Участковый - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 99

Из бурунов вынырнули змеиные головы, вытянулись и взметнулись в вышину длинные гибкие тела. Холодные, гипнотизирующие, убийственные глаза левого монстра обратились к Качашкину, правого – к Евгению. Распахнулись метровые пасти. Без особой надежды, скорее – от безысходности, Угорь махнул рукой с активированным «тройным лезвием». Размытой от скорости стрелой метнулся к одной из змей оборотень-гепард, попытался ударить обеими лапами, клацнул зубами. Змея не обратила на него ни малейшего внимания. Точно так же вторая тварь не ощутила хлесткого удара «плетью Шааба».

Головы ринулись вниз.

– Отвернитесь все! – раздался отчаянный крик вошедшей в Сумрак Лили. – Закройте глаза, отвернитесь!

Угорь, привыкший подчиняться приказам старших по рангу, послушно зажмурился. Мысленно он все равно уже попрощался и с Сумраком, и с собственной Силой. Но если у цыганки-целительницы снова хоть что-то получится…

– На дыкхэн![30]

Голос Высшей Светлой прогремел, едва не оглушив Евгения. Горячая ударная волна цыганского заклинания прошла совсем рядом, и одновременно оперативника кто-то подмял под себя, сбил с ног.

Через пару секунд, поняв, что ничего больше не происходит, Угорь открыл глаза. Он все еще находился на первом слое, что уже само по себе было странно, но вселяло надежду. Поперек него, придавив к земле, лежал Виктор Лихарев, неловко прижав ладони к лицу и шипя от боли.

– Что это было? – после паузы ровным голосом осведомился Аесарон, стоящий вне поля зрения дозорного. – А?!

– Кажется, мне удалось их ослепить, – шепотом откликнулась Лиля.

Угорь извернулся, осмотрелся. Целительница сидела на земле и вид имела весьма неважный. Похоже, ее саму нужно было срочно спасать, вытаскивать из Сумрака, пока он не выпил остатки ее Силы.

– Их? – протягивая руку и рывком поднимая ее, переспросил Сибиряк.

– Всех троих. Змей тоже.

– Четверых, если уж совсем точно, – заговорил зашевелившийся Лихарев.

Он отнял ладони от лица, поморгал. Левое веко выглядело перекошенным и почти не двигалось.

– С закрытыми глазами я бы тебя не смог протаранить, – пояснил он потрясенному Евгению. – Да успокойся! Вроде вижу…

Он вновь прижал пальцы к левому глазу, помассировал, потом махнул рукой.

– После разберемся.

– Спасибо! – пролепетал Угорь.

– На здоровье! – Виктор поднялся на ноги и вышел из Сумрака.

Лиле помог Сибиряк. Качашкина, который также не верил собственному счастью, вытащил Аесарон. Угорь в реальный мир выбрался сам.

– До сей поры он нас щадил, – раздумчиво шевеля длинной палкой жарко пылающий хворост, высказался Сибиряк.

– Ничего себе! – возмутился Аесарон.

– Он никого пока не убивал, – пожал плечами руководитель Ночного Дозора. – Сначала до полусмерти напугал энное количество бойцов, но позволил им убраться целыми и невредимыми. Потом принялся за более стойких. Испытание ужасом мы выдержали – значит, нужно избавиться от нас по-другому. Лишить способностей, но сохранить жизнь – это довольно гуманно. Мы – Лиля – нашли способ противостоять и этому. Как по-твоему – каким будет его следующий ход?

Аесарон засопел с мрачным видом.

– Как долго продлится его слепота? Как скоро он восстановится? – продолжал рассуждать Сибиряк, вздергивая брови над дужками очков. – Думаю, что ему не составит труда нейтрализовать заклинание, а на другое у Лили может не хватить сил. Вы, кстати, заметили? Неваляшка постоянно что-то говорит. Что именно? Кто-нибудь умеет читать по губам? Возможно, узнав слова заклинания, мы сможем определить, кто он такой и как с ним бороться.

– Я прочитала, – возникла в круге света Аня Мельникова. – Не все, конечно, но того, что разобрала, достаточно: «Коль ветер лавиной, и песня лавиной, тебе половина – и мне половина!»

Сибиряк помолчал в недоумении, потер кончик носа, ладонью взъерошил волосы.

– И что это значит? – наконец спросил он.

– Ничего не значит, наверное, – пожала плечами молодая вампирша. – Это песня. Он ее напевает.

– Бред какой-то! – с негодованием воскликнул Сибиряк. – Просто напевает?! Да не может такого быть! Ты знаешь песню целиком? Напиши на бумаге, срочно, сейчас. Возможно, текст что-то означает. Возможно, в словах кроется ключ, разгадка. Такие существа… они ничего не делают просто так!

– Он – не Великий! – встрял Угорь. – Он – не сын Дога!

– Конечно, нет! – поморщился глава Светлых. – Я же сразу сказал, что структура тени схожа со структурой Сумрака. Более того – мы могли наблюдать только его проекцию на каждом слое, а сам он находился и находится… как бы это выразить? В межслойном пространстве, что ли… Поэтому и магия на него не действует в девяноста девяти случаях из ста. Будь Иной хоть трижды Великим – есть всего два доступных состояния: либо находиться в Сумраке, уметь существовать в нем временно, или, как приписывают тому же Догу, постоянно, либо раствориться в нем, упокоиться. Не может живое… или, скажем так, немертвое существо находиться и вне реальности, и вне Сумрака.

Евгений помотал тяжелой головой.

– Не понимаю!

Повисло молчание, стало слышно, как в стороне, возле другого костра, тренькает гитара. Вот люди! Только что были на волосок от гибели или чего-то не менее ужасного, а теперь – даже в такой обстановке, даже в такой ситуации стараются получить максимум удовольствия! Гитару где-то раздобыли… или, скорее, сотворили. Впрочем, песня была практически в тему вчерашних событий.

Трещал хворост, метались в дыму искры, задушевным хором гудели комары – вот уж кому было плевать на заклинания неваляшки! Еще бы подвесить над огнем котелок с кипящей ухой – вообще красота! А какой воздух, а какая дремучая тайга! И почему Угорь ни разу, пока находился в районе, не сходил в поход с ночевкой? Верины друзья, кажется, время от времени выезжают «на природу» – надо будет обязательно договориться с ними, оставить Танечку «на хозяйстве», устроить себе хотя бы один полноценный выходной…

У соседнего костра раздавался смех, даже Евгений невольно улыбнулся. Но, похоже, только он один и прислушивался к словам песни, поскольку никто больше никак не отреагировал. Здесь было не до шуток, обстановка была слишком мрачной, хотя обсуждались те же проблемы, что и в песне Высоцкого.

– Да я тоже не понимаю, – вздохнув, признался Сибиряк. – Про межслойное пространство – это я только что придумал. Ну, потому что надо же хоть как-то обозвать ту плоскость, в которой перемещается наш неваляшка. А она, плоскость эта, расположена под каким-то немыслимым углом сразу ко всем слоям.

– Может, это все-таки седьмой слой? – внес свою лепту Качашкин. – Может, побочный эффект пребывания там? Если Дог смог посетить седьмое небо, то почему бы другому Великому не повторить его успех? Тем более если Великий – сын Дога!