Энциклопедия пикапа. Версия 12.0 - Олейник Андрей - Страница 33

Женское движение феминисток борется в социальной и идеологической сфере с мужскими правовыми институтами и моральными постулатами, созданными мужчинами, за «освобождение», не понимая, что за истинное освобождение духа каждому индивидууму необходимо бороться самому. И бороться приходится с препятствиями в собственной душе, «по капле выдавливая из себя раба».

Самый большой и единственный враг эмансипации женщины — это сама женщина, ибо она хочет добиться не только равных прав с мужчиной, но больших прав, явных привилегий, не только не стараясь при этом стать выше и лучше, чем она есть.

Пристально всматриваясь в галерею исторических женских типов, можно с уверенностью сказать, что эмансипироваться в женщине хочет только мужчина, заключенный в ней: все выдающиеся женщины имели мужественные черты лица или фигуры, говорили низким голосом, носили короткие волосы и зачастую называли себя мужскими именами-псевдонимами. Почему же именно мужское начало сообщает человеку выдающиеся черты?

Мужчина обладает одинаковым с женщиной психическим содержанием, но только в более расчлененной форме. Там, где женщина мыслит более или менее генидами (генида — инстинктивный опыт), у мужчин имеются ясные отчетливые представления с явно выраженными и всегда независимыми от вещей чувствами. У женщины «мышление» и «чувствование» представляют единое, нераздельное целое, у мужчины существуют различия, следовательно, у женщины многие переживания остаются в форме гениды, в то время как у мужчины уже наступило просветление. Вот чем объясняется сентиментальность женщины и то обстоятельство, что женщину можно только растрогать, но не потрясти.

Лучшей расчлененности психических данных у мужчины соответствует большая определенность в строении его тела, тогда как более слабая расчлененность психических данных женщины гармонирует с нежностью, округленностью и расплывчатостью женского тела и лица. Может быть, поэтому женщина всегда ожидает от мужчины прояснения своих представлений, ожидает истолкования генид (где нужно высказать суждение, а не повторять сентенцию), и это лучшее доказательство правильности взгляда, что генида — свойство женщины, а дифференцированное внутреннее содержание — свойство мужчины. В этом и заключается основная противоположность полов.

* * *

Расчлененность мысли и речи мужчины ожидается женщиной как третичный половой признак и действует на нее в таком смысле. Многие женщины говорят, что могли бы полюбить мужчину только более умного, чем они. В качестве признака мужественности женщина ощущает тот факт, что мужчина сильнее ее в духовном отношении, и только такой мужчина привлекает ее. Сама того не сознавая, женщина подает решающий голос против всех теорий равенства полов.

Рассуждая о связи между правдивостью и памятью, мы можем сказать, что у лжецов память вообще плохая, а патологический лжец почти совсем лишен памяти. О женщинах говорят: «У нее девичья память», т.е. плохая память. Женщина редко помнит, что вам когда-то говорила. Вы-то помните, но она-то нет! Например, одна мне сказала: «Я — врач по жизни», другая: «Я человека вижу насквозь через 5 минут после знакомства». Когда вы спустя некоторое время воспроизводите их слова, они утверждают, что такого не говорили или же перевирают то, что когда-то сказали. И не всегда из злого умысла — в неменьшей степени от беспамятства. Этим свойством их памяти можно воспользоваться по крайней мере в двух случаях. Первый — это, когда вы хотите женщине польстить. Той, которая назвалась «врачом по жизни», я сказал как-то: «А ты вообще врач по жизни!» И она, забыв, что это ее жаргон, расплылась в улыбке. Той же, которая считает себя вельми одаренной, можно «завернуть», что она «чисто рентген, как проницательна». Любым, даже «харизматическим» женщинам, можно цитировать целые куски из их болтовни и только выиграть от этого. Реакция их будет примерно такая: «Ты прекрасно разбираешься в людях» или «Ты очень хорошо меня понимаешь». Главное, чтобы в вашем голосе не сквозила насмешка («харизмы» очень обидчивы), и тогда они примут все за чистую монету. В другом случае недурно использовать «девичью память» наоборот, для того, чтобы сбить с женщины спесь. Воспроизводя их изречения, вы можете указывать тем, которые «почти как люди» (слова Саймака), на вопиющее несоответствие того, что они говорят, тому, что они делают, или же между тем, что они говорили вчера и что говорят сегодня.

