Элевсинские мистерии - Лауэнштайн Дитер - Страница 38

Священная корзина

Элевсинион в Афинах

На следующий день афинский верховный жрец, носивший титул "архонт басилевс", принимал двух главных элев-синских жрецов — иерофанта и дадуха — в Пестром портике на северной стороне Нового рынка. Засим они получали разрешение через вестника пригласить весь афинский народ на таинства в Элевсин. Но для этого было названо три условия: 1) не запятнанные кровью руки; 2) "внятная речь", то есть знание греческого языка и 3) "праведная жизнь", то есть отсутствие судимостей128. Здесь не упомянуто еще одно условие, которое, однако, со времен Солона носило обязательный характер: в предшествующем году (как минимум девятнадцать месяцев назад) неофит должен был принять участие в Малых мистериях; полугодичный срок (с февраля текущего года) не учитывался. Прошения подавали в Элевсинион, причем в письменном виде. Жрецы сверяли имена по аттическому списку граждан — он хранился неподалеку, в афинском Метрооне, который служил также городским архивом. Затем имена проверяли по судебной книге и по спискам участников Малых мистерий, а в заключение — по перечню элевсинских мистов.

Желательно было пройти посвящение не единожды; именно из таких посвященных выходили мистагоги, или руководители неофитов. С конца VII века, выполнив указанные четыре условия, любой гражданин Аттики мог свободно участвовать в мистериях; сюда относятся и те, кто исключительно ради этой цели становился приемным сыном или дочерью аттического семейства; в римскую эпоху упомянутая хитрость получила широчайшее распространение. Элевсинии были доступны и для рабов, если они вносили высокую плату. Ведь рабы в те далекие времена трудились исключительно на земле, а значит, принадлежали к Триптолемову братству и вполне могли принять таинства Матери полей.

Свободное аттическое юношество допускалось к участию в мистериях лишь после прохождения военной подготовки, что, учитывая проходившие в феврале древние элевсинение военные игры, было, по-видимому, весьма архаическим (пятым) условием. С той поры как Рим подчинил себе Македонское царство (168 год до Р.Х.) и Ахейский союз (146 год до Р.Х.) и Эллада утратила государственную самостоятельность, Элевсинии стали доступны для всех римлян, проживавших на территории империи — как для мужчин, так и для женщин, — не моложе девятнадцати лет, коль скоро они владели греческим языком, в соответствии с местным законом были формально усыновлены аттическим семейством и уплачивали высокий взнос.

Служками были так называемые "отроки очага"; в обрядах каждый раз участвовал лишь один из них. Выбирали для этого мальчиков 8—12 лет из знатных аттических родов, отец и мать у них непременно должны быть живы. В позднеримскую эпоху, когда Адриан во II веке от Р.Х. возродил Элевсин, на посвящениях пассивно присутствовало довольно много детей, в том числе, видимо, и девочек. Подростки от 13 до 17 лет к мистериям не допускались никогда129. Юноши-мисты в Элевсине были определенно не моложе 19 лет, ведь в архаический период им полагалось предварительно участвовать в военных играх, а в более позднее время — пройти военную подготовку.

Те, кто подавал прошение впервые, звались неофитами; под вечер 15 боэдромиона (5 октября) они, наверное, узнавали в Элевсинионе, допустили их к таинствам или нет. Тогда-то они и платили мзду: двух овец, одного барана, одного поросенка, а вдобавок крупную сумму денег130. Мисты носили черную одежду; белой одежда стала, только когда Марк Аврелий возобновил таинства в 174 году от Р.Х. Пра-образно, в соответствии с гневом и милостью Деметры, ритуальные одежды должны бы сперва быть черными, а затем — белыми; именно так являлась сама богиня.

