Рыжее братство. Трилогия (СИ) - Фирсанова Юлия Алексеевна - Страница 55

– Вы уж присмотрите за ним, магева, бесшабашный он и рисковый, как что втемяшится, ничего вокруг не замечает, на рожон прет, а у меня сердце кровью обливается ночью, как подумаю, где он там, с кем, чего творит…

Лакс, притиснутый к широкой груди, протестующе замычал и попытался вырваться, но тщетно, это вам не с морианцами драться. Из натруженных рук Вларисы высвободиться было непросто.

– А что, приятель, может, и правда, забудь обо всех приключениях, начни новую жизнь, купи вон хоть трактир, осядь, женись… – Я сделала вид, что говорю серьезно.

– Оса! – Мой рыжий друг настолько возмутился неприличному предложению, несовместимому с жизненным кредо, что аж подпрыгнул на лавке, а полный ужаса взгляд – ну, как две бабы объединятся в попытке исковеркать его судьбу? – дополнил картину.

– Ладноладно, шучу. – Я примирительно подняла руки. – Не для тебя это, вон и Влариса понимает, иначе давно бы уже в оборот взяла да окрутила с какойнибудь приличной во всех отношениях девицей.

Трактирщица только печально кивнула, выпуская Лакса из удушающих материнских объятий:

– Да разве ж его удержишь, бродягу. Как есть перекатиполе!

– Пора! – подытожил Кейр, глянув в окно на стремительно светлеющее небо, и не без сожаления отодвинул добросовестно опустошенную тарелку.

Мужчины поднялись, Фаль, продолжая дожевывать кусочек сыра форматом с себя любимого, тяжело вспорхнул, я вздернулась со скамейки и поплелась вслед за компанией на безлюдный, чистый и тихий задний двор к конюшням. Оседланные лично Самсуром лошади с притороченными вещами терпеливо ждали нас у коновязи. Конюхи, чтоб лишнего не сболтнули, получили выходной на полдня и, вместо того чтобы посвятить его сну или другому достойному занятию, улизнули из «Сапогов» к подружкам. Узнав хозяйку, Дэлькор весело ржанул и потянулся навстречу. Крепкий узел поводьев развязался будто сам по себе, давая возможность гнусному коняге скакнуть, с разгона ткнуться мордой мне в грудь и облизать щеку. Не знаю, каким чудом удержалась на ногах, а не хлопнулась на пятую точку при всем честном народе, к позору магевского рода. Не иначе как за меня заступилась вырученная вчера ввечеру Миранда Целительница.

– Поди ж ты, ручной и ласковый, как собачонка, – прицокивая языком, удивился Кейр, с восхищением истинного лошадника и белой завистью оценивая стати эльфийского животного. – Как ты эдакого коня приручить исхитрилась, магева, неужто чарами?

– Кто кого приручил – еще вопрос, – пробормотала я, взгромождаясь на спину почуявшего свою вину и стоявшего смирней смирного, даже, чтобы мне было удобнее, пригнувшегося в коленях, будто и в самом деле дрессированного, Дэлькора.

Я машинально потрепала коня по холке, с ужасом предвкушая поездку с сотрясением и отбитием внутренних органов, и, чтобы не оскандалиться на улице, пустила красавцажеребца шагом, проверяя свою способность удерживаться в седле, не воя в голос. Может, вы решили, что я дура, раз не воспользовалась целительной магией и побыстрому не убрала собственные синяки и шишки? А только я, хоть и умная, ничего со своими болячками поделать не смогла. То ли личная магия на мою персону не действовала, то ли травмы, нанесенные опосредованно магическим образом, исцелению не поддавались. Проверять методом проб и ошибок, какая из версий истинна, совершенно не хотелось, поэтому я отложила это на будущее, когда станет вдосталь времени для эмпирических изысканий и не будет никаких жареных морианцев и разгневанных графов позади.

Между прочим, кошмары о восставших и жаждущих возмездия трупах меня ночью не мучили. Никаких угрызений совести по поводу своих вчерашних действий попрежнему не испытывала, то ли в силу природной черствости души, то ли потому, что подонки, подряжающиеся на убийство ни в чем не повинных, во всяком случае, не повинных перед ними конкретно людей, таких переживаний не достойны. Словом, на окочурившихся наемников мне было плевать, а что ела я мало, так утром кусок в горло не лезет, для меня главная трапеза дня – обед, вот тогда могу съесть много, даже побольше иного парня, но не сильфа, конечно.

