Вампир… ботаник? - Белова Елена Петровна - Страница 26

– Аргентумы идти хотят – а ты в дверях, как дэв, пришедший за платой жизни. – Алишер смотрел на упившийся наконец вволю сторожок и повествовал о «событиях». Я тоже была занята делом: слушала и параллельно пыталась избавиться от ящерки, а та упорно лезла мне на ногу и шипела, как невыключенный телевизор.

– Зачем?

– Неважно. Они тебе велят дорогу уступить, а ты как не слышишь. Они и зашипели: «Спать». И ты уснула.

– Да? – Я с сомнением осмотрела интерьер. Ну он был такой… странненький. Ящерка, которую я чуть не использовала вместо оружия – это еще не самая большая странность. По вампирской спальне-библиотеке как Мамай прошел: книги вразброс, одна вообще на занавеске висит непонятно как, постель в обломки, теперь на ней если кто и уснет, то Дюймовочка, она мелкая, ей пофиг. Занавески будто авангардист оформлял или банда тинейджеров – не поймешь, чего больше, дыр или таки пятен? Пол уделан водой пополам с перьями, стружками и сухими травами (бывшими сухими, сейчас мокрыми-и). Ящик для ящерицы сдвинут, и там что-то стучит и шипит. Для завершения картины еще две детальки: ящерка в поиске меня и сторожок в нирване.

Мм… если я спала, то кто это натворил?

Не Мамай же, в самом деле?

– Только ты как-то неправильно уснула, – вздохнул Шер, проследив за моим взглядом. – Я тебя даже поднять не успел, когда ты упала.

– Поднять меня?

У мальчика что-то не так с оценкой собственных возможностей.

– …а ты встала сама. – Мальчишка не обратил на мои слова ни малейшего внимания. – Сказала, что надо же разобраться, и предложила всем выпить.

– Кому – всем?

– Судя по всему – книжкам, – хмыкнул Алишер. – Только они перед тобой и были. И судя по тому, как им досталось через пару минут, ты очень обиделась на них за отказ. Сказала, что хотела по-хорошему, а раз они не понимают… и вылила на них весь спирт, который вы не выпили вчера. Занавески пострадали за компанию. Они якобы отказались от закуски.

– Так…

– Следующей подвернулась кровать. Ее ты обвинила в этом… как его… хамском поведении и пнула.

Я покосилась на кровать. Вечная ей память. Про перья не спрашиваю, ясно, откуда они взялись.

– Ну а потом ты сказала, что вот теперь-то кое-кто узнает, кто тут вкусный, открыла ящик, отобрала у матери новорожденного скалодыра, и…

– Кого?

– Ну вот же, ящерица. Они скалы дырявят. Их растят и скальникам продают, чтобы пещерные ходы проплавляли.

Ага. Скалодыр. Новорожденный. И то, что стучит и скребется в ящике – это его мама, у которой я отобрала детку, чтобы использовать в качестве бейсбольной биты.

Ну, просто зашибись.

Джано, тебе до меня расти и расти.

Я взяла этого вроде как скалоплавителя на руки. Надо же посмотреть, вдруг я ему сломала что-нибудь. То есть не вдруг, а что именно сломала… Твою швабру. Докатилась, уже новорожденных от тебя прятать надо, тоже мне, сумотори.

– Не успела. – Похоже, моя покупка была телепатом. – Ты ее только в руки взяла, и я… ну…

– Что?

– Облил тебя водой. Чтобы разбудить.

Я осторожно отложила ящерку в сторону, погладила по теплой серо-зеленой головке и уставилась в потолок.

Мальчишка выдержал четыре секунды.

– Что?

– Спасибо говорю. Тому, кто там, наверху. За то, что меня украли бандиты, – посмотрела на офонаревшее личико и добавила: – Без этого меня бы никогда не занесло на рабский рынок. И не попался бы ты мне, такой сообразительный. Блинчики будешь?

Но блинчики – это не муравьи. В смысле, сами собой не заводятся. Поэтому, пока тесто доходило, мы с моим передвижным интернатом успели прибрать комнату, уложить книги, воссоединить мамашу-ящерку с ее ребеночком (ребенок активно возражал, но его никто не спрашивал) и поругаться из-за пропавшего печенья. Нет, мне не жалко… а я говорю – не жалко! Не жалко, я сказала! Верите? Ну то-то же. Просто ребята должны привыкать, что не все в доме, что лежит на видном месте и смахивает на еду, действительно можно есть.

