Эрик, сын человека - Ольсен Ларс-Хенрик - Страница 39

Она придвинулась к Эрику вплотную и обвила рукой его плечи. Голова ее легла мальчику на плечо. В такой позе и застал их Хеймдалль, когда вошел в комнату, неся под мышкой ворох каких то мехов.

— Вот, взгляните-ка сюда! — весело воскликнул он. — Не можете же вы и дальше путешествовать без нормальной одежды. Нет, так дело не пойдет! И о чем они только там думали, собирая вас в дорогу?

— Когда мы отправлялись, на уме у них, верно, был один лишь мед, — заметил Эрик.

— Кроме того, мы уехали утром так быстро, — вступилась за асов Труд.

— Хм. Вообще-то это не похоже на Сив и Фригг, чтобы они забыли о таких вещах. Ну да ладно. Вот вам медвежья шкура… На ней вполне можно спать вдвоем, а если замерзнете, так ее еще хватит, чтобы укрыться — она достаточно велика. Смотрите, простужаться в дороге вам совсем ни к чему. А здесь — по теплой кофте из толстой овчины для каждого из вас — оденете их поверх своих курток. По пути вы можете оказаться в каких-нибудь холодных краях. И вот еще по паре сандалий каждому — ваши мягкие кожаные туфли быстро развалятся в горах, а идти пешком, как мне кажется, вам придется немало.

— Спасибо, — поблагодарил Эрик, поглаживая пушистый, шелковистый на ощупь медвежий мех. Вероятно, шкура действительно была очень теплая. Так и хотелось сейчас же набросить ее себе на плечи.

— Кроме того, в шкуру вы сможете заворачивать те вещи, которые в данный момент вам не нужны, и, если будете идти пешком, привязывать их к себе за спину, а если поедете верхом — навьючивать все это на Ховварпнира. Для этого вам понадобятся прочные ремни — вот они.

Труд с благодарностью улыбнулась Хеймдаллю, но ас уже вышел. Правда, на этот раз отсутствовал он недолго и вернулся, нагруженный вяленым мясом, хлебом и свежими овощами.

— Ну что ж, а теперь угощайтесь, — сказал Хеймдалль.

Эрик и Труд не заставили его повторять дважды и с жадностью накинулись на еду.

Пока ребята ели, Хеймдалль рассказал им о своем путешествии.

— Было это давно-давно. С тех пор прошло много времени, что я уже даже забыл, зачем тогда отправился в путь, — начал Хеймдалль. — Может мне просто хотелось посмотреть мир, как, например, Одину в свое время. Как бы там ни было, но путешествовал я, подобно ему, под чужим именем. Тогда я называл себя Риг… ну, да не все ли равно!

Забрался я далеко. В то время у меня еще не было Золотой Челки, и потому путешествовал я пешком. Как-то вечером я подошел к старой, полуразвалившейся хижине. Внутри на полу горел костер. Жили в ней двое стариков, Прабабка и Прадед, как они сами себя называли. Они пригласили меня войти и разделить с ними трапезу. На ужин у них была холодная телятина и грубый хлеб пополам с мякиной.

Прабабка и Прадед были нищие и дряхлые, однако весьма гостеприимные старики. Еда их показалась мне чрезвычайно вкусной, и я прожил у них три дня.

Затем я отправился дальше и вскоре пришел к несколько большей усадьбе. Там также жили муж с женой, называвшие себя Бабка и Дед. Они были не такими старыми, да и жили получше. Когда я вошел, Бабка ткала холсты, а Дед обмолачивал лен. Они также обрадовались гостю и принялись уговаривать меня пожить у них. Я согласился и пробыл у них три дня, а потом снопа двинулся в путь.

На этот раз я шел долго, мне даже стало казаться, что дороге этой не будет конца. Вдруг я увидел большую красивую усадьбу и вошел внутрь. Пол в доме был посыпан свежим песком, лавки устланы мягкой соломой, все вокруг сияло чистотой. В доме было очень светло, ибо окна его выходили на юг. Здесь жили мужчина и женщина, называвшие себя Мать и Отец. Женщина была высокая, светловолосая, в красивом нарядном платье с буфами и серебряным шитьем на груди. Мужчина — также высокий, статный и, вероятно, сильный — сидел и плел тетиву для лука. Здесь меня также прекрасно принимали. К ужину стол застелили белоснежной вышитой скатертью, а угощение подали на серебряном подносе.

