Гибкий график катастроф - Георгиева Инна Александровна - Страница 67

— Иногда. Но не считаю, что могилу «старушки» раскопали случайно, если ты об этом. Больше похоже на то, что воришка точно знал, что там найдет. Ладно, — удовлетворенным взглядом окинула дело своих рук. Мамин сейф снова был тщательно запечатан и надежно убран подальше от посторонних глаз. — Я закончила. Поехали в школу?

— Да, конечно! — тут же закивал Шурик, чем вверг меня в состояние легкой задумчивости. Чего это он так быстро согласился? Я, можно сказать, уже целую пьесу в голове прокрутила: как сначала буду отказываться и возражать, а потом сдамся под натиском его аргументов, а он… Эх!

— Ну, проехали, — ответила, не сумев скрыть нотки разочарования в голосе. Он кивнул и резко вскочил:

— Ох ты ж… — схватился вдруг за поясницу. — Ай-ай-ай!

— Тебе больно?! — ахнула, впервые слыша подобные громогласные стенания от своего на редкость терпеливого заклинателя.

— А похоже, что мне приятно?! — взвыл он. — Кажется, твоя Книга мне мстит!

— Но, Алекс, ее магия совсем другого порядка, — пролепетала, не зная, с какой стороны подступиться к «пострадавшему». По мне скользнули уничижительным взглядом:

— Правда?! А как еще тогда можно объяснить мой внезапно прорезавшийся радикулит?!!

Опешив от такого напора, я развела руками и вдруг заметила очень знакомые искорки в глубине его глаз. Мягко улыбнулась:

— Может, тебе просто в школу ехать не хочется?

— Да как ты только могла такое подумать, маловерная женщина?! — патетично взвыл он, чем еще сильнее убедил меня в своих подозрениях. С другой стороны: раз он так старается в чем-то меня убедить, почему бы не пойти навстречу? Особенно если последняя пара у меня все равно ненавистный французский, а здесь, несмотря на пыль и полумрак, такая знакомая и заманчивая обстановка.

— Прости, пожалуйста, — изобразила раскаяние на лице. — Конечно, я тебе верю! Но раз тебе так плохо, я просто обязана доставить тебя в больницу. Или хотя бы к Полине!

Шурик, уже почти умостившийся на кровати (не забывая делать это максимально медленно и с постаныванием), посмотрел на меня с откровенной досадой на лице:

— Ева, мне больно! Я не смогу вести машину.

— Ничего страшного! — тут же помотала головой я. — У меня есть права, я сама тебя отвезу!

Александр выразительно уставился на меня исподлобья:

— У меня «мазда», Ева! Это немного не то же самое, что велосипед с моторчиком!

— Скутер, — аккуратно поправила я.

— Да без разницы! — отрезал он и тут же снова отразил физиономией всю скорбь безвинно пострадавшей няши. — Лучше я здесь полежу, — добавил, переворачиваясь на живот. — А ты бы, кстати, могла не стоять там столбом, а попытаться помочь.

Я удивленно (и чертовски глупо) хлопнула ресничками:

— Как?! Я же не врач… а от поездки в больницу ты сам отказался.

Шурик обернулся так резко, что последние сомнения о наличии у него радикулита рассыпались прахом, окинул меня внимательным взглядом и задумчиво протянул:

— Да… не похожа ты на медсестричку… — и вдруг очень непристойно ухмыльнулся. — Кажется, я знаю, что подарю тебе на ближайший праздник. А пока, несмотря на отсутствие костюма, ты просто обязана оказать своему любимому всю посильную медицинскую помощь.

— Конечно! — с готовностью кивнула я. — Этому нас учили. Я могу наложить шину, сделать укол и что-нибудь тебе забинтовать!

Алекс хмыкнул, будто заранее ожидая услышать что-то подобное.

— С бинтами я тебе потом хороший фокус покажу, — двусмысленно подмигнул, заставляя меня покраснеть. — А пока начнем с малого. Сделай мне массаж, пожалуйста. Вот тут, пониже спины, та-ак болит!

— Массаж? — повторила я с сомнением.

— Ну да, — кивнул он, укладываясь на живот и опуская голову на сложенные перед собой руки. — Или ты прежде никогда никому массаж не делала?

Я вздохнула: ну отчего же? Делала, конечно. Полине, маме… снова Полине. Только вот реакция всегда была… скажем так: не соответствующая ожиданиям.

— Ты уверен, что это хорошая идея? — уточнила, бочком подступая к кровати.

— Еще бы! — с видом «мои идеи всегда безупречны!».

