Контракт на Фараоне - Олдридж Рэй - Страница 53

Руиз сел, хотя затекшие мышцы протестующе ныли.

Нет, Низа — не просто символ. Но она ненавидит человека, который ее предал. Что если попробовать объясниться? Девушка довольно умна. Руиз с трудом поднялся и вышел на площадку.

В центре загона собрались все пленники с Фараона, кроме Низы и Фломеля. Старейшины столпились вокруг Дольмаэро. Двое младших фокусников внимательно прислушивались к ссоре. Прочие фараонцы сбились в кучку чуть в стороне.

— Тихо! — Лицо Дольмаэро пылало. Руиз никогда не видел его в такой ярости. — Ваше желание или нежелание ничего больше не значит. Неужели вы до сих пор не поняли, что мы — рабы!

Старшина с рыбьей физиономией воскликнул, заикаясь от возмущения:

— М-м-мы?! Мы — не рабы. Мы принадлежим к почтенной гильдии. Как мы можем быть рабами?

Дольмаэро, казалось, пожалел о своей несдержанности:

— Ну хорошо, рабы — это сильно сказано. Но ведь ты, Эдгерд, не станешь отрицать, что мы — пленники?

— Не стану. А кто виноват? Почему ты, старшина гильдии, ничего не сделал, чтобы нас защитить?

Эдгерд возмущенно потрясал тощими кулаками. В толпе послышался ропот одобрения.

Никто не обратил внимания на Руиза, застывшего в тени дверного проема. Его это вполне устраивало. Люди на площадке выглядели опасными безумцами, способными на любое насилие.

Вперед протолкался широкоплечий парень с татуировками помощника укротителя ящериц. На его мясистом лице читалось возмущение.

— Да! — закричал он так, что Дольмаэро отшатнулся. — Мы живем в лачугах, жрем какое-то мерзкое варево. Теперь еще придется ставить пьесу без обычных жертвоприношений и молитв. А где плата? Где обычные развлечения, положенные нам, первоклассным артистам? Почему?!

— Говори, Нусквиаль! — послышались одобрительные выкрики из толпы.

— Потому, что мы дали самое лучшее представление, когда-либо виденное в южных номархиях? Потому, что нас увезли с Фараона? Потому, что мы попали в лапы демонов? Нет!

Руиз испытал невольное восхищение. Парень явно ошибся в своем призвании. Ему стоило стать оратором. Люди в толпе ловили каждое его слово.

— Нет! — кричал Нусквиаль. — Потому, что нас подвел старшина гильдии, почтенный Дольмаэро. Разве он вступился за нас перед демонами? Потребовал предоставить все, что нам по справедливости причитается? Мы по-прежнему довольствуемся жалкими крохами, и Дольмаэро не возражает! Наша сила — в единстве. Так завещали предки. Если мы откажемся выступать, старшина ничего не сможет поделать.

Нусквиаль рванулся вперед и схватил Дольмаэро за плечи. Тот отшатнулся, но здоровенный дрессировщик держал его крепко. Парень кровожадно оскалился и поволок старшину к западной стене площадки. Кое-кого из старшин напугал подобный поворот дела, но большинство поддержали Нусквиаля. Фокусники быстро отодвинулись в сторону, не желая связываться с обезумевшей толпой.

Руиз понимал, что разумнее всего последовать их примеру. Однако что-то подсказывало, что его вмешательство необходимо.

Во-первых, старшина гильдии — человек неглупый, а как раз такой вожак понадобится труппе в грядущие годы. Кроме того, Дольмаэро был добр к Руизу. Во-вторых, если они уничтожат ценную собственность Кореаны, ярость ее обрушится на всю труппу. Да и Руизу мало не покажется, если он не найдет способа предотвратить катастрофу.

Нусквиаль толкнул Дольмаэро к стене, отступил назад и подобрал с земли камень. Старшина выпрямился, пытаясь сохранить бесполезное в данной ситуации достоинство. Толпа придвинулась ближе. Все взгляды устремились к Нусквиалю. Дрессировщик занес булыжник, не замечая, что сквозь толпу к нему пробирается Руиз.

— Этим оружием, — объявил он, — мы проложим себе путь к лучшей жизни. Мы смоем пятно позора с нашей чести, как велит освященная временем традиция. Этим мы покажем нашим захватчикам, что мы за люди. — И со всей силы запустил камнем, прежде чем Руиз успел до него добраться.

Дольмаэро увернулся, но булыжник чиркнул по бритой голове, и старшина упал на колени. По лицу побежали струйки крови.

