Царь, царевич, король, королевич... - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 34

Когда мы забрались в книжку, он меня выпустил, как только узнал новости про Стаса. И вот, летаю я над слегка позеленевшей лысиной Кубатая, слушаю его дрожащий голос. А в голове одна мысль — добился-таки Стас своего!

Как я над ним на полюсе издевался! Мол, кто тебя слушать будет, пятиклассника! А вот он — народный диктатор Земли. Мой младший брат. Урод! И ведь про меня совсем забыл — искать не стал, бросил на произвол судьбы в мушином облике...

Пока я жужжал и возмущался, Холмс выгреб из карманов деньги, даже у Ватсона, после долгих преперательств, соверен занял, и скупил в киоске все газеты. «Правду», «Известия», «Пионерскую правду», «Литературку», «Спид-ИНФО». И стали они их читать. А в каждой газете про Стаса статья какая-нибудь написана.

«Пионерка», например, писала о том, что все ребята хотят быть похожими на Стаса. Что они на него равняются, гордятся и выполняют указания Народного Диктатора. И еще объявляла конкурс детских рисунков: кто лучше Стаса изобразит. Наградой победителю был завтрак вместе с моим братом.

«Известия» сообщали о том, что за прошедший месяц, после того как Стас принял власть над планетой, жить стало веселее. И какие-то цифры приводила, целый лист. Они вроде бы это доказывали.

«Литературка» тоже о Стасе вспомнила. Она теперь в, основном, о детской литературе рассуждала. Какой-то критик выступал, что самые лучшие книги у любого писателя — это те, где дети главные герои. Например, у Льва Толстого — «Филлипок», у Стивена Кинга — «Талисман», у Набокова — «Лолита». А раз так, то и править миром должен ребенок. Стас, то есть.

Ну а «Спид-ИНФО» вообще выдал! Он написал, что если мальчик в какую-нибудь девочку влюбился, то надо разрешить им пожениться. Я, конечно, порадовался, что Стасу уже не пять или шесть лет. Он в этом возрасте был влюбчивый и смелый. Он бы себе целый гарем завел.

Кубатай, между тем, малость пришел в себя и стал выяснять, где мы находимся. Оказалось, что в Мытищах. Это вблизи Москвы. И мы пошли к вокзалу, чтобы сесть на электричку и в столицу отправиться. Стас сейчас там был, если верить «Комсомолке».

На нас, конечно, все внимание обращали. Еще бы: у Кубатая голова салатного цвета пушком покрыта и сабля на боку, Смолянин идет, весь колесом выгнулся, перепончатые руки в карманы прячет, и делает вид, что у него уши нормальных размеров. Следом Холмс и Ватсон — в старомодных костюмах и котелках. Холмс трубкой попыхивает, а Ватсон как троллейбус увидит, так весь от счастья светится.

А самое главное — с нами пингвин идет! Ростом — два метра, пушистый, неуклюжий. Переваливается с боку на бок и ругается тихонько.

До вокзала мы дошли. А там нас остановили два милиционера. Я как их увидел, сразу к Холмсу на плечо сел, потому что мне страшно стало. Уж очень напряженно милиционеры держались.

— Ваши документы! — безошибочно определив главным Кубатая, потребовал один милиционер, тощий и желто-зеленый, словно всю ночь не спал.

Может мы бы и выкрутились. Но тут Смолянин вмешался.

— Мусора позорные! — радостно завопил он. — Че парашу мутите?

И я понял, что мы влипли.

Милиционеры тоже это поняли. Лица их просветлели, и тощий доходяга ледяным тоном сказал:

— Пройдемте, граждане.

— Куда? — полюбопытствовал Холмс, вынимая трубку изо рта.

— Куда следует! — довольно сообщил второй милиционер, коренастый и улыбчивый.

— Вначале гляньте мои документы, — торопливо предложил Кубатай, протягивая маленькую книжечку, напоминающую карманный разговорник. Милиционер подозрительно повертел ее в руках, спросил:

— Это на каком языке написано?

— На всеземном... вы дальше гляньте, на сорок шестой странице.

Послюнив палец милиционер пролистал книжку и прочел:

— «Податель сей ксивы — в натуре, генерал-старший сержант ДЗР. Имеет следующие обязанности: отлавливать безнадзорных кошек/котов, а также инопланетян, уничтожать запасы валерьянки всеми возможными средствами, препятствовать путешествиям во времени, запрещать колдовство и чародейство. Для выполнения данного имеет следующие права: конфисковывать прыгоходы и иные средства передвижения, размагничивать дискеты с текстами сказок, пользоваться мумми-бластером, учинять диверсионные акты любой крутизны.