Дэлькор уловил мои намерения и медленно загарцевал по дворику, красиво выбрасывая копыта. Первые тричетыре шага я чувствовала во всем теле такие боль и ломоту, словно ехали на мне, но потом они начали уходить, отступая на второй план перед ощущением крепких мышц коня, перекатывающихся подо мной, теплоты его шелковистой шкуры, легкого живого аромата, смешавшего в себе запах свежего сена и почемуто мяты. Боль пятилась, отступала и наконец, о чудо, совершенно исчезла. Неужели я стала такой записной наездницей, что поездка на жеребце заставила моментально забыть обо всех неудобствах? Или тут дело не во мне, а в самом коне?

– Признавайся, ты меня вылечил? – наклонившись к шее жеребца, шепнула я, легонько подергав его за ухо.

Эльфийский конь покосился на меня хитрым глазом, но, разумеется, ничего не сказал, если не брать в счет насмешливого фырканья, непереводимого с лошачьего на цензурночеловеческий. Зато, пока я исцелялась, Лакс и Кейр успели занять места в колонне по одному и терпеливо ждали, когда премудрая магева закончит развлекать себя высокоинтеллектуальной беседой с лошадью и соизволит заняться своими непосредственными обязанностями – колдовством для тайного проникновения за ворота очаровательного и совершенно безопасного городка Патера.

Я развернула Дэлькора и, забрав нашу компанию в мысленное кольцо, вызвала руну дагаз, походящую на песочные часы, положенные набок, или недорисованный ребенком конверт, расширила ее до широкой ленты Мебиуса, закрутила по периметру отряда и задумалась над совершенно очевидным вопросом. Как мне самой понять, действуют чары или нет, если я нахожусь в сфере действия руны и ее влияние на меня не распространяется.

– Где они? Неужто уехали? Я ж проститься не успел! – торопливо вышел на крыльцо и лихорадочно заозирался огорченный Самсур, готовый кинуться в погоню, чтобы попрощаться как полагается.

– Да вот же они, душа моя, – повернулась к мужу, махнув в нашу сторону, Влариса и тут же оторопело прошептала, глядя на нас в упор, как на пустое место: – Ой! Ведь вот только что тут были! Да что же это…

Я торопливо разомкнула круг дагаз, сверкавший перед моим внутренним оком (малость возвышенно звучит, сознаюсь, но зато производит впечатление, а?) серебристочерным коконом, и широко улыбнулась пораженной супружеской паре:

– Это магия.

– А говорила, что невидимыми нас сделать не сможешь! – поддел меня Лакс, спешиваясь, чтобы выдержать зубодробительные объятия трактирщиков и выслушать мудрые напутствия на вечно актуальную для таких парней, как вор, тему: «Не лезь на рожон, малыш!»

– Не могу, – согласилась я, – но нас не замечают.

– Разве это не одно и то же? – чуть прищурив глаза, удивился Кейр.

– Близко, а разница в том, что никакая падла через нас как через пустое место не попрет, ноги не отдавит и не толкнет, пытаясь пройти насквозь, – уточнила я. – Улавливаешь разницу?

– Правда, как есть, – чуток пожевав губами и почесав лопатообразную бороду, согласился дивящийся фокусу Самсур. – Я же вроде видел когото во дворе, а не беспокоился, что вы тут отираетесь, даже в голову не полезло.

Простившись с друзьями, расчувствовавшаяся Влариса даже всплакнула на дорожку, утирая слезы краем рукава, мы выехали за ворота и двинулись по еще сонному городу. Только водоносы, молочники, редкая стража и люди столь же садистских профессий, обреченные вставать в несусветную рань, составляли компанию искателям приключений, в списки которых меня, как подозреваю, занесли в некой небесной канцелярии без моих согласия и подписи на договоре. Да уж, собиралась на песочке поваляться, на солнышке позагорать, в речке поплескаться, а что вышло? Удираю из города тайком в компании вора и палача. Оригинально, спору нет, но сложно оценить это как прогресс, правда, и скучным происходящее не посчитаешь, что тоже хлеб.

Не знаю, магия ли моя работала столь безупречно, или просто везло и черная весть о гибели отряда морианцев еще не нарушила графского сна, а только никакого оживления в рядах блюстителей спокойствия и людей смежных специальностей не наблюдалось. Стража у въездных ворот лениво скользила глазами по редким всадникам, пешеходам и повозкам, тонкой, прерывистой струйкой сочившимся из города по утреннему холодку. Я даже порадовалась, что накинула на эльфийскую рубашку куртку. Ветерок, зараза, так и норовил пробраться ледяными, как струйки водицы из родника, невидимыми пальцами в самые теплые места вроде подмышек и пощекотать живот.