Ставка больше, чем смерть. Металл Армагеддона - Голодный Александр Владимирович - Страница 58

Если они и после этого не клюнут…

После обеда еще немного поработал лопатой, потом надел лыжи и отправился на обязательную для Димо ежедневную прогулку.

Кругом снежная горная красотища. Перестал падать снег, из-за туч выглянуло солнце. Ударивший по глазам яркий свет заставил надеть солнцезащитные очки. Пейзаж расстилается потрясающий. Первозданная природа под синим небом, укрытые снегом деревья, выглядывающие из сугробов огромные валуны… И полное безлюдье.

Мой путь пересекают цепочки звериных следов. Зайцы, лисы, волки… А это проследовало семейство диких свиней.

Хорошие места. И воздух чистейший. Как было бы здорово отдохнуть тут недельку с Ларой!

Днем кататься на лыжах, фотографировать, побывать на экскурсиях. В хорошую погоду даже на море можно съездить – оно тут недалеко. Просто побродить по пустынному пляжу, ополоснуть ноги в холодной, но прозрачной и чистой волне.

Вечером сидеть на низеньких трехногих табуретах у теплой печи, подбрасывать дрова и вести неспешную беседу.

Сердце защемило.

Этого не будет. Не будет никогда. Существования неотвратимо выгорающему человеческому телу осталось недели две-три. Если все пойдет, как запланировано – значительно меньше. И я уйду из ее жизни, как раньше ушел навсегда для Марджи и Елены, как…

О своем родном мире лучше не вспоминать. Слишком много там прошло времени. Безжалостного и необратимого. Над которым не властен даже Альфа.

Расстроившись, я сидел на том самом камне, который вчера облюбовал Димо Стратев, и перелистывал воспоминания о минувшем. Редкие страницы счастья, жаркие – боев, и полные горя – потерь.

Когда возвращался назад, уловил за спиной далекий гул. Оборачиваюсь. Дорогу чистит мощная техника. Сегодня вечером в село вернутся жители. А завтра утром приедут за мной. Я уверен.

– Мистер Стратев, я не понимаю причин вашего упорства.

Собеседнику лет тридцать. Холеный, спортивного телосложения, самоуверенный и напористый. Дорогущий лыжный комбинезон (по легенде он прямо с курорта), на руке швейцарские часы, стоящие больше, чем весь дом Крумова, холодные серые глаза с тщательно скрываемым презрением оценивают обстановку моей комнаты, да и меня лично. Чувства мужчины, как и его истинная принадлежность к известному ведомству, для меня словно на ладони.

МАГАТЭ. Ага. Арабам впаривать будешь, господин из ЦРУ. Учитывая ранг американца, неощутимо для клиента просмотрев его воспоминания, делаю однозначный вывод – без меня он не уедет. Но поломаться, создать впечатление «трудной победы» надо обязательно. И не тупым внушением, а тонкой психологической игрой.

– Они предельно просты, мистер…

Делаю паузу, словно в упор забыл терпеливо повторенную мне уже в третий раз фамилию.

– Смит.

– Мистер Смит. Я – не хочу.

– И тем не менее вы не забрасываете научную деятельность, пусть и теоретическую. Имеете достаточно высокий вес в ученом сообществе. Послушайте, мистер Стратев, неужели вам нравится жить вот так?

В жесте и взгляде презрение пополам с жалостью. Угадывается и забота. Хороший актер.

– Мы предлагаем вам высокооплачиваемую, интересную работу, возможность реализовать себя. Возможность реализовать свои самые потаенные мечты. Первоклассное лечение, наконец.

С издевкой усмехаюсь:

– Лечение? Вы предлагаете мне смерть, господин из МАГАТЭ. Рассказывайте сказки своим недалеким индийским работникам, а я на своей шкуре испытал, что такое радиация. Ваш реактор фонит, как преддверие Ада, здоровый человек там не протянет и полугода. Что тогда говорить обо мне?

– Простите, но у вас не совсем соответствующие истине сведения.

