Веер (Сборник) - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 21

— Убиться веником! — воскликнул Котя. — Где это мы?

Я был с ним абсолютно солидарен.

Мне почему-то казалось, что тупичок расположен где-то в центре города. Что достаточно из него выйти — и мы окажемся в гуще местной жизни. Чудились какие-то кривые улочки, прижавшиеся друг к другу дома в три-четыре этажа, маленькие площади с фонтанами и крошечные лавочки с товаром непонятного происхождения и назначения, чинно расхаживающий люд, конные экипажи…

Фиг там.

Мы вышли к морю. На длинную заснеженную набережную, под которой набегали на каменистый берег серые холодные волны. С одной стороны море, с другой — однотипные здания из красного кирпича, с присыпанными снежком железными крышами, без единого огонька в окнах, прореженные уходящими от берега улочками. Как далеко тянулись здания вдоль берега, снегопад мешал рассмотреть. Уж на километр в обе стороны от нас — точно.

Со стороны моря шел довольно высокий, мне по грудь, каменный парапет. И на нем, на пузатых столбиках, горели неярким дрожащим светом большие, с метр диаметром, шары молочно-белого стекла. Фонари стояли нечасто, но благодаря снегу вся набережная была освещена.

— Свет, похоже, не электрический, — с интонациями естествоиспытателя произнес Котя. — Гляди, а что там?

Мы подошли к обледенелому, мокрому от брызг парапету. Вдали, в море, и впрямь медленно двигались огоньки — целое созвездие, плывущее за мутным снежным занавесом.

— Корабль, — предположил я.

— Угу.

— На Питер похоже, — сказал Котя. — Нет, не на Питер. На Юрмалу.

— Хочешь сказать…

— Нет, не хочу. — Котя поежился. — Какое-то все чужое… Тебе не страшно, Кирилл?

Я подумал и покачал головой. Нет, страшно не было. Любопытство, легкая настороженность — и все.

— А то, может, вернемся… — предложил Котя. — Мы честно искали, но никого не нашли.

— Следы от ландо видишь? — спросил я.

— Вижу, — признался Котя.

— Давай пройдем по ним немного. Это все-таки повозка, а не автомобиль. Не могли они очень далеко уехать. Или замерз?

— Я? — возмутился Котя. — Да я вспотел! Говорю же — у меня куртка теплая.

— Тогда пошли. Нет, подожди!

Я прошелся вдоль парапета, утаптывая снег и пытаясь найти хоть какой-нибудь мусор. Камень, ветку… хоть что-нибудь. Лезть через парапет на берег не хотелось. Наконец я нашел булыжник с кулак размером, обтер от снега и торжественно водрузил на парапет.

— Отмечаешь место? — догадался Котя. — Правильно. А то заплутаем.

Честно говоря, я немного завидовал другу. Он вел себя… ну… правильно, что ли. Исследовал новый мир. Героически терпел холод. Спешил задать все вопросы и получить все ответы. И ведь он совершенно явно побаивался.

А во мне была какая-то непонятная уверенность в себе, которая начисто убивала сам дух приключения. Если подыскать сравнение, то Котя вел себя будто охотник девятнадцатого века, отправившийся в Африку охотиться на львов. А я — как современный турист, едущий на сафари в комфортабельном джипе.

Может быть, так и надо?

Может быть, нет здесь никаких львов?

Мы двигались по набережной. Здесь идти было проще, ветер сдувал снег к морю. По левую руку тянулись дома, по правую — парапет с фонарями, исчезающие вдали огни корабля. Котя приплясывал на ходу и прятал ладони под мышками. Я, честно говоря, тоже пожалел об отсутствии перчаток. Снег снова зарядил не на шутку.

А потом сквозь метель проступило здание на берегу. Здесь набережная дугой выступала к морю, и на образовавшейся площадке стоял двухэтажный дом. Тоже кирпичный, но живой — с теплым светом в занавешенных окнах, с дымком из трубы, с расчищенным снегом у входа. Такие дома рисуют воспитанные дети, которых любят родители. Еще их можно встретить в благоустроенной и уютной Европе.

У нас они как-то плохо приживаются.

— Во идиоты, — сказал Котя, останавливаясь. — Во мы идиоты!

Надо же — в очках, но первым разглядел вывеску над широкими двустворчатыми дверями.