Я пожала плечами:

— Ну тогда снимай рубашку.

— Мне нравится ход твоих мыслей, крошка! — оскалился Шурик и прямо через голову, не желая тратить время на пуговицы, стянул одежду. А потом, видимо, пытаясь в полной мере продемонстрировать готовность к сотрудничеству, еще и брюки приспустил. — Начинай.

— Угу, — заявила без энтузиазма и полезла на кровать. А там, не особо церемонясь, уселась Шурику на бедра и положила руки ему на плечи. Он что-то удовлетворенно промычал, наверное, считая такую позу крайне эротичной. Хотя иногда мне казалось, что его способен возбудить даже наш манекен в кабинете биологии, потому только мысленно закатила глаза и медленно, с легким нажимом, провела ладонями вдоль позвоночника.

Сразу признаюсь, что обычно мне не нравится прикасаться к чужому телу. Оно кажется волосатым, влажным и совершенно непривлекательным. Потому зайти летом в переполненный автобус в моем случае едва ли не подвиг.

Но с Алексом все по-другому.

Я улыбнулась и заскользила пальцами по широким, хорошо прорисованным мышцам, спускающимся вниз, к талии: его гладкая кожа все еще хранила на себе отпечаток летнего загара и едва ощутимо пахла… не одеколоном, нет! И не дорогими духами. Это был пряный, обволакивающий, немного горьковатый запах, который я при всем желании не смогла бы сравнить с чем-то еще. Алекс сам был этим запахом, и я млела, вдыхая его, купаясь в нем и чувствуя, как он остается на мне, такой соблазнительный, такой манящий. В какой-то миг, не удержавшись, я наклонилась вперед и коснулась губами основания его шеи. На одно мгновение, краткое проявление нежности, почти беззвучное, невесомое — и тут же выпрямилась, испугавшись собственной храбрости. Но он успел его ощутить: мышцы под моими пальцами напряглись, превратившись в тугие канаты, готовые, казалось, вот-вот совершить рывок, бросить тело вперед, атаковать, но спустя долю секунды вновь расслабились, позволяя мне и дальше порхать пальцами по торсу, плечам и — о боже, какое бесстыдство! — даже по самой границе нижнего белья.

В общем, ничего удивительного в том, что произошло дальше, я не видела.

— Тебе нравится? — тихонько спросила, когда время «сеанса» перевалило за тридцать минут. Заклинатель глубоко вздохнул, но не ответил ни слова, продолжая безучастно лежать, уткнувшись лицом в подушку. Я нахмурилась и добавила громче: — Потому что если не нравится, я могу поменять угол…

Никакой реакции.

— Или силу нажима…

Тишина.

— Или пациента! — уже догадываясь, чем закончится этот разговор, мрачно подытожила я.

— Хррр… — наконец выдал он. Я чертыхнулась: и вот так каждый раз. Ну что за фигня? Как я делаю этот массаж, если после него вырубился даже мой сексуально озабоченный парень?! А ведь до этого момента я искренне полагала, что угомонить его можно разве что дубинкой!

— Эй! — рявкнула в самое ухо. — Я тут, между прочим, замерла в ожидании благодарности!

Напрасно, кстати, замерла. Надо было повнимательнее наблюдать за спящим заклинателем. Возможно, тогда успела бы отпрыгнуть, когда он резко перевернулся, сгреб меня в охапку и, подмяв под себя, нахально засопел прямо в лицо.

— Да ты издеваешься, — сузила глаза, по опыту зная, что выбраться уже не получится. — Чтобы я еще когда-нибудь делала тебе массаж! Да ни в жизни!

— Даже если я буду очень просить? — тихо, не открывая глаз, уточнил он. Я закусила губу и, чувствуя, как его рука начинает медленно продвигаться по моему боку от талии к бедру, категорично ответила:

— Иглоукалыванием обойдешься!

— Но у нас нет подходящих инструментов, — резонно возразил он, пробираясь пальцами под узкий свитер. Я обхватила его за шею и коварно ухмыльнулась:

— Ради такого дела я потыкаю в тебя зубочистками!

Я не слышала, как скрипнула входная дверь и тонкие каблуки-стилеты застучали по деревянному полу. И как с легким хлопком исчезли щиты над хранилищем Книги Знаний — тоже. А вот когда она, всем своим весом, рухнула на пол, мы с Алексом подорвались оба. И замерли, с вытянувшимися лицами уставившись на незваную гостью. Я даже глаза на всякий случай протерла: может, просто дурацкий сон? Увы, не помогло: мама исчезать категорически отказывалась.