– Что вы говорите? У меня не сведения, а абсолютная уверенность, основанная на твердых знаниях и громадном опыте. Про вашу ядерную кастрюлю я знаю все! Что было нарушено в технологической цепочке и послужило причиной первой аварии, что понакрутили кривыми ручками нынешние «высококвалифицированные» деятели и к чему это приведет в ближайшее время. Знаю, как этого избежать. Даже знаю, как повысить на тридцать процентов выход вашего проклятого калифорния и ускорить время трансмутаций. И не надо делать такое лицо – я за свои слова отвечаю всегда, уж это вы должны были узнать!

Якобы в волнении хватаю стакан с лекарственным раствором, делаю несколько глотков, ненаигранно морщусь:

– Да, знаю. Но не хочу этого рассказывать, а уж тем более с этим работать. Крутитесь сами, а мне и так осталось совсем немного жизни. И стоит ли ее выжигать, помогая тем, кто уже вытер об меня ноги?

Что называется, карты открыты. Собеседник перебирает варианты ответа. И получает неуловимый, но действенный ментальный посыл на один из них.

– Что же, вы правы, мистер Стратев. По всем пунктам, отдаю должное. У нас вы не протянете долго. А сколько вы проживете здесь? В этой глуши? И как умрете? Кто о вас потом вспомнит? Что вы оставите после себя?

Молчу с надменным видом.

– У нас вы посвятите остаток своей жизни любимому делу. Проведете блистательные эксперименты. Вы же всегда хотели узнать: что представляет собой теллар? И как он попал к нам?

Прищурившись, с ненавистью смотрю в глаза американцу. Он усмехается:

– Эти материалы могут оказаться на вашем столе буквально в день прибытия в Окридж. Ваши предложения по совершенствованию HFIR будут рассмотрены комиссией, состоящей из светил науки. Если их примут – вы войдете в их число. Лучшие юристы выбьют из ваших прошлых нанимателей право на публикацию ваших научных работ. Я знаю, там были весьма интересные и во многом опередившие время разработки. Они выйдут, мистер Стратев. С вашей фамилией на обложке. Вы своими руками будете держать труды, которые переживут и вас, и меня. Я даже не хочу упоминать, какие эксперименты с тайнами атомного ядра возможны на существующем в единственном экземпляре оборудовании.

Пытаюсь огрызаться:

– Вы превратили его в машину по добыче оружейного калифорния. Забиваете микроскопом гвозди в угоду двуличным политикам и тупым воякам.

– Но ведь так будет продолжаться не всегда? Пройдет время войн, возрастет интерес к науке. Мне ли говорить о скрытой в атомном ядре энергии и пока отвратительно низком КПД ее использования?

Это продуманный удар. Стратев занимался изотопными источниками тока в надежде создать кардинально новое устройство. Согласно имеющимся сведениям, что-то неожиданное и новое в его теориях имелось. Но миром правят нефтяные корпорации, и дешевая энергия им не нужна.

Теперь голос цэрэушника полон дружеского участия и откровенности:

– Мистер Стратев, я предлагаю вам цивилизованную и выгодную сделку. Вы помогаете нам, правительство Соединенных Штатов помогает вам. И я не разделяю ваших пессимистичных взглядов на медицинское обслуживание. Поверьте – для ценных работников оно творит чудеса.

Изображаю задумчивость. Между прочим, врет по всем пунктам, скотина. Их интересуют лишь идеи Димо по увеличению выхода калифорния. Ну, и его работа по обеспечению функционирования агрегата. На взгляд вербовщика срок моей жизни не больше двух месяцев. Как раз достаточно для решения накопившихся с реактором текущих проблем.

– Между прочим, на вашем любимом форуме много участников из Окриджа. У них есть даже свой закрытый раздел. Об этом вы знаете, не правда ли?

Якобы автоматически киваю.

– Представьте себе, с каким восторгом там встретят вас, находящегося уже в новом качестве.

Молчу.

– Решайтесь, мистер Стратев. Деньги, американское гражданство, научная слава, опубликованные труды, новые эксперименты и открытия, все блага самой развитой страны цивилизованного мира…

Открывается дорогая кожаная папка, извлекаются скрепленные листы с текстом на английском.

– Ознакомьтесь с проектом контракта. Просто посмотрите, что вам предлагают.

Протягиваю руку. С уважительным и торжественным выражением лица агент подает документ. В душе он уже упивается своим успехом – закономерной победой цивилизованного человека над славянским, пусть и в чем-то сообразительным, но таким недалеким дикарем.