Алмазный меч, деревянный меч (Том 2) - Перумов Ник - Страница 10

Я ударил, метя раскрыть ей живот от паха до пупка, как учили.

Раздался дружный смех. Волшебница с лёгкостью отбила мой выпад, отвесив полновесную оплеуху, так что я покатился по песку.

– Вставай, принц, – Сежес улыбается, – вставай и, если ты любишь это никчёмное создание, прекрати его мучения.

Слово «любишь» звучит в её устах точно грязное ругательство. И это притом, что она красива, очень красива и молода, как я теперь понимаю. У неё дивные глаза – прислуга болтала, что бабка Сежес была пленной эльфийкой, «ельфой», как её называли кухарки и горничные.

Щенок уже не визжит, а сдавленно хрипит. Сежес тремя ударами перебила ему остальные лапы.

И тогда… тогда я почувствовал, что плачу. И ударил – прямо в горло моего щенка, которому я даже не успел придумать имя.

Меня обрызгало кровью.

Я не стал жаловаться на наставников. За этим могла последовать только порка и ничего более. Но в тот день я поклялся, что отомщу.

…Подобное повторялось ещё несколько раз. Щенки, котята, птицы – я должен был убивать их. Не всегда они ждали меня, привязанные к жертвеннику. Иногда я должен был сам ловить их, очумело метавшихся по арене. Сежес ставила большие песочные часы, и, если я не укладывался в отведённое время, порка бывала весьма жестокой.

…Через месяц после щенка мне впервые привели пленных детишек-Дану.

Их было пятеро. Крошечный младенец. Две малышки, сейчас я понимаю, что одной было годика три, другой – около пяти. Мальчишка, мой ровесник. И – самая старшая из всех, девчонка лет тринадцати.

…Тупой меч в моих руках. Словно хлыст, хлещет голос Сежес:

– Убей их всех! Начни с девчонки!

Её чёрные волосы криво и неровно срезаны. Высокая шея открыта. Смешно и трогательно торчат острые уши. А я… я уже не тот, что жалел щенка. Вдобавок они – Дану, наши извечные и кровные враги.

Сейчас мне кажется, что я ничего не чувствовал. Но это, конечно, не так.

Девчонка стояла, презрительно глядя на меня. У неё одной из всех руки были скручены за спиной.

– Ну и слабак же ты, – процедила она на нашем языке. – Выходишь драться, лишь когда врага уже связали! – И она плюнула мне в лицо.

В тот же миг мальчишка бросился на меня. Кажется, он что-то кричал… Он мне здорово помог – сработали боевые инстинкты, я разорвал ему мечом весь живот.

Меня вырвало. Рвота была мучительной, с болью и судорогами, наверное, я бы не устоял, если б не страшный голос Сежес:

– Убей их всех!..

Мальчишка-Дану корчился на земле; меня опьяняла кровь, не помня себя, я кинулся к связанной девчонке, замахнулся, ударил…

Мой меч был тупым и иззубренным (как я теперь понимаю, для того чтобы причинить жертвам ещё большие муки. Дану упала с рассечённой шеей, а я… я повернулся к малышам.

Девочки прижались друг к другу, с ужасом глядя на меня. Однако ни одна из них не заплакала и не закричала – даже когда мой специально затуплённый клинок кромсал их на части.

Потом я долго болел. По ночам мне снились кошмары.

А когда выздоровел и когда мне вторично привели детей-Дану, убил их уже без особого трепета…»

Император неподвижно лежал на постели. Невидящие глаза смотрели в потолок. За дверью – он чувствовал – ждала напуганная его гневом челядь. За стенами замка спала Империя, ничего не знающая о чёрных воспоминаниях своего повелителя.

Ночь пройдёт. Настанет день с его неизбывными делами. Сейчас осень, пора охот, благородные сословия разъехались по своим замкам – успеть отвести душу, пока не ударили Смертные Ливни. Имперский Совет не соберётся ранее зимы.

Нет, сегодня ему всё равно уже не уснуть. Бронзовый колокольчик тихонько звякнул, и в покой тотчас же ворвалась орда слуг.

