На границе тучи ходят хмуро... - Кулаков Алексей Иванович - Страница 37

– Признаться, я тоже думал, что выйдет поменьше. Но! На хорошее дело мне ничего не жалко, а дело мы затеваем явно хорошее. Вы не волнуйтесь так, деньги я достану непременно.

– Я не сомневаюсь в этом. Просто, признаюсь вам откровенно, такие траты меня немного пугают.

– Траты соответствуют выставленным требованиям, Валентин Иванович. Да и график платежей меня вполне устраивает. Надеюсь, вы проследите, чтобы все было высочайшего качества?

– Будьте покойны, я с них семь шкур спущу, коли что не так замечу.

Возвращаясь обратно в одиночестве (Греве остался ждать документов на землю и выполнять целый ворох поручений), корнет все пытался придумать, где бы ему взять миллион. А лучше три! Легкий такой вопрос, да?

На службе его ждали. Так ждали, что едва не прослезились при его появлении.

– Рад видеть вас вновь, Сергей Юрьевич.

– С прибытием, Александр Яковлевич. Как ваши дела, уладили?

– Благодарю, все решилось как нельзя лучше. Позвольте осведомиться, где корнет Дымков?

– Ах да, вы же не знаете. В той же больнице, что и вы когда-то. Получил ранение во время перестрелки с нарушителями, в бедро, и голову слегка задело.

Штаб-ротмистра прорвало. В течение получаса он жаловался на распоясавшихся бандитов, стреляющих даже в офицеров, и на офицеров, подставляющихся под пули, вместо того чтобы искать укрытие и стрелять оттуда. Когда Блинский ушел, тут же объявился мрачный Григорий, простым и понятным языком объяснивший, что случилось.

– Его благородие объезд дистанции делал, в аккурат на перестрелку с несунами и поспел. И прямо с лошади давай по ним палить из револьвера. Ну, сбили его, конечно. Это… Александр Яковлевич. Сколько у меня в этом… на этом… ну, где там деньги-то лежат?

– Пятнадцать тысяч, копейка в копейку. Что случилось, Григорий?

– Да это… от бати весточка пришла. Что-то неладно там у моих, бедуют.

Глава 25

Торжества в честь наступления нового, 1889 года прошли без участия корнета князя Агренева. Во-первых, на заставе должен был присутствовать хоть один офицер, но это обстоятельство можно было бы и обойти, главное – чтобы имелось такое желание. Это и было во-вторых – этого самого желания не наблюдалось вообще. Так что, несмотря на нешуточную обиду баронессы и дюжину приглашений, переданных через Блинского, Александр предпочел шуму новогоднего бала тишину зимней ночи, а светскому обществу – полное одиночество. Григорий с его помощью испросил месячный отпуск (тем более что он их лет пять не использовал) и повез «гуманитарную помощь» пяти– и десятирублевыми ассигнациями. Старики-родители, два брата родных, семь двоюродных, сестры, тетки-дядьки, у всех дети. О причине такого бедственного положения уральских казаков в письме почти ничего не говорилось: то ли недород, то ли еще стихийное бедствие какое навроде пожара, зато открытым текстом шла просьба – помочь, чем может.

А мог унтер, к своему удивлению, немало. Когда Григорий узнал (вернее, когда до него дошло – сколько у него денег), что имеет возможность прокормить целый год ВСЮ свою родню, да заодно подарить каждому по дойной корове, то слегка обалдел для начала, а потом выдавил из себя изумленное:

– Откуда столько?!

– А это за последний год-полтора набежало. С процентами. Ты вспомни, сколько мы с тобой контрабанды перехватили, премии за нее, другое всякое. Чего удивляешься-то?

– Дык это! Да, дела! А скольки же тогда с собою взять?

– Рублей пятьсот за глаза будет. А если не хватит, доедешь до ближайшего большого города и там снимешь еще, это просто. Так что будешь ты, Гриша, по всем меркам завидным женихом. Смотри, не женись там ненароком!

– Да ладно! Рановато мне пока.

– Ну да, я и говорю – еще не нагулялся.

Корнет Дымков должен был вернуться в строй не раньше чем через полгода. Сергей Юрьевич был постоянно занят «делами службы», так что все вернулось на круги своя: Александр торчит в канцелярии, штаб-ротмистр неизвестно где, словом, все как обычно. Второго января приехал стряпчий господин Лунев и привез стопку бумажек с красивыми печатями и виньетками – первые патенты, оформленные по всем правилам и аж в девяти государствах.

