Соблазненная во тьме (ЛП) - Робертс Дженнифер - Страница 2

Подняв обе руки, она делает шаг назад.

Мое дыхание начинает успокаиваться, а черный круг, ограничивающий мой обзор, рассеиваться, показывая мир в четком и цветном изображении. Теперь, когда она привлекла мое внимание, я замечаю, что она не одна. С ней мужчина.

Наклонив голову набок, он смотрит на меня так, словно я головоломка, которую он хочет разгадать. Его взгляд мне до боли знаком.

Я поворачиваю свою голову к окну, смотря на дневной свет, пробивающийся сквозь горизонтальные жалюзи.

Мой желудок скручивает в узел. Калеб.Его имя шепотом отдается в моем сознании. Он так же смотрел на меня. Мне интересно, почему, ведь казалось, он и без зрительного контакта мог читать мои мысли.

Все мое тело изнывает. Я скучаю по нему. Я так сильно скучаю по нему. Я снова ощущаю слезы, вытекающие из уголков моих глаз.

Доктор Слоан не унимается, - Как ты себя чувствуешь? Я получила краткую информацию от другого социолога-криминалиста, присутствовавшего при твоем первичном осмотре, а также детали событий, произошедшие в Полицейском Департаменте Ларедо.

Я с трудом сглатываю.

На меня обрушиваются воспоминания, но я им сопротивляюсь. Они мне не нужны.

- Я знаю, все кажется иначе, но я здесь, чтобы помочь тебе. Тебя задержали по обвинению в нападении на сотрудников поста федеральной границы, в хранении оружия, за сопротивление при аресте и подозрении в совершении тяжкого преступления, а именно в убийстве. Я здесь, чтобы определить твою правоспособность, но также, чтобы помочь тебе. Я уверена, что для произошедшего у тебя были свои причины, но я не смогу ничего для тебя сделать, если ты не будешь со мной разговаривать. Пожалуйста, Оливия. Позволь мне помочь тебе, - говорит доктор Слоан.

Моя паника возрастает. Грудная клетка тяжелеет, и мир снова заполняется черными красками. Слезы сдавливают глотку вокруг трубки.

Гребаная боль в мире без Калеба, кажется неиссякаемой. Я знала, что так будет.

- Твоя мама пытается найти кого-нибудь, кто присмотрит за твоими братьями и сестрами, чтобы приехать к тебе, - говорит она.

НЕТ! Держись от меня подальше.

- Она должна быть здесь через день или два. Если хочешь, ты можешь поговорить с ней по телефону.

Я всхлипываю. Я хочу, чтобы она замолчала. Я хочу, чтобы они все исчезли - эта женщина, мужчина в углу, моя мать, мои братья и сестры, и даже Николь. Я не хочу их ни слышать, ни видеть. Прочь, прочь, прочь.

Я кричу во все горло. Я не вернусь назад!

- Калеб! - надрываюсь я.

- Помоги мне!

Мое тело хочет свернуться калачиком, но оно не может. Я скована, как животное, заключенное в клетку и выставленное на всеобщее обозрение. Они хотят знать, что со мной, но они не смогут понять и никогда не поймут. Я никогда им не расскажу. Эта боль только моя и она останется только со мной.

Я кричу, и кричу, и кричу, до тех пор, пока кто-то не врывается и не нажимает на все мои магические кнопки. Меня накрывает сила успокоительных лекарств.

Калеб.

***

День 5:

Теперь я полностью осознаю, что нахожусь в психиатрическом отделении больницы. Мне часто это повторяют.

Я могу лишь посмеяться про себя над иронией. Они отпустят меня тогда, когда я сама буду в состоянии попросить их об этом. Но я не разговариваю и в буквальном смысле, сама держу себя в заложниках. Может, я, на самом деле, сошла с ума. Может, мое пребывание здесь как нельзя кстати.

