расписанию, а когда хотел. Иногда приходилось подождать. Потягивая горячий ароматный кофе, мы рассматривали панораму Москвы, открывшуюся с крыши здания. В такие минуты полагается наслаждаться жизнью. Однако у меня это почему-то не получалось. Какой-то маленький червячок копошился в сознании. Не страх, не паника, не обида. Что-то другое — беспокойство или, пожалуй, мнительность. Кажется, пустяк, но из-за этого пустяка даже изысканный кофе отдает горечью…

— Хороший город, — сказал Свин, щурясь от солнечных бликов. — Не будешь скучать по нему в Испании?

— А о чем здесь скучать? — не согласился я. — Большая помойка. Коренные жители ведут себя как полуживые пенсионеры, приезжие рвут друг друга на части, словно пираньи в аквариуме. И ради чего?

— Чтобы смотреть на Москву таким вот ранним утром с террасы своего пентхауса, — серьезно ответил Свин.

Я знал, что он не мыслил себя вне России. Всем сотрудникам Отдела давалась привилегия выбирать для себя место следующего рождения. Большинство, насколько я знал, останавливалось на Европе или Северной Америке. А Свин застолбил молодую семью, живущую в Рязани. Он не хотел увидеть свет в столице: считал, что у провинциалов больше шансов преуспеть в жизни. Его время рождения близилось. Супруги уже купили домашний кинотеатр, получали кредит на машину, а сразу после машины у них был запланирован ребенок. Так что где-то года через полтора в Рязани ожидалась реинкарнация одного из лучших офицеров Отдела, по совместительству — Кристины А. Свин даже выбрал свои будущие наклонности, предпочтя писательскому таланту математику и логическое мышление. Так легче, по его подсчетам, сделать карьеру в сфере информационных технологий. Иногда мне казалось, что он расписал свою новую жизнь до мельчайших подробностей. Роддом — школа — МГТУ — создание собственной компании — пресловутый кофе на крыше пентхауса. В отличие от меня он был готов штурмовать этот город из жизни в жизнь…

— Здравствуйте, — раздалось за нашими спинами.

Мы обернулись. Ангел, как всегда, появился неожиданно. Он не любил, чтобы кто-нибудь видел, как его тело материализуется из воздуха. Поэтому всегда выбирал подходящий момент. Вроде никого нет рядом — и вот, пожалуйста, в двух шагах от вас стоит представитель небесного мира. Длинные пепельные волосы почти закрывали лицо и ниспадали на плечи мягкими пушистыми волнами. Белые крылья сложены за спиной. Кисти рук, по обыкновению, скрыты в широких рукавах тонкого хитона.

— Приветствуем тебя, Ангел, — поклонился за нас двоих Свин. — Как тебе наше последнее задание?

— Давайте сядем, поговорим, — сказал Ангел.

Он не любил спешить и вести разговоры стоя. Утверждал, что в ногах правды нет. Зная это, владелец пентхауса уставил террасу множеством столиков, скамеек и даже кресел, на которых можно было с комфортом расположиться для неспешного длинного разговора.

Свин и я уселись в плетеные кресла. Ангел облокотился на крышку большого черного рояля, на котором никто никогда не играл.

— Задание на пять с плюсом, — ответил на вопрос Свина Ангел.

— Спасибо, — склонились в почтительном кивке наши головы.

Наступило неловкое молчание. Мы не знали, с чего начать. На моей памяти я всего один раз видел, как вручались наградные кресты. Церемония была простой, без пафоса. Начинать ее полагалось Ангелу. А он медлил.

— Почему ребята опаздывают? — возмущенно удивился Свин. — Я, конечно, понимаю, что мы не со всеми в Отделе хорошо ладили. Но ради вручения крестов могли бы и забыть старые обиды…

Только после этих слов моего офицера я вдруг понял, что меня смущало все это время — нам не встретился хотя бы один сотрудник Отдела. Учитывая, что на пенсию в Отделе уходили ой как нечасто, данный факт, мягко говоря, вызывал недоумение. Терраса просто должна была рябить от знакомых лиц. Даже Локки, даже Варшавский, при всей своей к нам со Свином неприязни, не могли пропустить столь важное, я бы даже сказал протокольное, мероприятие.

— Ребята не придут, — коротко сказал Ангел.

Может, мне показалось, а может, свет солнца действительно померк. Усилившийся ветер набросился на распотрошенную Свином булку. Белые крошки, попав в цепкие объятия холодного воздуха, сначала взмыли вверх, а затем, перемахнув через перила, полетели к земле, на корм воронам. Мы со Свином угрюмо молчали. Отсутствие сотрудников на церемонии награждения было экстраординарным событием. Значит, случилось что-то очень и очень неприятное.

— Отдел расформирован, — сообщил нам Ангел.

— Что?! — в один голос воскликнули мы.

— Отдел расформирован, — бесстрастно повторил Ангел. — Служба Справедливости добилась его закрытия. Все сотрудники в данный момент находятся на местах, ожидая дальнейших распоряжений от независимых наблюдателей.

Я ошеломленно молчал, пытаясь сообразить, какие эмоции в данный момент должны возникнуть в моем сердце. Мне было известно, что деятельность Отдела вызывала постоянные нарекания со стороны Службы Справедливости. Мы иногда пересекались с их оперативниками. Бесстрастные, скользкие ребята. Все как один в черном, все как один аккуратно подстрижены, выбриты и в темных очках. Естественно: их служба носила совершенно легальный характер, поэтому и выглядели они как заурядные клерки, подражающие, ради разнообразия будней, стилю Нео из «Матрицы». Служба Справедливости — СС, как мы ее называли между собой, — была прямым антиподом Отдела. Мы разрушали веру — они тщательно взращивали ее, следили за тем, чтобы верующий всегда получал то, во что он верит. Эсэсовцев не интересовал нравственный характер веры конкретного человека — они пестовали веру вообще, а на слезинки ребенка и прочие сентиментальности им было глубоко наплевать. Пару раз Ангел обмолвился, что на небесах все ужасно обеспокоены упадком веры среди людей. А потому СС набирает все большую и большую силу — считается, что они помогают понять людям пользу веры. Больше уверовавших — больше мыслей о небе. А о нравственности можно будет подумать как-нибудь потом, по достижении нужного объема…

— Печально, — сказал Свин. Видимо, новость огорчила и его.

— Спасибо за соболезнования, — поклонился Ангел.

— Извините за прозу, — вмешался в разговор я, — но как насчет нас? Мы же выполнили последнее задание. Нам положены кресты.

Ангел покачал головой. Затем развернул крылья и достал откуда-то из глубин хитона два черных бархатных футляра.

— Вот ваши кресты.

Мы со Свином как завороженные уставились на его руки. Кресты были совсем маленькие, изящные. Если повесить на лацкан пиджака, все подумают, что это клубный значок.

— Наконец-то, — протянул копыта к футляру Свин.

Но кресты ему не достались. Ловким, проворным движением Ангел убрал футляры за спину.