Участковый - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 75

– Почему бы нет?

– Не слишком ли много возни? Столько народу задействовали! Ради одного-единственного артефакта?

– Ну-у, вы же лучше меня знаете об особенностях этого артефакта! Первый уровень – это оч-чень серьезно. А уж если артефакт не однократного действия, а, так сказать, многозарядный, то отобрать подобное оружие может стать пределом мечтаний. Пусть сам противник воспользоваться им не сможет, но ведь и Светлые его лишатся! Если я прав, если Темные уходят в подполье, дабы исподтишка уничтожать Светлых, то вы для них – если и не реальная угроза, то серьезный повод для беспокойства.

Участковый не ответил, сидел без движений и угрюмо сопел, глядя на проносящиеся за боковым стеклом деревья. Несколько минут молчал и Сибиряк. Затем, в очередной раз проверив карманы, снова заговорил:

– Мы ведь, кстати, отвлеклись тогда, в кабинете. Вы были не согласны со мной по поводу того, что кто-то уничтожает Светлых. Какая же версия у вас?

– Я так понимаю, что энто и есть та причина, по которой вы прибыли в район, – обдумав вопрос, выдвинул предположение участковый. – Ну, потому как ежели Данилка вас не интересует, и про аномалии вы меня ни разу не спросили, то других причин я придумать не могу. М?.. Стало быть, и впрямь исчезают Иные?

– Исчезают, Федор Кузьмич, пугающими темпами исчезают, – сквозь зубы процедил Сибиряк. – Если допустить, что данные поступают лишь о части случаев, то вообще кошмар и ужас.

– А ведь вербовщик энтот, рекрутер, – в пространство бросил Денисов, – он и к Николаю моему приходил.

– Вот как? И что же?

– А то, что Николай – не Остыган, не Химригон и даже не Амос Бочкин. – Участковый развернулся к водительскому сиденью. – Не воин Николай, понимаете? Ежели энта секретная община – этакий плацдарм, где базируется подпольная группа, то на кой черт сдался банде Темный уровня Кольки Крюкова? Картошку боевым магам чистить? Одежду им штопать, когда вернутся после ликвидации очередного Светлого?

– А вы что на этот счет думаете?

– Я бы навел справки, поспрашивал среди местных Светлых, не приходил ли такой же рекрутер и к ним?

– Инквизиция? Пополняют штат местными?

– Ну какой из Кольки Инквизитор? И Ленька со своими методами совсем нейтрального не напоминает. Опять вы не с того боку залазите! Ежели представить, что имеется какая-то третья сторона, не Инквизиция, но навроде того, и энтой стороне для чего-то понадобились и Светлые, и Темные сотрудники всех рангов…

– Да вы что?! – Теперь руководитель Ночного Дозора совсем не напоминал студента Шурика. – Чтобы Светлые и Темные вместе… Нелепица какая! Сотрудники!..

– Вот и вы рассуждаете, как Угорь когда-то, – со вздохом сказал Денисов и досадливо мотнул головой. – Я ему ишшо тогда говорил – не нужно здешних мерить дозорными мерками! Энто в городе противоборство сплошное, энто там, в областном центре, вы как на линии фронта. Ну, так сами же обстановку и создали! А у нас испокон веков Темные со Светлыми уживались, конфликты по пальцам перечислить можно. Сейчас-то кажется, что в районе все бурлит: то Угорь мужиков из Дневного Дозора на чем-нибудь подловит, то они его в отместку арестуют. А ведь ежели разобраться, то что выходит? А выходит, что, не создай вы тут Дозоры, и подловить некого, и арестовать некого. Вы же, получается, энту самую войну с собой сюда привезли! – Пожилой милиционер недоуменно покачал головой, затем всплеснул руками. – Не понимаю! Вот хоть убейте меня – не понимаю! Заместо того чтобы с дырами в Сумраке разбираться… Ведь вот настоящая проблема!

– А внук ваш – проблема не настоящая? – медленно выговорил Сибиряк.

– Ну как мне вас понять? То вы говорите, что никакой Данилка не Ворожей, что все энто небылицы, то теперь обратно!

– Я и не утверждаю, что ваш внук – будущий Великий шаман. А вот Темные в этом почему-то уверены. Так что же? Ночному Дозору не стоит обращать на это внимания?