P.S. В порядке исключения разрешено посещать Остров Русь.

Все вышесказанное удостоверяю, падлой буду, директор Департамента Защиты Реальности Ережеп.»

Минуту царила полная тишина. Люди и без того старались к нам не приближаться, а теперь, когда милиция подошла, за сто метров стали обходить. Лишь вдалеке гудела электричка.

— Откуда у вас пингвин? — продемонстрировал познания в зоологии коренастый милиционер.

— Это не пингвин, это Кащей Бессмертный, в быту — Манарбит, — неосторожно признался Кубатай.

— Психи, — решил коренастый милиционер.

— Вяжем! — отважно подтвердил тощий. И они бросились на Кубатая, видно боялись, что он саблю достанет.

Не на того напали! Эх, жалко Стаса не было, посмотреть на Кубатая-разгневанного, Кубатая-диверсанта!

Тощего милиционера Кубатай поймал за ухо и пригнул к земле. Коренастому отвесил такую оплеуху, что тот зашатался и отступил назад. А там его уже поджидал Кащей-пингвин! Он ловко подставил милиционеру ласту, и тот полетел в канаву.

— Бей ментов! — завопил Смолянин, подпрыгивая и отвешивая пинки тощему милиционеру. Холмс и Ватсон нерешительно топтались на месте, явно не готовые к нападению на представителей власти. К счастью, их вмешательство не понадобилось. Милиционеры позорно бежали. А мы, не сговариваясь, кинулись к электричке. Холмс так припустил, что мне пришлось спрыгнуть с его плеча и лететь следом, махая крыльями изо всех сил.

Ватсон, наверное, тоже перепугался. Он даже не стал восхищаться тем, что поезд двигается на электрической энергии. Заскочили мы в тамбур, причем я еле успел влететь мимо сходящихся дверей, и поезд тронулся.

— Костя, где ты, малыш?! — тревожно воскликнул Холмс. Я покружился рядом, и сел ему на нос. Холмс успокоился и укоризненно сказал Кубатаю: — Генерал, стоило ли так... с полицией...

— Стоило, стоило, — хохотнул Кубатай.

— Что ж, вам виднее, — неохотно произнес Холмс. И мы, в молчании, поехали. Народа в тамбуре не было, видно все пингвина боялись. Да и в вагоне через пять минут никого не осталось. Но мы туда не пошли, потому что Холмс как всегда дымил своей трубкой, давая время от времени затянуться разволновавшемуся Ватсону.

— Милиция — это мелочь... мусор, как метко сказал Смолянин, — веселился Кубатай. — Не то должно нас волновать! Стас! Как он захватил власть? Вот в чем вопрос! Давайте все подумаем!

Взрослые задумались. А я спорхнул с носа Холмса — очень уж там табаком воняло, подлетел к окну и стал любоваться пейзажем.

В Москве я был давным-давно, еще маленьким. И теперь разглядывал пригороды, мимо которых мы проезжали, пытаясь сообразить — настоящая это Москва, или нет.

Вроде настоящая. Дома большие, люди все не ходят, а бегают, на каждом перекрестке торчат комки...

Электричка притормозила на какой-то станции, и в наш тамбур влетел молодой мужик с огромным чемоданом. Был он таким запыхавшимся, что пингвина даже и не заметил. Улыбнулся радостно и сказал:

— Еле успел! На последней секунде!

— Гонишь... — меланхолично ответил Смолянин. Мужик слегка смутился, но разговор продолжил:

— Вы, небось, приезжие?

— В какой-то мере, — осторожно ответил Холмс.

— Из провинции. За товаром. — вынес диагноз мужик. Все промолчали. И он, приняв молчание за согласие, вкрадчивым голосом предложил: — Хотите, великолепную вещь предложу?

Все молчали.

— Набор посуды! — похлопывая по чемодану продолжал мужик. — Швейцарский! Нержавеющий! Вилочки для куропаток, щипчики для фазаньих язычков, специальная кастрюлька для варки перепелиных яиц...

— Яйца любишь? — вступил в разговор Кащей. Мужик повернулся и впервые заметил, с кем он едет. Лицо его побледнело, он сглотнул и тихо сказал: