Ставка больше, чем смерть. Металл Армагеддона - Голодный Александр Владимирович - Страница 13

– Вперед!

Моя хриплая команда возобновила продвижение. Больше так поймать не смогли. Но когда добрались до угла, я в него и свалился, сипя, как дырявые кузнечные мехи.

Кровь лупит в виски, сил нет вообще. Сил, как у пустого мешка. Главное – не отрубиться.

Осторожно поддерживая, сильные руки поднимают, усаживают у стенки поудобнее. Ахмет и Кемаль. Инструктор насквозь мокрым полотенцем протирает лицо, у одного из помощников замечаю в руках аптечку. Только этого еще не хватало!

Отстраняю заботливые руки, пытаюсь откашляться пересохшим горлом. Немедленно появляется открытая пластиковая литровка с водой. Отлично!

Два солидных глотка вливают новые силы. Она еще и с глюкозой. Ты смотри, не знал, что и у нас такие делают.

– Парни, завязывайте, все нормально. Сил не рассчитал немного. Староват я уже для всего этого.

– Не ты один.

Здоровяк тоже устало приваливается к стене, блаженно вытягивает ноги. По лицу стекают крупные капли пота. Протягиваю емкость. Благодарно кивнув, он щедро отпивает, оставив тем не менее ровно треть. Бутылка переходит к Ахмету. Командир старательно держит марку, но видно, что и он вымотан изрядно.

Сердце успокаивается, дыхание понемногу налаживается. А что это я, кстати, развалился? Хватит умирающего изображать. Придерживаясь за стенку (не без этого, к сожалению), встаю. Поднимается и Кемаль. Одобрительно кивнув, командир обращается к инструктору:

– Давай, Михалыч, колись – как мы прошли?

– Пристойно.

– Ой ли? Жалеешь, наверное, стариков, не хочешь авторитеты ронять перед молодежью.

Рукопашник усмехается:

– Таких волков – и жалеть? Сказал: «Пристойно», значит, так оно и есть. А кое-кто (испытывающий взгляд в мою сторону) меня еще и удивил.

Поднимаю руку:

– Товарищ инструктор, в чем была моя ошибка?

– Не было никаких ошибок, товарищ обучаемый. Вам реакции не хватило. И возраст сказался.

– То есть поймали на домашнюю заготовку?

– Попытались.

Оглянувшись на внимательно слушающих помощников:

– Белый, во сколько раз товарищ подполковник ускорился?

Худощавый жилистый хлопец со светлыми волосами четко ответил:

– Раза в два, не меньше.

Помявшись:

– Алексей Михайлович, я бил четко, без послаблений. Не мог он дышать.

– Вот. И как это понять?

Дружеская ладонь опускается на мое плечо, Кемаль с горделивой ноткой отвечает:

– Так и пойми. Искандер у нас – берсерк. Видел я его работу, поверь. И будь вы врагами, а ножи настоящими – лежать тебе со всем своим воинством нашинкованными.

Заключительные сорок минут прошли по облегченной программе – отрабатывали ножевую кату ударов и блоков. По завершении инструктор выстроил своих бойцов в шеренгу, и помощники по команде на японском с уважением поклонились нашей тройке.

Приятно – нет слов.

Но возникшее хорошее настроение быстро развеял дорвавшийся до группы «спелеолог». Хуже всех, конечно, пришлось Кемалю. Шепотом матерящийся здоровяк застревал ежеминутно. Как могли, мы с Ахметом помогали напарнику просочиться сквозь очередную щель, и он непременно давал клина в следующей.

– Бл… после такого, еб… демонов, бл… голыми руками порву, су…

Лучше всех шел командир – чувствовался опыт. Глядя на его работу, старательно копировал хитрые движения, временами ощущая себя прямо-таки шурупом, ввинчивающимся в каменную твердь. Выпав по очереди на маты, блаженно растекаемся по ним. Безошибочно выбрав самого пострадавшего, инструктор занялся здоровяком:

– Максим, когда ты себе помощниц наберешь? Массажисточек фигуристых?

Парень улыбается, не прекращая работы:

– Нельзя мне, товарищ генерал-майор. Жена дюже ревнивая.

Сочувственное тоном товарища Сухова: «Понимаю» – вызывает веселые улыбки.

Занятия окончены. Умаявшись, расходимся по своим комнатам. Оказывается, парней поселили рядом. Приняв душ, переодевшись, дружно закидываем насквозь пропотевшие вещи в стиральную машину и отправляемся на обед.

