Конан и Врата Вечности - Олдмен Андре - Страница 3

ГЛАВА 2

Предание Эль-Мехема

Легенда гласит, что долина Мехем-Ту, лежащая между отрогов гор Тайдук-Нубас как раз на границе между Вендией и Косалой, была некогда цветущим садом, благословенным оазисом среди голых скал. Рассказывают также, что в давние времена мехараджуб Вакришамитра построил в этом уединенном месте город и назвал его Эль-Мехем, что значит «Поселение Сокровенной Долины». Здесь, за высокими зубчатыми стенами, под охраной восьми высоких башен, на которых день и ночь несли стражу доблестные кшатрии в сверкающих островерхих шлемах, среди пышных дворцов и тенистых парков, владыка отдыхал от важных государственных дел, коими вынужден был заниматься в своей резиденции в столице Вендии. Наслаждаясь журчанием фонтанных струй, пением и танцами многочисленных гурий, мехараджуб предавался возвышенным размышлениям о странности всего земного, сочинял стихи и перебирал струны ситара, пока не наступала пора вернуться в блистательную, но суетную Айодхью, чтобы разоблачить очередной заговор, посадить организаторов на колья или растоптать слонами, а затем предать огню и мечу княжества непокорных раджубов.

Легенда гласит, что однажды, когда Вакришамитра сидел под тенистым фиговым деревом в обществе шести наложниц, прекрасных, как розы весенней ночью, явился ему во всем своем грозном величии сам Асура – Царь Небесный. Огненная колесница, запряженная шестью острокрылыми птицами с женскими лицами, опустилась в долину Мехем-Ту среди страшного грохота и языков пламени, погубивших оазис, но не тронувших города. Владыка же Небесной Тверди и Круга Земного приступил к мехараджубу, озадачив последнего такими речами:

«Несчастный, ничтожный и пребывающий в слепоте, – сказал Асура, – жалок удел твой! Повелевая многими, ты не властвуешь над собой, оттого твои подданные пребывают в вечном страхе и неуверенности и стали забывать меня, своего истинного повелителя. Ты же, уединяясь среди садов, не можешь сполна насладиться их тенью, и плоды древесные не в силах тебя насытить!»

Надо сказать, что Вакришамитра мало что понял из этой грозной речи. Подданные исправно платили налоги, славили мехараджуба и усердно молились в храмах. Плоды древесные, зреющие в садах Эль-Мехема, были сочны, вкусны и насыщали не хуже мяса молодых ланей, павлиньих языков и мозгов живых обезьян. Однако мехараджуб не осмелился спорить с богом, чей лик сиял ярче сотни солнц, а голос гремел, подобно тысячам боевых труб.

«Ты должен вступить на Тропу, – проревел Асура, – нельзя вечно стоять в двух лодках! Когда рыба поймана – сеть выбрасывают! Встань, умри и иди прочь!»

Странны и непонятны были речи Царя Небесного, но тут от мощных раскатов его голоса фиговое дерево затряслось, и несколько плодов упало сверху, пребольно стукнув мехараджуба по темени.

Легенда гласит, что в тот же миг Вакришамитра понял очень многие вещи, которые безуспешно пытался потом втолковать ученикам на протяжении всей своей жизни (например, почему надо выбрасывать сеть и как можно, умерев, все же куда-то идти). Бывший мехараджуб послушался Асуру и немедленно удалился в горы, где двадцать лет и три года питался одними акридами и диким медом. Прекрасные наложницы последовали за своим господином и стали его первыми слушательницами, положив начало до сих пор существующей секте вакришамитов. По-другому эти люди именуются фигиатами – в честь дерева, плоды коего оказали на основоположника движения столь благотворное воздействие. Фигиаты живут в горах и диких джунглях, подолгу сидят со скрещенными ногами на голой земле и всегда имеют ровно по шесть жен, с коими вступают в сношения исключительно ради продления колен своих.

Легенда умалчивает, кто первым проник за стены города, много веков пребывавшего в запустении, ибо, после исчезновения мехараджуба, его законная супруга, разыскав покинутое убежище мужа, предала Эль-Мехем разграблению. Не помогли никакие ссылки на явление грозного бога: вельмож частью удавили, частью растоптали слонами, людей попроще посадили на кол или повесили на крючья возле Балдахских ворот. Не одну сотню раз проливались дожди и выгорали листья в мехемских садах, пока наконец безымянные искатели счастья вновь обосновались за его стенами.