— И с чего мы взяли, что надо искать розу? Белую? Зимой? — Котя фыркнул от возмущения. — Это гостиница. Или ресторан. Ресторан еще лучше… Пошли?

— Постой. — Я схватил его за плечо. — Подожди!

Котя послушно остановился.

Я оглядывал здание. Что же меня тревожит? Там должно быть тепло. Там, наверное, и впрямь чего-нибудь нальют. Если попросить. И ответят на вопросы…

— Первым пойду я. — Я строго посмотрел на Котю. — Понял? А лучше ты подожди пока здесь…

— Дай угадаю, — сказал Котя. — Ты небось служил в десанте. Или имеешь красивый цветной пояс по каратэ.

— Нет.

— Тогда не строй из себя героя!

— Хорошо. — Я не стал дальше спорить. — Только иди за моей спиной. Пожалуйста.

«Пожалуйста» сработало. Котя кивнул.

Я подошел к дверям. Красивые ручки — бронзовые, старинные, в виде когтистых птичьих лап… Да что я тяну, здесь все старинное! Неужели пришел страх?

Я взялся за холодный металл и потянул дверь на себя. Она легко, мягко открылась.

— Что там? — спросил Котя из-за плеча.

Там была небольшая комната вроде прихожей или гардеробной. Вешалки на стенах — все пустые. Две двери. Большое кресло, обитое потертым красным бархатом. Оно пустовало, и это почему-то казалось неправильным. Из стены торчат несколько ламп с цветными абажурами. Похоже, газовые — свет дрожал, как от колеблющегося пламени.

Мы вошли.

— Стильно, — сказал Котя. — И пусто. Но тепло!

Я толкнул внутреннюю дверь. Вот за ней было именно то, что я ожидал увидеть: огромная зала (про нее хотелось сказать именно так — «зала»), потолок — метра четыре или даже пять, в центре комнаты свисает погашенная хрустальная люстра; повсюду стоит основательная, добротная мебель: кресла, столики, шкафы с посудой; стены обиты бежевыми гобеленами. Большой растопленный камин с мраморной доской, уставленной безделушками из стекла и керамики. Широкая лестница на второй этаж. Угол залы занимала массивная барная стойка: никаких металлических цеплялок для бокалов, никаких никелированных стоек, одно лишь матово-черное дерево. За стойкой у стены неглубокие шкафы с красочными бутылками, дальше — полуоткрытая дверь. На полу залы лежал светло-коричневый ковер со странным рисунком из беспорядочно разбросанных темных пятен.

— Какой странный рисунок, — глядя под ноги, сказал Котя. Умоляюще посмотрел на меня: — Да?

— Это кровь, — сказал я. И оглянулся.

В гардеробной стоял человек. Видимо, вышел из второй двери, когда мы прошли внутрь. Мне не понравилась его одежда — черного цвета свитер и брюки, все облегающее, даже на вид скользкое, не ухватить. Одежда для драки, а не для распития напитков у камина. Еще мне не понравилась черная маска-капюшон на голове, оставляющая свободными только глаза. Глаза тоже не понравились — холодные, безжалостные. Очень не понравилась увесистая короткая дубинка в руке.

Да что там перечислять, человек мне совершенно не понравился!

И то, как он осторожно приближался, держа дубинку чуть отведенной, — тоже.

— Кирилл, зря мы сюда зашли, — дрожащим голосом сказал Котя, глядя мне за спину.

Я проследил его взгляд: за барной стойкой был еще один мужчина в черном, то ли прятавшийся под стойкой, то ли вышедший из двери. На дружелюбного бармена, мечтающего смешать вам необычный коктейль, он никак не походил. Для начала ему пришлось бы отложить дубинку и нож с широким листовидным лезвием.

Еще двое одетых в черное вышли из неприметной двери в дальней стороне залы. Тоже с дубинками и ножами.

И не похоже было, что нас собираются схватить. Скорее мы оказались досадной помехой, которую требовалось устранить максимально простым и надежным образом.

Мужчина за стойкой чуть отвел руку с ножом.

Мужчина из гардеробной перешагнул порог и стоял теперь метрах в двух от нас.

— Кирилл… — начал Котя.

Я не стал его слушать. Узурпировавший место бармена человек стремительно взмахнул рукой. В ту же секунду я выбросил руку навстречу сверкнувшему ножу и ударил Котю ногой под коленку — он предсказуемо рухнул.