Три романа Синди Блэка - "Графит" - Страница 42

Спокойно умыться ему не дали. Узкие ладони легли на его бедра, Синди медленно выпрямился и поневоле прижался спиной к груди вокалиста, чувствуя обнаженной кожей шелковистую ткань его рубашки. Волосы Синди щекотали нос Саймона, Блик досадливо поморщился и наклонил голову, касаясь дыханием уха танцора.

— Ты идиот или мазохист? — поинтересовался Синди, не делая попытки отстраниться.

— Ни то, ни другое, — мурлыкнул Саймон ему на ухо, легко касаясь обтянутых черной тканью бедер. — А я похож на мазохиста?

«Скорее на идиота», — подумал Синди, но вместо этого сказал:

— Тебе первого раза мало было?

— Мало, — подтвердил теперь уже его лидер. — В конце концов, всем разболтали, что я трахаюсь с трансом, так что если я повторю, будет не так обидно.

— Не так обидно, что трахаешься, или не так обидно, что с трансом? — уточнил Синди, чувствуя, как по телу разливается жар, а по голым рукам бегут мурашки. Пальцы Саймона переместились на его обнаженный живот и поглаживали бледную кожу, ставшую очень чувствительной. Загорелая кисть быстро скользнула ниже, и Синди закусил губу. Близость этого человека заводила его, отрицать было глупо.

— Не так обидно, что разболтали, — ответил Саймон, решительно разворачивая Синди лицом к себе.

До дивана в комнате отдыха они добрались, непрерывно целуясь, и несчастная мебель скрипнула, принимая вес двух рухнувших на нее человек. Однако потом Саймон внезапно стал куда более сдержанным, так что в первые секунды Синди, не получающий отклика на свои попытки повторить прошлый их раз, даже испугался: передумал? расхотел? Он растерянно посмотрел на вокалиста, который навис над ним, опираясь на диван обеими руками; его белые волосы почти касались лица Синди. Синди потянулся навстречу, на его лице, видимо, отразился испуг, потому что Саймон тихо рассмеялся, прежде чем поцеловать парня в губы.

В тот вечер Синди узнал, насколько мучительной может быть нежность этого странного человека. От этой нежности хотелось просить пощады скорее, чем от его страсти, Саймон держал его на грани, в постоянном напряжении, не позволяя ни расслабиться, ни дойти до конца, так что Синди готов был умолять, только чтобы прекратить эту пытку. Он все-таки не выдержал и выдохнул сквозь зубы что-то нецензурное, но это была именно скрытая просьба, и его мучитель не отказался ее выполнить.

Потом они лежали в обнимку, и Синди, опустивший голову на грудь Саймона, лениво думал, что надо бы вставать и выметаться, но этого совсем, совершенно не хотелось… Сильная рука сгребла его, почти скатившегося на пол с узкого дивана, удержала рядом, и он понял, что может не торопиться. Саймон нашарил на столике у дивана сигареты и закурил, выпуская душистый дым.

— Я стащу у тебя сигарету? — попросил Синди.

— Тащи, — согласился Саймон. — Рубашку в этот раз тоже утащишь?

— Ага. Той у меня больше нет, придется забрать эту.

— А ту ты куда дел, фетишист? Раздал на лоскуты поклонникам?

— Нет. Ее утащили, узнав что она твоя.

— Хвастался, значит, — протянул Саймон. Однако его голос не был сердитым, и Синди язвительно ответил:

— Нет, друг спросил, с какой это тряпкой я сплю.

Он понял, что проговорился, но было уже поздно. Глаза Саймона весело заблестели.

— Ты спал с моей рубашкой?!

— Подложил вместо подушки, — попытался отбиться Синди, но было поздно, Блик веселился от души.

— Тонковата она для подушки! Да ладно, признай, что тебе нравилось вспоминать меня, мой запах…

— Да, бля! — не выдержал Синди. — Мне понравилось в прошлый раз, и я хотел еще! Доволен?!

Он попытался спрыгнуть с дивана, но Саймон не позволил, плотно обхватив его за талию и прижимая к себе.

— Доволен, — заверил он, легко укусив Синди в шею. — Весьма.

Синди еще раз брыкнулся, но довольно неубедительно и так и остался лежать рядом.

— Ты уже придумал, что будешь врать на конференции? — спросил он немного погодя.

— Придумаю что-нибудь, — пожал плечами Саймон.