Еда была прекрасная — мягкий белый хлеб из муки мелкого помола, ветчина, мясо и птица, а также кувшин крепкого пива, которое мы разливали в кубки с серебряным ободком.

Здесь, как уж повелось, я также пробыл три дня, а потом снова пустился в путь и вскоре прибыл домой. Через некоторое время я — хе-хе! — Хеймдалль хихикнул, — узнал, что девять месяцев спустя после моего посещения каждого из домов женщины там родили по мальчику.

Прабабка нарекла своего сына Трэль. Позже он женился на Тир, и их дети стали первыми рабами на Земле.

У Бабки родился мальчик, его назвали Бонде. Он со временем взял себе в жены Снер, и их потомки стали крестьянами.

Мать тоже родила мальчика, и он получил имя Ярл . Когда он подрос, то полюбил разные военные игры со щитами и мечами. Женой его стала девушка по имени Эрна. Их дети стали грозными воинами и хевдингами.

Хоть и не это было целью моего путешествия, однако результат, как видите, налицо. Ну да с тобой-то такого не случится! — посмеиваясь, подмигнул Хеймдалль Эрику. — Ты не один, с тобой едет еще и Труд.

— Вот именно. — Труд, сдвинув брови, напустила на себя притворно-грозный вид. — Пусть только попробует — увидит, что тогда будет!

— Девочка не выдержала и рассмеялась, а Эрик нежно обнял ее за плечи.

— Ну ладно, а теперь вам не мешало бы поспать. Пойду постелю, — сказал Хеймдалль.

— Не стоит, — ответила Труд, — я и сама управлюсь. Да и, кроме того, надо же опробовать нашу новую медвежью шкуру!

Глава 24

На следующее утро, когда Хеймдалль вошел в их комнату, было уже довольно поздно. Эрик и Труд проснулись. Мальчик стоял возле костра и ворошил угли, пытаясь раздуть угасающий огонь — комната успела порядком остыть за ночь.

Одежда их уже высохла, хотя и стала слегка загрубевшей. Правда, когда Эрик оделся и некоторое время походил в ней, она вновь стала такой же мягкой и приятной на ощупь, как прежде.

Вещи Труд все еще висели на козлах. Девочка лежала, кутаясь в медвежью шкуру, и наблюдала за попытками Эрика вдохнуть жизнь в потухающий костер.

Хеймдалль с утра был бодр и весел, он притащил целую охапку дров.

— А, так ты уже встал, Эрик! — воскликнул он, складывая поленья в костер. — Скоро будем завтракать.

Ас вышел, но через некоторое время снова вернулся, неся в корзине еду — свежие яйца, только что испеченный хлеб, яблоки и большой кувшин парного молока.

— Ты что же, так и не собираешься вставать? — спросил он Труд.

— Сейчас, — ответила она, однако по-прежнему продолжала нежиться под теплой шкурой, которая все еще хранила запах Эрика.

Эрик сделал вид, что ничего не замечает.

Хеймдалль начал пить и есть, не дожидаясь Труд, мальчик притворился, что также очень голоден. Но мысли его были вовсе не о еде. Бросив взгляд на Труд, он покраснел. Почувствовав, что щеки его вспыхнули, Эрик покосился на Хеймдалля, но тот продолжал как ни в чем не бывало поглощать завтрак. Между делом он начал рассказывать о том, как когда-то они с Локи, обернувшись нерпами, отправились на дно моря, что бы отыскать драгоценное украшение Фрейи, ожерелье Брисингов, которое она случайно обронила в воду. А когда наконец нашли, то передрались между собой за право вручить Фрейе ее сокровище.

Эрик почти его не слушал, Труд также, по-видимому, думала о чем-то своем.

— Ну что, разве не забавная история? — спросил, закончив рассказ, Хеймдалль.

— Да-да, конечно! — поспешил заверить его Эрик, стараясь придать своему голосу возможно большую убедительность, чтобы избежать дальнейших вопросов, связанных с содержанием рассказа.

Хеймдалль посмотрел на него и задумчиво наморщил лоб: он чувствовал, что что-то здесь не так. Потом он перевел взгляд на Труд, которая по-прежнему не сводила глаз с Эрика, и расхохотался так, что эхо прокатилось по всей комнате.