Я объясняла, приводила примеры с участием Даиза (то есть змеюки в его капюшоне) и сторожков (сторожок, незаметно просочившийся на кухню, активно шипел, наглядно подтверждал каждое слово и норовил втихую запустить корешок в тесто). Я даже поделилась собственным незабываемым опытом превращения в «Дарью перелетную» и продемонстрировала вроде как безобидную с виду соль.

Думала, поняли. Как же.

– А зачем ты нам это говоришь, дочь пустыни? Я не собираюсь есть эту грубую пищу! – заявило лазурное чудо.

Куда ж ты денешься…

– Я еще не выучил, что тут можно есть, – улыбнулся Рад. – Так что чем накормите, то и съем. Сам обещаю не искать.

И на том спасибо. Интересно, что значит «еще не выучил»?

– А я обещаю, что не возьму еду без спроса, – неожиданно нарушил вечное молчание Тагир.

– Я тоже. – У Шера были такие честные глаза!

И я купилась. Занялась блинчиками и пробной порцией варенья из здешней земляники. Есть эту ягоду было трудно, слишком сладкая, поэтому ее использовали как сахарозаменитель: клали в чай, например. А вот варенье должно было получиться неплохим… что это?!

Звук, долетевший до моих ушей, был непривычным. Смех. Детский…

Я немного поборолась с собой, но когда к смеху добавился увесистый «плюх», не выдержала. Убрала с плиты сковороду и пошла смотреть, что так развеселило мой интернат.

Банный бассейн был почти на месте. Почти – потому что как минимум треть воды расплескалась по деревянному полу. На месте были и самодельные туники, которые я выдала интернату этим утром (какое богатое на события утро!). А вот мальчишки оказались явно не на месте.

То есть летать над поверхностью бассейна – это ведь не значит «быть на месте», правда?

Я глубоко убеждена, что если совершенно нормального мальчика запереть на час в совершенно пустой комнате, то в сухом остатке мы обнаружим погром этой самой комнаты. Потому что мальчишкам самой природой предназначено исследовать окружающий мир всеми возможными способами. Поэтому визиты в лабораторию Джано я в общем-то предусматривала.

Но что в процессе «познания мира» они стащат у меня ту самую «летучую соль» и решат малость полетать, мне в голову не приходило. А еще меньше мне могло прийти в голову, что к веселенькой забаве присоединится сторожок. И будет порхать над водой, как укуренная ласточка после пожара на конопляном поле.

Отстаю от жизни.

– Заканчивается! Заканчивается! – заорал вдруг растерявший все свое высокомерие Санни. – И-и-и!

В следующую секунду он взмахнул руками и гулко плюхнулся в несчастный бассейн. Новая порция воды окатила пол, туники и меня. За компанию.

Твою швабру.

Джано

Это слишком… сегодня… слишком… я не понимаю, за что так со мной… Это нерацио… отец карбонадо, больно… это нерационально. И нечестно… я все отдаю, что клялся, за род и защиту. Но разве это… защита?

Раньше они хоть притворялись.

Какая странная мысль. Притворялись? Неужели просто притворялись?.. Все это, про честь служить роду… обман? Ложь… почему я чувствую это только сейчас? Почему раньше верил и терпел безропотно?

Раньше никогда не было так… Так много и так бесцеремонно. Так собственнически. Они уверены, что я не посмею воспротивиться.

Никогда ведь не пробовал. Не пробовал. Мне и в голову не приходило…

Больно… и слабость такая…

Возможно, я не выйду отсюда живым. А я не успел завещание…

А Дарья, а Шер? А тот малыш-оборотень?

Нельзя умирать.

Щупы наконец отлепились от спины. Интересно, где аргентумы их прячут в остальное время? Они ведь тоже челове…

Плита из снежного обсидиана растворила в себе скрепы, но руки отдающего не шевельнулись. Дрогнули… но так и остались бессильно лежать на гладком зеркале камня.

Три темные тени снова придвинулись.

Несколько секунд протекли в томительной тишине. В темном зале не горел ни один факел, ни одна свеча, но это никого не смущало. Те, кому доверено вести ритуал в этих стенах, не нуждаются в свете…