Конференция должна была пройти через пять дней в прямом эфире на одном из местных каналов. Синди ждал ее с любопытством. Его на самом деле интересовало, как Саймон решит выкручиваться из положения. Синди был уверен, что распространяться об их встречах певец не пожелает — все-таки связь с трансвеститом плохо вязалась с репутацией дамского угодника и настоящего мачо.

Впрочем, их отношения было бы слишком громко назвать «связью». Они не виделись с того момента, как Синди ушел из студии. У него по-прежнему был номер комма Саймона, но это ничего не меняло. Они не звонили друг другу, танцор терпеливо ждал, когда его позовут заключить контракт, но пока никаких изменений в этом отношении не было.

Зато звонила Мика, захотела узнать, как Синди себя чувствует и смог ли он устроиться на работу. Танцор уверил ее, что все в порядке. Он был благодарен Мике за заботу и участие — она всегда хорошо к нему относилась, и Синди отвечал ей взаимностью.

Дни ожидания напомнили ему период, когда он лечил ноги. Так же у него не было занятий, кроме домашних, и без работы он чувствовал себя странно, как будто пропала часть его самого. Впрочем, теперь репетировать ему никто не запрещал, и Синди, когда дома никого не было, слушал «Черную Луну» и придумывал номера под их песни. Он не ждал, что все они останутся в таком же виде, когда будут поставлены на сцене, но какие-то наработки решил сделать сразу, подумав, что на одной импровизации тут далеко не уедешь.

Боль от расставания с Джу постепенно отпускала друзей. Снова в доме зазвучали шутки и смех, снова орала что-то Фредди, выгоняя из ванной торчащего там подолгу Синди, снова иронично хмыкал Тинто на очередные гениальные идеи Тима; улыбался Мартин, возвращающийся с работы с пакетом сладостей. Когда на третий день в доме прогремела новая вечеринка, на которой чуть не вынесли наружу оконную раму и залили пол пенной рекой, Синди понял, что жизнь налаживается.

Он ждал конференцию все пять дней и в итоге пропустил ее начало, увлекшись приготовлением пирога. Бросив взгляд на часы, перемазанный ягодной начинкой Синди обнаружил, что Саймон Блик уже вовсю должен был отвечать на вопросы журналистов. Синди наскоро вытер руки, метнулся в комнату и настроил комм Тинто на прием местного канала.

Конференция началась без опозданий, и лидер, вокалист, звезда и прочее сверкал улыбкой, адресуя ее многочисленным зрителям. Он, без сомнения, был киногеничен, Синди подавил невольный вздох, рассматривая лицо Саймона: серые глаза, тонкий нос, аккуратно очерченные губы. По всем правилам логики при таких светлых волосах брови у него должны быть белесыми, но и тут природа по своей прихоти помогла ему, сделав их темными. А вот голос в записи у него был хуже, чем в жизни, что в век технологий, позволяющих из любого сипящего голоска сделать шикарный баритон, казалось странным. Или просто на конференции в этом голосе не мелькали мурлыкающие интонации, от которых у Синди подгибались колени. Но все равно, на Саймона можно было просто смотреть или слушать его, не особо вникая в смысл сказанного, и получать удовольствие.

Синди засмотрелся и чуть не пропустил главное интересующее его событие — журналисты добрались до щекотливого вопроса о знакомстве Саймона с ним. Синди усмехнулся и подпер рукой подбородок, приготовившись выслушивать складную или не очень ложь. Язык у звезды должен был быть подвешен хорошо, так что откровенных нелепостей от него ждать не стоило.

— Да, мы знакомы, — в сотый раз шикарно улыбнулся Саймон. — И я не понимаю, почему вокруг этой темы подняли такой ажиотаж. Каждый имеет право на самовыражение, а я обнаружил немало достоинств у Синди Блэка, помимо манеры одеваться.

Зал зашумел, снова замелькали вспышки фотокамер, а Синди замер, как сидел, свободной рукой вцепившись в спальник. Слова Саймона были невинны, но произнес он их так, что выразиться понятнее можно было, только сказав: «Да, мы спали вместе и это было круто». Синди не верил своим ушам. После памятного разговора с Майком он был уверен, что никакой любовник, обладающий хоть минимально значимым весом в обществе, ни за что не признается в грешке вроде связи с танцором-трансвеститом. И уж тем более не брякнет подобное на весь Анатар! Синди смутно понимал, что между солидным инженером в крупной компании и рок-звездой большая разница, в том числе касающаяся и того, что можно сказать на людях, а что не стоит, но он был слишком потрясен, чтобы задумываться над этим. Саймон смотрел прямо в объектив, и Синди казалось, что взгляд направлен на него.