Прочие тоже наклонились за камнями. Руиз похлопал Нусквиаля по плечу, тот повернул к нему возбужденное лицо. Руиз резко ударил его по ушам. Глаза фараонца потускнели, и он, как подкошенный, упал ничком в грязь, где и остался лежать, слабо подергиваясь.

Во внезапно наступившей тишине Руиз выступил вперед. Он посмотрел на распластавшегося на земле дрессировщика ящериц и задумчиво потрогал его ногой. Нусквиаль не подавал признаков жизни. Руиз отвел ногу и крепко врезал ему по ребрам, раздался треск ломающейся кости.

Руиз повернулся к толпе.

— Добрый день, — произнес он вежливо и медленно обвел взглядом побледневшие лица. Никто больше не собирался совершать необдуманные поступки. Руиз неприятно улыбнулся. — Позволю себе перефразировать одно мудрое изречение из древней религии Начальных Миров, — изрек он. — Пусть тот, у кого не хватает здравого смысла, первым бросит камень.

Площадь наполнилась стуком падающих булыжников. Толпа рассосалась.

Дольмаэро пытался подняться на ноги. Руиз помог ему встать и добраться до затененной части сцены. Там он усадил старшину на оставленные рабочими строительные леса и пошел искать чистую тряпку и миску с водой.

Пока Руиз вытирал ему лицо, Дольмаэро молчал, только один раз поморщился и тихо выругался, когда спаситель стиснул края раны, чтобы остановить кровотечение. Когда тот закончил, старшина поднял на него печальные глаза.

— В который раз ты спасаешь простаков от их собственной глупости.

Руиз с улыбкой пожал плечами — что на это скажешь? Дольмаэро тоже слабо улыбнулся в ответ.

— Не то чтобы я не был тебе благодарен, — проговорил он. — Но скажи мне, чего ради ты так рисковал?

— Мною руководили те же чувства, которые должно испытывать твое стадо, — страх перед гневом Кореаны.

Старшина кивнул:

— Да. Хоть я и деревенщина, а все же правильно догадался. Странно — как нечто столь прекрасное может быть смертельно опасным, а?

Руиз усмехнулся:

— Ты, наверное, уже и сам заметил определенную закономерность: самые прекрасные вещи зачастую именно таковы. Взять хоть леди Низу.

— Низу? Ну, я бы счел ее абсолютно безвредным существом, опасным разве что для самой себя.

— Безвредным? При случае спроси Фломеля. Она стащила пару маникюрных ножниц и старательно проветрила ему кишки.

У Дольмаэро глаза на лоб полезли:

— Так фокусник мертв?

— Ну нет, коновалы тут неплохие и работают быстро. Я могу поручиться, что скоро нам всем предстоит какое-то путешествие. Понятия не имею, куда.

Старшина долго переваривал это сообщение.

— Ты — источник странных предсказаний, Вухийя.

— Зови меня Руизом.

— Руиз так Руиз. Это твое настоящее имя? А, ладно. Татуировки-то смылись, как я погляжу.

Руиз потер лицо:

— Что ж. Прошу прощения, если вид моего голого лица оскорбляет тебя.

Дольмаэро широко улыбнулся и хлопнул его по спине:

— Ты можешь выкраситься в синий цвет и есть ногами, но меня ты не обидишь. Я у тебя, честное слово, в неоплатном долгу. Кроме того, голое лицо пугает, а мне кажется, что страх — часть твоего ремесла, чем бы ты там ни занимался.

Старшина, кряхтя, поднялся на ноги.

— Однако мне пора позаботиться о молодом Нусквиале, — сказал он. — Парень всегда был бесноватым. Потому-то я и сделал его дрессировщиком ящериц, хотя он мечтал стать фокусником. Не все люди так хорошо управляются с властью и силой, как ты. — И зашагал через площадь, прежде чем Руиз успел спросить, как ему отыскать Низу.

Но он и сам без труда нашел ее — в ванной, где с ней возились три древние старухи-костюмерши. Низа стояла на табуретке, а женщины пытались задрапировать ее в отрез богатого красного бархата. Вокруг в беспорядке валялись рулоны других, не менее роскошных тканей. Когда Руиз вошел, костюмерши сначала его не заметили, и он наблюдал, как они подкалывают материю, отмечают длину и спорят пронзительными голосами. Низа видела вошедшего, но глаза ее смотрели будто сквозь него. Она стояла, подняв руки, чтобы женщинам было удобнее, лицо хранило застывшее выражение.