Безусловно, женщина в конкретных случаях может мыслить последовательно для достижения какой-либо цели. Но когда мы говорим о логичности индивидуума, мы прежде всего имеем в виду следующий вопрос: признает ли человек аксиомы логики критерием своего мышления и своих слов, и являются ли они для него руководящей нитью и нормой суждений. Увы, женщина не считает обоснованность для себя необходимой. Она не видит надобности в том, чтобы обосновывать свои мысли. Из этого следует легковерность каждой женщины. В тех редких единичных случаях, когда женщина мыслит логично, логика в руках ее не критерий, а палач. И поэтому женщина смущается, если мужчина, по глупости своей, серьезно относится к ее суждению и требует доказательств, ибо такое требование чуждо ей совершенно. Мужчине стыдно перед самим собой, если он не обосновал своей мысли, потому что он установил для себя известную логическую норму. Женщина не желает в суждениях своих придерживаться логики.

* * *

Преступник-мужчина понимает, что он совершил преступление, женщина, совершая самое гнусное преступление, никогда не чувствует себя виновной. Женщина может искренне удивляться и возмущаться, когда ей приходится выслушивать пункты обвинения. Ей будет казаться странным, что не признают ее права поступать именно так, а не иначе. Наоборот, преступник-мужчина молчаливо выслушивает обвинение. Женщина всегда уверена в своем «праве», так как она никогда не подвергнет себя суду своей совести. И преступник, конечно, мало прислушивается к голосу своей совести, но он никогда не настаивает на своем праве. Женщина же уверена, что обвиняющий ее действует из злого умысла.

Если она сама не захочет понять, никто не сможет ей доказать, что она совершила преступление. Когда начинают ее увещевать, она плачет, просит прощения и «узревает свою вину»; она серьезно уверена, что чувствует к этому желание: слезы доставляют ей томительное наслаждение. Преступник-мужчина стоит на своем, он не сразу доступен убеждению. Упорство женщины довольно легко превращается в мнимое сознание вины, но одинокие страдания осознавшего тяжесть своего преступления, тихие слезы, отчаяние вследствие позора на всю жизнь — все это совершенно неизвестно женщине.

* * *

Скрытность и притворство женщины создают большие трудности для мужчины. Любой представитель мужского пола должен помнить, что женщина является яркой выразительницей «беспредела» в человеческих отношениях, что она несправедлива и жестока. Поэтому мужчина должен чувствовать комплиментарность к другому мужчине, солидаризоваться с ним и не идти на поводу нечестивой женщины, помогая ей решать ее преступные задачи. Словом, следует соблюдать золотое мужское правило: никогда не быть игрушкой в руках женщины.

Мужчина должен наказывать провинившуюся женщину в столь суровой форме, чтобы у нее (лишенной совести) страх на долгие годы парализовал желание совершать недостойные поступки. Женщина должна чувствовать в мужчине опасность и бояться его. Сенека писал: «Aditum nocendi perfido praestat fides» (доверие, оказываемое вероломному, дает ему возможность вредить), а также: «Bonis nocet, cui malis parcit» (кто щадит злых, вредит добрым).

Рассуждения мужчины для женщины — признак мужественности, поэтому она жаждет, чтобы мужчина рассуждал. Поэтому для нее слух — это эрогенная зона. Слухом она постигает третичный половой признак мужчины, заключающийся в прояснении темных побуждений женщины, мир для которой есть туманная химера; постигает в таком же ряду, как первичный признак — возбужденный фаллос и вторичные — низкий голос и волосатую грудь.