Умяв наваристый борщ, разделываюсь с пюре и котлетами, не забывая о двух салатах.

– Одно слово – термит. Аж за ушами свистит. Здоров ты пожрать, Искандер.

– Да и тебя к скромным не отнесешь. Вон, котлету за два укуса схомячил.

Кемаль с притворной озабоченностью смотрит на вилку:

– М-да? Ну, худенькая, наверное, попалась. Не выросла.

– Для тебя растить упаришься. Помню еще, как под мешками провианта надрывался, прокорм тебе обеспечивая. Вся валюта на харчи ушла.

– Попрекает, а сам таскал одну постнятину. И ту за столом уполовинивал.

Слушая наши подначки, командир благосклонно улыбается. Прямо, как в старые добрые времена.

После обеда парни отправились по своим делам, а меня прибрала жадными ручонками научная инквизиция.

Все-таки наломался до обеда жестоко (да и ночные упражнения, честно говоря, сказываются). Все время пробирала зевота и неотвратимо тянуло в сон. Поэтому удобный ложемент магнито-резонансного томографа и вежливое «Постарайтесь расслабиться» воспринял, словно манну небесную. Стремительно отключаясь от реальности, остатками сознания попытался вызвать тот благословенный жемчужный полог. Получилось.

Проснулся от звука, ассоциативно напомнившего жужжание стаи надоедливых мух.

– Коллеги, гамма-пики определенно подчиняются закономерности! Я, кажется, улавливаю правило…

– Обратите внимание на гипоталамус…

– Нет, полагаю, он исполняет лишь резонансные функции. Центр альфа-волн…

– Необходимо наложить диаграммы. Коллега, вы отметили начало процесса? Помогите совместить распечатки, пожалуйста.

И все это под неумолчный шум лазерного принтера. Чем это они там занимаются?

Кстати, отдохнул по первому разряду. Умный человек ложемент проектировал. Расслабляет нереально. Надеюсь, я не храпел?

Снаружи раздается дружный стон разочарования. Нет, мне уже дико интересно. Выкатываю ложемент.

Заваленная длинными полосами распечаток пятерка экспериментаторов встречает взглядами с жутковатой смесью обиды и жадного нездорового интереса:

– Александр Владимирович!..

Что-то они уже реально напрягают. Отвечаю голосом волка из мультфильма «Жил-был пес»:

– Шо, опять?!

– Нет, э-э-э, то есть да. Вы не могли бы впасть, то есть снова вызвать то состояние, в котором только что находились?

Относительно «впасть» могу. Без проблем. Правда, еще не достиг нужной степени остервенения, но она уже на подходе. Блин, больные люди! На голову!

Стараюсь успокоиться, и тут до меня доходит. Жемчужный полог! Уточняю:

– Что, необычная картина работы мозга?

– Невозможная! Эти отделы не могут работать с такой интенсивностью! Сигма-пики…

Пропускаю поток научных терминов мимо ушей, оцениваю самочувствие. Очень даже пристойное. Выспался, как слон, и, к слову, не против заморить червячка.

Жестом торможу разошедшегося научника, отвечаю:

– К сожалению, товарищ полковник, сегодня уже не получится.

Сколько разочарования! У детей отобрали конфеты и запретили смотреть Хрюшу со Степашей.

Надо утешить:

– Постараюсь завтра.

С тайной надеждой слинять пораньше:

– Надеюсь, на сегодня все?

– Нет, что вы?! Надо еще выполнить энцефалограмму, взять анализы крови, снять кардиограмму, проверить…

Песец! Я этого не переживу. Уж лучше призраков мочить. Голыми руками.

Порадовал только вечер. Оказывается, Лара пригласила на ужин Ахмета с Кемалем. Вот это здорово!

Она сумела выбраться со службы немного раньше (или пожертвовала фитнесом) и с пользой провела время у плиты. Правильное решение – самое вкусное то, что приготовлено с любовью, своими руками.

Перехватив инициативу, разминаю на противне подошедшее в хлебопечке тесто и формирую две пиццы к чаю. Большую, с ветчиной и грибами, нам с парнями, маленькую овощную – Ларе. Только поставили в духовку – звонок. Они.

Друзья прибыли с большим букетом чайных роз и бутылкой коллекционного вина в фирменном холщовом мешочке. Элегантно поцеловав разрумянившейся Ларе ручку, командир выдал красивый, по-восточному изящный комплимент.