Скорее всего, это были беглые рабы из Косалы и представители низших каст из Вендии. Гонимые и преследуемые, они укрывались в горах Тайдук-Нубас и в один прекрасный день вновь открыли долину Мехем, о которой к тому времени все давно позабыли.

Некоторое время городу удавалось существовать автономно, пока о нем не проведали власти двух сопредельных держав. Тогда в Эль-Мехем прибыли сразу два наместника – косальский и вендийский. Жителям не нужен был ни тот, ни другой, поэтому хитрые и коварные мехемцы поначалу закатили пир в честь новоприбывших, а ночью перебили отряды и зарезали несостоявшихся губернаторов.

Вендийцы решили, что виной случившемуся интриги косальцев, последние обвинили во всем вендийцев. Между двумя странами разразилась война, длившаяся семь лет. Эль-Мехем неоднократно переходил из рук в руки, пока жителям это не надоело и они не подняли восстание.

Возглавил его храбрый и жестокий Хеир-Эддин, бывший косальский раб, одноглазый и уродливый, как запечный кобольд. Сей вождь предложил вендийцам свои услуги в борьбе против косальцев, а тем – вечный союз против вендийцев. Отлично зная окрестные горы, он заманил соперников в узкие ущелья, где кшатрии и янпачи погибли под лавинами камней, сброшенных сверху мехемцами.

Одержав столь славную победу, Хеир-Эддин повелел ставить на краю долины сторожевые заставы, дабы стеречь все горные проходы, однако последних было так много, что сие предприятие не увенчалось успехом. Горы Тайдук-Нубас – всего лишь жалкая насмешка над величественными вершинами Химелии, лежащими далее к северу, так что Эль-Мехем еще не раз становился добычей врагов, которые всегда находили неохраняемые проходы, через которые делали частые набеги и потом возвращались домой, обогащенные трофеями и исполненные презрения к обитателям Сокровенной Долины.

Впрочем, владыки Вендии и Косалы отказались от прямого владения Эль-Мехемом, смекнув, что гораздо выгоднее позволить жителям богатеть за счет целебных вод, добываемых из-под земли прямо в городе (считается, что это – дар Асуры, оставленный мехемцам взамен сожженных огненной колесницей виноградников), и получать от них щедрую дань. Владыки только посмеивались над тщеславием мехемских князьков, гордо именующих себя шахсарами, то есть «властителями, угодными богам». Князья Эль-Мехема, ведущие род от ничтожного раба, были скорее угодны Вендии и Косале, чем небожителям.

Последний мехемский шахсар, носивший в себе частицу крови Хеир-Эддина, звался Агиб-Абу и отличался крайней, доходившей до судорожных приступов трусостью. Шесть человек должны были попробовать кушанья, прежде чем те отправлялись в утробу мехемского повелителя. Кольчужную рубашку он всегда носил под халатом и не снимал ее даже в постели. Помимо иранистанских наемников-янпачей, Агиб-Абу окружил себя черными рабами-телохранителями, а немой шемит Махра, славившийся умением всаживать метательный нож в муху за пятнадцать шагов, сопровождал господина и в женские спальни, и туда, где любой нормальный человек предпочитает восседать в полном уединении. Когда в горной долине объявился отряд немедийских наемников, бежавших от преследований через Гирканские степи на юг, Агиб-Абу, пораженный искусством, с которым северяне владели тяжелыми прямыми мечами и невиданными доселе арбалетами, сдуру нанял воинов удачи себе на службу…

Это стало последней ошибкой в его жизни. Воспользовавшись недовольством части вельмож, сметливый Дастан по прозвищу Лис явился в сопровождении стрелков в шахсарскую купальню и наглядно продемонстрировал умение своих людей поражать плавающую цель. Черные телохранители, вспомнив старые обиды, тут же перешли на сторону восставших, а так и не успевший метнуть ножи, предусмотрительно накрытый проволочной сетью немой Махра присоединился к ним после недолгих, но весьма плодотворных размышлений, суть коих он, естественно, никому не мог поведать.