Джамп (Сборник) - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 37

Андрей Хрумов дернулся, как от удара. Наши глаза встретились.

– Я все знаю, – подтвердил я.

Маша протянула флакончик деду, тот машинально принял его, не отрывая от меня взгляда.

– Зачем ты это делал? – спросил я. – Зачем лгал?

Счетчик слетел с пульта, ловко приземлился на своем кресле и прошептал:

– Траектория введена…

– Ты мне двадцать пять лет врал! – крикнул я.

Данилов непонимающе уставился на нас, набрал воздуха и гаркнул:

– Отставить разборки!

Наверное, сработали какие-то инстинкты курсантских времен. Я замолчал. Дед, так и не проронивший ни слова, подрагивающей рукой поднес флакончик ко рту. Со всхлипом втянул воздух, всасывая лекарство.

– Всем приготовиться к джампу! – приказал полковник. – Потом… доругаетесь.

– Это запрещенная высота! – напомнил я.

– У нас теперь все запрещенное, – зло ответил Данилов. – Двадцатисекундная готовность.

Он снял крышку с джамп-пульта, положил руку на стартовую кнопку.

Равновесие в природе – такая хрупкая вещь. Мы уйдем в прыжок из верхних слоев атмосферы, а где-нибудь над Карибским морем возникнет сокрушительный ураган. Мы станем песчинкой, нарушившей ход отлаженных природных часов. Смертоносной песчинкой.

– Десятисекундная готовность, – объявил Данилов.

Я привык слышать гул набирающего энергию джампера, и полная тишина, повисшая в отсеке, расслабляла.

– Куда мы летим? – спросила Маша, ни к кому не обращаясь.

Ответил счетчик:

– К остаткам красно-фиолетовой эскадры Алари…

За те две или три секунды, что оставались до джампа, я успел перевести цветовую кодировку Алари в более привычные цифры. Четырнадцатый флот?

А почему – к остаткам?

И тут джампер сработал, разрывая мир пополам.

О-о-о…

…Слишком легко…

Приходя в себя, в полной темноте, в той болезненной пустоте, что наступает после джампа, я вдруг подумал об этом. Слишком легок он, джамп. Слишком приятен.

Мы не должны были создавать ничего подобного.

Не вправе были!

Он дает нам иллюзию могущества, прыжок сквозь изнанку пространства. Будит надежды, заставляет бросаться в авантюры. А надо тихо и послушно приспосабливаться к Вселенной, к звездам, которым мы не нужны… Человечество действительно ребенок, это не игра слов, это правда. Мы росли под бездонным небом, под черной бездной, что каждый вечер опрокидывалась над маленькой, плоской, как стол, Землей. И звезды сияли над нами, заманчивые и недостижимые, чужие драгоценности, заманчивые и недостижимые игрушки. Но мы сумели дотянуться до звезд. Рано, слишком рано. Мы коснулись их, таких манящих и желанных.

И ладони нам обжег звездный лед.

Звезды – холодные игрушки. Нам не удержать их в руках.

Но и отказаться – теперь, веря в свое величие, в свои самые быстрые корабли, – не хватит сил…

– Петр… – хрипло позвал из темногы Данилов. Я молчал, я еще был там, где нет ни голосов, ни уставов, ни обязательных после джампа процедур реанимации корабля. В иллюминаторах медленно проступали звезды – сетчатка глаза отходила от шока, начинала видеть.

– Второй пилот!

– Второй пилот на посту… – прошептал я.

– Андрей Валентинович! – Я слышал, как Данилов возится, пытаясь открыть ящичек аварийных средств, но у меня самого сил не было вообще.

– Я жив… – с легким удивлением ответил Хрумов. – Это… это так странно…

– Мария!

– На посту… – Голос девушки дрожал, но она явно собралась. Молодец, после первого джампа некоторых пощечинами приходится отхаживать…

– Карел?

– Какая мерзость ваш джамп… – прошелестел счетчик.

Мой бывший дед закашлялся, давя смех. Все-таки ему грели душу мучения Чужого.

Данилов наконец-то достал химический фонарик. С хрустом переломил пластиковую трубку. Бледный голубой свет залил кабину.

Наши лица казались мертвенными, полупридушенными. Маша уже высвободилась из ремней, дотянулась до Хрумова и теперь тревожно вглядывалась в его лицо. Но он перенес джамп неплохо.

Я, в общем, и не сомневался. Раньше я знал, что дед всегда добивается своего. Теперь знаю, что своего всегда добивается Андрей Хрумов.