Денисов округлил глаза и рот, задрал плечи, словно хотел пожать ими, да так и забыл вернуть их в прежнее положение – дескать, ну вот как с таким человеком разговаривать?!

Оставшийся путь проехали молча.

Неподалеку от дома Крюковых намечалось столпотворение – уже подтянулись поближе старики, оставившие по случаю шума свои лавочки, уже сделала крюк направлявшаяся в клуб молодежь, уже бодро вышагивал в сторону собравшихся участковый Гаврилов. Отдельный от толпы, растерянный и суетливый, бросался в глаза зять Федора Кузьмича. Подъехавшую «Волгу» Николай мазнул чумным взглядом и тут же устремился куда-то вбок.

– Теть Паш! Теть Паш! – услышал Денисов, выбираясь из машины. – Ты Катерину не видала?

Прасковья Курсукова остановилась, обернулась, одними бровями удивившись количеству односельчан за спиной Николая, затем ответила:

– Минут десять назад на мосту встретились.

Колька уронил руки и застонал.

Денисов уже приметил пустую коляску, стоящую обочь, в стороне от дома и дороги.

– Мальчонка с ней был? – спросил он, торопливо подходя ближе.

Прасковья перевела внимательный взгляд на милиционера из соседнего села, кивком поздоровалась с ним.

– Трудно сказать. Вроде был кулек в руках, но ребенок там или просто тряпки – не видела, врать не стану.

– Что вы ерунду-то говорите?! – вскипел Николай, обращаясь к Денисову. – Конечно, сын с Катей! Это все она, это она заставила Катюху!

– Кто?!

– Эта! – Зять гневно мотнул головой в сторону реки, сжал кулаки и выругался.

– Цыганка, что ли?

В толпе тут же оживленно зашелестели: цыгане Колькиного сына украли! Да не одного, а вместе с женой!

– Цыц! – прикрикнул на них Гаврилов. – Разберемся. Здравствуй, Федор Кузьмич! Ну что? Пойдемте проверим?

К мосту, провожаемые доброй сотней глаз, отправились втроем – Николай и оба участковых. Денисов отметил, что Сибиряк остался на месте – не присоединился к ним, но и не уехал.

Колька, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, бранился и оправдывался:

– Я двое суток не спал! Как тут уснешь, если эти мимо окон так и шастают, так и заглядывают внутрь, так и караулят!

– Кто? – удивился Гаврилов, но Колька не стал пояснять, потому как знал, что тесть его понимает.

– А под вечер сморило меня, – каялся молодой отец. – И главное – Катюха Данилку как раз укачивала в горнице! Ну как я мог предположить, что она гулять его вынесет? Мы же обычно-то вместе гулять ходим, втроем. Ни разу она без меня не ходила!

– Это нам, кстати сказать, известно! – строго проговорил Гаврилов. – Председатель нынче орал как резаный – какого, туды-сюды, тракторист себе во время жатвы отпуск самовольно устроил? Какого, этакий-разэтакий, дома сидит да младенца, словно баба, по селу в коляске катает? Это не мои слова, гражданин Крюков, так что можешь глаза на меня не таращить. Но поговорить с тобой, Николай, я на эту тему обязан. Правильно, Федор Кузьмич? Вот сходим до табора, разберемся, куда там ваша Катерина на ночь глядя намылилась, какие такие причины у ней имелись, вернемся – и побеседуем.

Николай хотел что-то возразить, но успел только воздуха в грудь набрать и тут же замер – стал виден мост и медленно идущие по нему молодые женщины. Солнце, уже почти спрятавшееся за лесом, косыми розовыми лучами расцвечивало реку, высокие берега, дорогу, заросли тальника по обе стороны от нее, мост и бог знает сколько всего еще. Тихо было окрест, так тихо, что даже с такого расстояния слышалось, как беседуют женщины – спокойно, неторопливо. Две подружки, возвращающиеся с прогулки в село.

Постояв в недоумении, мужчины двинулись им навстречу. Все ускоряя и ускоряя шаг, Николай наконец далеко обогнал своих спутников, да они и не спешили особо, потому что и так было понятно, что никто детей не воровал, никто никого ни к чему не принуждал. Подошли они как раз к тому моменту, когда Колька, прижав к себе спящего Данилку, выговаривал цыганке:

– Я знаю – это все ты! Ну, гляди, тварь! Еще раз увижу рядом с женой или сыном!.. Лучше убирайся подобру-поздорову, стерва!