– Ваше сиятельство, я поспешил приехать, как только получил ваше письмо. Что-то случилось или у вас есть для меня новые распоряжения?

– И то, и другое, Вениамин Ильич. Прошу садиться – и приступим. В первую очередь новые заявки на получение привилегий.

– Сосуд с двойными стенками. Тер-мос. Занятно. А это?

– Данное приспособление позволяет нарезать овощи и фрукты тонкими фигурными ломтиками, имеет семь разных насадок-ножей.

– Оригинально! Новая застежка. А почему «змейка»?

– Когда увидите, поймете. Вот эти пять надо оформить в первую очередь.

– Мм… это получается, что для перезарядки револьвера требуется всего пара движений?

– Вы совершенно правильно понимаете.

– Это… Простите, не могу понять?

– Пачечная двухрядная обойма, обойма с шахматным расположением патронов и затвор винтовки на четырех боевых упорах.

– Благодарю, ваше сиятельство. Тут… металлокорд и пневматическая шина. Интересно.

Стряпчий ненадолго задумался и довольно улыбнулся, поглаживая бумаги кончиками пальцев.

– Условия прежние?

– Да.

– Позвольте выразить вам мое самое искреннее почтение.

– Вернемся к нашим делам. Когда будут готовы документы по моим компаниям? Помнится, вы говорили, что ждать оставалось недолго.

– Виноват. Собственно, мне не хватило буквально одного дня, но вы отписали прибыть как можно скорее, и я…

– Да уж, что тут сказать. Тогда вы не сочтите за труд переслать их мне.

– Непременно!

Стряпчий на радостях едва не расцеловал Савву (расцеловать не получилось, а ошеломить немного – это да) и отбыл – пугать всех прохожих своей подозрительной жизнерадостностью. В принципе понять его было можно: столько новинок, да еще и оружейная тема появилась. Не клиент, а просто жила золотая.

Его отсутствие на новогоднем балу заметили многие и попросту замучили вопросами бедного штаб-ротмистра. Опять же Софья… Где еще бедная женщина может невзначай похвастаться новым платьем или драгоценностями? Только на светской «дискотеке», расцветая и оживая под завистливыми взорами лучших подруг. Так что от очередного торжественного мероприятия отвертеться не удалось. Только Александр и баронесса успели закончить первый тур вальса, как рядом материализовался с непонятной миной на лице Сергей Юрьевич:

– Софья Михайловна, позвольте мне ненадолго забрать от вас корнета?

– Ну что с вами поделаешь? Берите.

Штаб-ротмистр отвел удивленного Александра немного в сторону и негромко объяснился:

– Вас хочет видеть господин полковник. По поводу ваших привилеев.

Все оказалось не так страшно, как думал взволнованный неожиданным вниманием начальства Блинский. Полковнику Толкушкину просто стало любопытно, что же такое выдумал неугомонный корнет, что к нему раз в месяц, а то и чаще, приезжает стряпчий аж из Петербурга. Да и слухи о каком-то револьвере новой конструкции – а вдруг и вправду что-то интересное? Радовать начальство приятными новостями любил не только штаб-ротмистр Блинский.

– Так точно, оформил!

– Вот как? А я и не знал. Без чинов, господа. Расскажите же поподробнее, Александр Яковлевич, так сказать, утолите наше любопытство. Что из себя представляет ваше изобретение?

– Какое именно, Олег Дмитриевич?

– Так у вас их много? Господа, это начинает интриговать! Ну… самое перспективное, на ваш взгляд?

«Для военных что самое интересное? Оружие. Вот про него и буду сказки рассказывать».

– Самое интересное и многообещающее – это приспособление для ускоренной перезарядки револьвера. Устроено оно по принципу…

Общество старших офицеров бригады он покинул только через полчаса. Поискав взглядом свою спутницу, с первого раза не нашел и со второго тоже. А вот с третьего ему повезло больше. Вот только еще издали он заметил, как близко, даже слишком близко стоял к баронессе незнакомый ему господин весьма и весьма солидных габаритов. И не просто стоял, зараза, а еще и руку целовал при этом, попутно интимно что-то нашептывая. С каждым шагом к ним у Александра все больше просыпалось и крепло чувство ревности пополам с недоумением. Конечно, Софья ему не жена, но и посторонним человеком его тоже не назовешь, а поэтому… Все стало ясно, когда он, незамеченный, подошел почти вплотную к ним: дама сквозь зубы требовала оставить ее в покое, а кавалер настойчиво домогался хотя бы имени прелестной чаровницы.