Приемная церемония требовала времени, а Элевсини-он просторностью не отличался. Всяк сам приносил свою жертву на одном из алтарей во дворе. Алтари эти были низенькие, столь любезные земным божествам, — круглые микенские очаги. Даже если каждая церемония занимала лишь пять минут и если разрешалось жертвовать одно животное от целой группы, времени все равно не хватало. Ведь начиная с V века число участников колебалось от пятисот (в неудачные годы) до трех тысяч (в хорошие годы); особенно велико оно было каждый четвертый год, когда празднества справляли чрезвычайно пышно. Однако часто называемая цифра 30 000 объясняется неверным толкованием одного фрагмента у Геродота; ниже мы еще на этом остановимся. Три тысячи человек и то помещались в столичном Элевсинионе лишь по очереди, быстро сменяя друг друга. Да и в элевсинский Телестерион больше народу войти не могло; даже в открытых дворах случилась бы давка.

Надлежащее, достойное участие обеспечивали мистагоги, каждый из которых руководил одной группой. Недозволенное участие каралось смертью. Римлянин Тит Ливии рассказывает, что во II веке до Р.Х. два юноши из аркадского Акакесия ненароком и по неведению пришли вечером Священной ночи в Элевсин, из любопытства вместе с большой толпой отправились на священный участок и выдали себя неуместными вопросами. Оба они были казнены

Порядок искупления и жертв, принятый в афинском Элевсинионе, мы находим у Моисея (Лев. 1 ел.). В 1 и II тысячелетиях тот же порядок действовал от Сирии до Италии, а значит, и у Израиля; только относительно Крита и Египта полной уверенности нет. Этот порядок гласит: есть два вида жертв, которые могут праздноваться сообща: 1) очистительная жертва и 2) полная жертва. Жертвующая община вправе и должна вкусить лишь от второй, ибо ее мясо связывает людей с соответствующим божеством. Мясо же очистительной или искупительной жертвы вкушать не-дозволено; а именно таковыми были приносимые здесь в жертву поросята.

Только Аристофан в своей комедии "Лягушки" (ст. 337), написанной в 405 году, мечтательно рассуждает о запахе поросятины перед мистериями. Но эти слова он вкладывает в уста слуги, а значит — глупца. Очистительные жертвы всюду подлежали полному сожжению. От сжигаемых поросят город полнился запахом жаркого, но отведать этого жаркого никому не доводилось. Обряд очищения описан не только у Моисея, но и у Аполлония в "Аргонавтике", где его исполняет Кирка (IV.700 ел.). О том же обычае упоминает Гомер, заставляя Агамемнона во искупление ссоры с Ахиллесом "отсечь гортань кабану"» "Жертву [неразъятую. — Д.Л.] Талфибий [жрец. — Д.Л.] в пучину глубокую моря седого рыбам на снедь, размахавши, поверг" (Ил. 19,267–268). Для полного очищения Агамемнону потребовалась бы затем церемония с веялкой и факелом. Но поскольку под Илионом шла война, эти детали были опущены. В Элевсинионе — судя по рельефу, изображающему посвящение Геракла, — каждого миста очищали веялкой и факелом, хотя и не ранее 16 боэдромиона.

Каждый мист приносит в жертву поросенка.

Жрица производит очищение ветром, водой и огнем

Ранним утром 16 боэдромиона по Афинам разносился клич: halade mystai! — мисты, к морю! 132 После этого все участники с живым поросенком под мышкой, каждый в сопровождении мистагога, шли на берег близ Фалера — дорога занимала час, — чтобы умыться самим и вымыть поросенка. По возвращении в Элевсинион этого поросенка под руководством жреца приносили в жертву на низком круглом алтаре подземных богов. Мист обагрял руки кровью животного, воздевал их в молитве и просил Зевса о чистоте. От крови поросенка жрец очищал его дополнительной жертвой, бросая в огонь хлебы. Только затем мис-ту разрешалось принести обеим элевсинским богиням настоящую жертву: овцу Деметре и барана Персефоне; мясо и шкура животных доставались жрецам. Предварительно мист принимал краткое очищение ветром (с помощью веялки) и огнем (с помощью факела).