Вампир… ботаник? - Белова Елена Петровна - Страница 55

Микеле и Джано облегченно вздохнули, подумав, что миссия по спасению закончена, и потребовали, чтобы я ушла, и ушла быстро! Тут очень опасно, они должны выжечь мортугов, пока это возможно.

Но они рано обрадовались. Нет, я ушла, причем в ту сторону, куда просили, и даже на горящее дерево не наткнулась по дороге. Но я вернулась.

Микеле, уже нацелившийся метнуть в расползающихся мортугов очередной огненный заряд, взвыл, когда снова увидел мою пошатывающуюся фигуру. Я топала прямо к остаткам мортугов, не реагировала на окрики и кого-то уговаривала «сделать из этих уродов колбаску». Джано рванулся ко мне – уговорить уйти и, если надо, выпихнуть силой, но я спустила на землю птицежора и пообещала, что «щас будет все путем, защита, как «Орбит», всегда придет на помощь!»

– Дарья, а кто такой «Орбит»?

Я вернулась в реальность. К оживленному Алишеру, молчаливо разлегшемуся у меня на животе Левчику и тихому Менялке, который под шумок уплетал опытную партию варенья из местных ягод…

– А он что?

– Кто? – не понял Шер.

– Ну птицежор! Он что сделал?

– А он мортугов собрал.

– Как?

– Ну… Ты скомандовала, он и стал собирать. Замотал в паутину, упаковал, как эти твои… сосиски. Вампирам осталось только чары сверху наложить. Так кто такой этот «Орбит»? Он правда всем помогает? Ой, а как красиво ты спалила соседскую свалку…

Глава 27

Из рапорта Дауда ибн-Саддих из расы мутахаллиб (изменчивых) земли Асфер. Ныне – летучей головы.

Выбраться из Инфериоры оказалось сложнее, чем забраться в нее – острозубые растревожились и принялись дотошно обследовать каждый угол. Пришлось затаиться в собственном тайнике, переждать волнение и, выждав должное время, прокрасться укромными закоулками в приютивший меня дом…

Однако добравшись до искомого дома, я замер и подумал, что, возможно, зря ушел из башни. Клянусь кольцом пресветлого Нейгэллаха и кинжалом его темного близнеца, там точно было спокойнее.

По словам седобородых мудрецов, именно так выглядит джахрим – место загробного пребывания для заблудших и недостойных. Огонь, обжигающий тело, нестерпимый шум, терзающий слух, и непристойные зрелища, смущающие сердце.

Деревья полыхали, треща и искрясь в темноте, вопли возмущали ночное спокойствие и сеяли страх, а зрелище… Одного вида пожара в саду «солнцеглазого» было уже достаточно для того, чтобы разрушить покой правоверного и его веру в порядок, а тут еще добавилось зрелище моей временной хозяйки, скачущей по саду в своих (о, Шергэллах и его козни!), в своих непристойных шароварах, да еще с открытой шеей!

Разбуженные соседи не знали, куда смотреть: то ли на пожар, то ли на это вместилище многих мер пахлавы…

– Расист неполиткорректный! – вопило вместилище. – Я требую…

Я тут же возблагодарил Нейгэллаха за милости его. Пусть я мутахаллиб, изменчивый, потерявший тело, пусть глава клана моего снова назовет меня неповоротливой ящерицей, но от одного позора я был избавлен: это не моя рабыня сейчас при всех поносила мое имя!

Острозубый добр в ущерб собственной силе или попросту слаб, потому что ни один мужчина не стерпел бы такого… или не слаб…

Застыв от удивления, я смотрел, как одним словом хозяин дома услал это подобие девы прочь, а затем вытянул руку… По земле хлестнуло огнем, и новый костер запылал между деревьев. Так вот как начался пожар: по желанию вампира? Но почему?

«И кто из аргентумов может так?» – промелькнуло у меня в мыслях.

Я не видел такого. И не слышал… даже тогда, когда меня убили. Не потому ли…

– Береги-и-ись! – снова пронесся по саду дикий вопль, и стало ясно, что сегодня именно Шергэллах простер свою длань над этим несчастливым домом. Моя хозяйка вернулась. И к тому же с проклятой тварью из пауков (дэв забери это порождение шайта!), имевшей по отношению ко мне нечестивые намерения.

Я постарался поскорей найти укрытие, ибо земля уже дрожала под ногами торопившихся на шум и пожар соседей, но и у дома мне не было покоя. Во-первых, там оказались мальчишки, а мальчишки – зоркое племя. А во-вторых, моя временная хозяйка воистину была вездесуща и сейчас же возникла рядом. Хвала Нейгэллаху пресветлому, паука в ее руках больше не было, но возрадоваться по поводу этого обстоятельства я не успел.

В следующий миг случилось событие воистину досадное и чреватое многими неприятностями…

Наш многоумный (и крайне скупой!) сосед, увы, не сдержал досады из-за некоего приключившегося на его чердаке разорения и грозящих ему убытков и весьма громко поминал в своих причитаниях мою хозяйку… Та вновь не проявила ни малейшей скромности, присущей девицам, и, на радость собравшимся, вступила в спор, всемерно понося соседскую скаредность. Призвала на его голову какую-то санинспекцию, пригрозила нашествием «профсоюза дворников» и посетовала, что «экологов» на него нету, на «нарушителя Киотского протокола».

Обозленный (и весьма напуганный неизвестными проклятиями) сосед не сдержал гнева и перевел препирательства на внешность злоязыкой противницы.

– Умолкни и устыдись, слону подобная! Приличествует ли девице такое поведение? Увы, мы живем во времена, когда дочери бегемота смеют поднимать голову от пола и указывать правоверному… куда смотрит хозяин дерзкой? Хотя… к чему ожидать силы характера от подобного зайцу…

Хрясь!

Напрасно сосед позволил себе увлечься руганью. Напрасно. «Дочь бегемота» слушала его молча совсем недолго. А потом последовало гневное: «Ах ты, сморчок облезлый!» – от которого зрители испуганно присели, и послышался треск сломанного дерева. Потерявший бдительность сосед потерял заодно и равновесие и, судорожно взмахнув руками, сорвался со своего недоразрушенного чердака…

Прямо в негостеприимные объятия раскинувшейся под стеной дома свалки.

Увы нам.

Премудрый Чшэн (достойный был человек, даром что предавался греху винопития) учил: не рыдай о горестях своих, ибо настанет день, и придут худшие горести, и тогда пожалеет печальный, что не радовался ранее. Да, я тоже не сумел постичь всей глубины этой премудрости. Хотя, кажется, проще сказать так: не расстраивайся, ведь дела всегда могут стать еще хуже!

Когда сосед соприкоснулся с месивом свалки, в воздух полетели всяческие ошметки и остатки, увы, не сдерживаемые теперь густым забором. Вот тогда я и понял про «хуже». Добро бы еще вид, но аромат… пожелаю такого только злейшему врагу!

Собравшиеся зеваки заахали, принялись отряхиваться… и ругаться. Одни злились на соседа, другие на Дарью, зачинщицу всего переполоха, третьи винили всех подряд и предрекали очередной конец света… пока до моей хозяйки не дошло, как ее на этот раз обидели.

– Так ты еще и наш двор решил испакостить? – взвыла эта дочь горести голосом дэва, не кормленного неделю. – Ты… да ты… Да чтоб у тебя в гареме были самки таракана мадагаскарского! Да я тебя в «Даместосе» утоплю! Да ты… хакарл тебе в штаны и за шиворот!

До сих пор я ни разу не видал, чтобы дерево падало от одного голоса… и почитал это невозможным в принципе!

Оказывается, возможно.

Полыхающее дерево дрогнуло ветками, треснуло… и полетело вниз. На свалку. Горящие ветви усыпали мусор.

Стало тихо.

– О… – после паузы пробормотала хозяйка.

– Сильна… – пронесся уважительный шепот.

– А где этот-то? – нерешительно поинтересовался кто-то из толпы за забором.

– Сгорел? – предположил второй голос.

– И-и-и-и! – тут же с готовностью откликнулась плакальщица.

– Правоверные! – неуместно радостно провозгласил кто-то на высокой ноте. – Восплачем о собрате нашем, ныне оборвавшем нить земной жизни! И пожертвуем на храм, дабы облегчить путь его в светлые сады Нейгэллаха пресветлого…

Правоверные не всегда готовы поверить, что именно возносители славы божьей ближе к Плетущим судьбы (слишком часто божьи слуги уделяли внимание не столько душе собеседника, сколько размеру и содержимому его кошелька). Но в этот миг неверие многих было поколеблено. Свою волю по поводу нового поселенца бог выразил тут же: полыхнуло так, что все сразу перестали спорить, а взялись за ведра и воду.