Небольшая разница.

– Проверю груз… – отстегиваясь от кресла, сказал Данилов. Что это с ним? Неужели он так беспокоится за древние бюсты? – Мы проверим… Маша, Карел, за мной.

– Но Андрей Валентинович… – запротестовала Маша.

– Петр позаботится о деде! – отрезал Данилов. – Держись!

Он прыгнул вдоль кабины, подхватил Машу за пояс. Та покорно схватилась за полковника. Вдвоем они и стали пробираться к шлюзовому отсеку. Карел секунду смотрел на меня, потом юркнул следом.

– Тактичный он человек все-таки… – прошептал мой бывший дед, когда мы остались вдвоем. – Битый, тертый, жизнью крученый-верченый… а тактичный.

Я молча помог ему расстегнуть ремни. Старик неловко всплыл над креслом, цепляясь одной рукой за высокую спинку. Огляделся, с живым интересом останавливаясь взглядом на звездах в иллюминаторах. Да, звезды красивы, когда смотришь издалека…

– Как ты узнал? – спросил Хрумов.

– В альбоме, под фотографией родителей, была вырезка. Там написано, что «известный политолог и публицист» Андрей Хрумов потерял в катастрофе всю семью. Сына, невестку и внука.

– Черт… – Хрумов потер лицо. – Да… память. Вначале она требует символов… бумажек и снимков… а потом все равно подводит.

– Я не твой внук.

– Да! Я тебя усыновил! Точнее – увнучил, по всем документам – ты мой внук. И что с того?

– Андрей Валентинович…

Он вздрогнул, словно его плеткой огрели, от этого обращения по имени-отчеству.

– Дело ведь не в том, что не ты зачал моего отца. И уж конечно, не в том, что ты меня вырастил. За это – спасибо. Дело в том, зачем я был тебе нужен. Зачем?

Старик сжался, отвел глаза.

– В твоей книжке, во вступлении… Там есть такая фраза о людях, которые бы взяли на воспитание ребенка – не из-за любви, из-за его будущей полезности. Ты ведь всегда меня учил: ассоциации говорят лишь об их авторе. Больше ни о чем.

– Врачу трудно исцелиться самому… – прошептал старик.

– Зачем я был тебе нужен?

– Чтобы в тот миг, когда мне понадобится соратник, сильный, умный и преданный человек, он был рядом.

По крайней мере – честно.

– Я не буду тебе врать. Больше не буду. Спрашивай.

Нет, не зря Андрей Хрумов держал лавры грозы правительств почти полсотни лет. Он собрался, он вступил в бой. Только на этот раз противником был я.

Ну, попробуй, старик!

– Существуют тесты, позволяющие определять интеллектуальный потенциал двухлетних детей?

– Очень мало. Мне пришлось разработать кое-что самому. – Андрей Хрумов горько улыбнулся. – Да, ты прав. Я не просто взял тебя из приюта. Я тебя выбирал. Как щенка выбирают. Здорового и умного. Томография, кардиограмма, анализы. Тесты. Я выбрал самого перспективного ребенка из полутора тысяч.

– Ты подлец, Андрей Валентинович.

– Да. Я подлец, потому что вырастил тебя человеком. Огранил алмаз. Ты не смог бы пробиться сам, Петр. Ты стал бы рабочим. Или фермером. В тебе было слишком мало подлости, чтобы стать хотя бы бандитом! Сейчас ты глушил бы стаканами дешевую водку или курил травку. Гробил бы свой интеллект, свою память, свою доброту, по капле выдавливал из себя человека. А Земля шла бы тем путем, что уготовлен Чужими!

– Но мой путь был бы моим путем, Хрумов! То, что ты говоришь… ведь и Чужие считают, что вправе решать за нас! Они тоже гранят алмаз! Не позволяют людям распыляться на ненужные дела!

– Мы оба – люди.

– И что с того? Ты не обязан был мне врать! Я не разлюбил бы тебя, скажи ты правду! Ты остался бы моим дедом! Понимаешь? Я стал бы космонавтом, объясни ты причину! Ты ведь все равно мог меня воспитать кем угодно! Борцом с Чужими, террористом, убийцей. Кем угодно!

Хрумов молчал.

Я отвернулся. Откуда-то ринулись слезы. Всплыли хрустальными шариками, оторвались от ресниц, повисли перед глазами, отражая ядовитый химический свет. Голубые звезды…