– Ванну, всё чистое, быстро! – вполголоса, сквозь зубы приказал владыка полумира.

«Ненавижу этих волшебников. Ненавижу. Чувствуешь себя донельзя грязным, стоит лишь мимоходом коснуться их делишек».

Семь Орденов держали под неусыпным надзором любое магическое движение в Империи. Семь – хотя на самом деле их было восемь, восьмой, Нерг, считался не имеющим цвета, его адепты держались особняком, не слишком вмешиваясь в дела окружающего мира. Они преследовали свои собственные цели, неведомые ни простым смертным, ни даже собратьям-магам. Они получали свою долю с доходов Империи, всегда исправно выступали на её защиту, но своего посла при дворе не держали. Не было адептов Нерга и среди учителей Императора. Все попытки разузнать, чем занимаются в Бесцветной башне, как именовалась твердыня этого Ордена, оканчивались провалом. И, насколько было известно Императору, остальные семь Орденов тоже не слишком преуспели в этом – хотя кто может быть уверен, что эти добытые невероятной ценой сведения на деле не самый обычный обман?

Кое-кто, правда, болтал, будто Церковь уже давно можно считать девятым Орденом.

Девять. Число Мрака.

Император невидяще глядел прямо перед собой, сцепив руки и сдвинув брови. Больше ему ничего не оставалось делать. Ему, повелителю огромных пространств, по чьему слову шли в бой многотысячные армии, приходилось укрываться от недреманного ока Семицветных башен, использовать людей там, где с успехом справилось бы немудрёное волшебство. Но иного выхода не оставалось.

Он не сомневался, что окружён соглядатаями. Три четверти его слуг наверняка шпионы Орденов. Их можно менять хоть каждый день – Сежес и ей подобные тотчас же завербуют новых. Император знал это. И потому не пытался ни от кого избавиться, хотя не раз замечал, что его письма перлюстрируются, и знал, кем именно.

Его почти никогда не оставляли наедине с самим собой. Только в библиотеке и опочивальне. Да и то – всё та же Сежес допытывалась, чем прогневали повелителя его наложницы, отчего он избегает их? Они ему надоели? – все будут казнены и заменены новыми по первому его слову.

«Она не женщина. Даже не суккуб. Она… она… наверное, она вообще не человек, она из Каменного Народа, что признают и поклоняются одной лишь Целесообразности. Сколько там девчонок в Доме Удовольствий? Триста, пятьсот, тысяча? Императору не положено отягощать свою царственную память подобными мелочами».

Сейчас он всего лишь пленник собственного дворца. О да, наступит время, и он сам будет отдавать приказы, будет карать и миловать, как его отец… хотя был ли отец свободен в своих решениях? Быть может, это одна лишь видимость?

– Охрану! – он знал, что отказываться от стражи бессмысленно. Капитан замковой гвардии просто не выполнит такой приказ. Пока он ещё подчиняется только Имперскому Совету. Пятьдесят одну неделю спустя он, Император, уже сможет ходить по городу инкогнито, но сейчас…

Два десятка могучих воинов на чёрных, как ночь, конях ждали Императора у ворот. Половина из них была Вольными, получившими имперское подданство. Каждый из них был проверен всеми семью Орденами; волшебники ручались за них. Эти Вольные происходили из потерпевшего поражение и рассеянного клана; защита Империи одна давала им шансы выжить и отомстить. Служили они не за страх, а за совесть.

Второй десяток составляли имперские арбалетчики; считалось, что меткостью они превзошли даже эльфов.

Кавалькада прогремела по опускному мосту, обрушиваясь во мрак спящей столицы.

Глава третья

Но вкусом поужинав, чародей Ордена Арк покинул «Имперский Лев». Заклятье перемещения позволило бы ему оказаться в нужном месте за единый миг; однако, в силу секретности миссии, Командор строго-настрого запретил всякую излишнюю волшбу. Соперничающие Ордена едва ли обратят внимание на молодого адепта, приехавшего в Хвалин, но стоит ему начать направо и налево пользоваться Силой Арка – то не преминут вглядеться попристальнее. И тогда… Маг повертел головой, словно желая таким образом удостовериться, что она ещё не покинула его плеч.