Синяки на моих запястьях и лодыжках приобрели ярко-фиолетовый оттенок. Думаю, я слишком отчаянно пыталась освободиться. Мне не хватает наручников. В некотором роде, они дарят мне возможность извиваться и дергаться. Они дают мне что-то и кого-то для противостояния. Без них... я чувствую себя предательницей. Без них, я, вроде, как позволяю им себя здесь держать.

Когда они приносят мне еду, я ем, но только лишь для того, чтобы мне снова не сунули эту чертову трубку в нос. Когда мне говорят, я принимаю душ и возвращаюсь в свою кровать, как хорошая маленькая девочка. Приняв лекарство, я уплываю. Ох, как же я люблю успокоительные.

Но они никогда не оставляют меня одну. Здесь всегда кто-нибудь находится, наблюдая за мной, словно я какой-то лабораторный подопытный кролик.

Всякий раз, когда туман от лекарств начинает рассеиваться, они снова приходят сюда: доктор Слоан и ее 'коллега', агент Рид.

Он любит смотреть на меня, а я пристально смотрю на него в ответ. Первый, кто отведет взгляд в сторону, считается проигравшим. Чаще всего, это я. Его взгляд нервирует. В глазах Рида я вижу знакомую решительность и хитрость, с которой я никогда не могла тягаться.

- Ты голодна? - спросил он мягким, низким голосом.

Я чувствую, как будто он говорит мне о том, что у меня нет выбора, кроме как капитулировать. В конечном итоге, он получит от меня то, что хочет. Своим молчанием я его только больше раздразниваю.

Иногда, он ухмыляется мне, после чего кажется, что Призрак Калеба проявляется гораздо отчетливее.

Когда я не ответила, пальцы его правой руки стали пробираться к моей правой

груди.

В этот особенный день, он первым отводит от меня взгляд, возвращая свое внимание к стоящему перед ним ноутбуку. Он что-то печатает на нем, а затем прокручивает информацию, которую я не вижу.

Сделав резкий вздох, я отпрянула от его прикосновения, и крепко закрыв глаза, заставила себя сосредоточиться на своих поднятых руках.

Он медленно тянется к своему портфелю, стоящему на полу, рядом с его стулом, и вытаскивает из него несколько коричневых папок. Открыв одну из них, и сделав какие-то пометки, он хмурит брови.

Его губы ласкали раковину моего уха.

Я знаю.

Я знаю, Калеба здесь нет. Я свожу себя с ума.

Смотря на агента Рида, я не могу не отметить, что он весьма привлекательный мужчина. Но он не так красив, как Калеб.И, тем не менее, он кажется мне таким же темным.

Его черные, как смоль волосы, кажутся слишком длинными для его профессии, но они всегда безупречно уложены. На нем типичная первоклассная одежда, которую в кино носят агенты ФБР: черный костюм, белая рубашка и темный галстук. Эта одежда настолько ему подходит, что кажется, будто он ходит в ней, даже если в этом нет никакой необходимости.

Интересно, как бы он выглядел без нее - Калеб превратил меня в это. Он сам мне признался. Я стала такой, какой он хотел, чтобы я была. И, в конце концов, что я получила взамен?

Я знала, что он улыбнулся, хоть и не могла видеть этого. Дрожь, была настолько сильной, что мое тело почти дернулось к нему.

- Ваша мать должна быть сегодня здесь, - говорит агент Рид.

Его тон беспристрастный, но он продолжает искоса на меня поглядывать. Ему не терпится увидеть мою реакцию. Мое сердце останавливается, но эта заминка быстро проходит, и в очередной раз, я чувствую всего лишь... пустоту.

Она - моя мать, а я - ее дочь. Это неизбежно. Рано или поздно, мне придется с ней увидеться. И я знаю, что скажу ей в этот момент.

Я должна буду сказать ей, что я не хочу возвращаться домой, и чтобы она забыла обо всем, что касается меня. Я была рада отсрочке, но неужели, чтобы добраться сюда, ей понадобилось целых пять дней? Пожалуй, сказать ей о том, чтобы она оставила меня в покое будет проще, чем я думала.

Мои чувства по этому поводу пока неоднозначны.

- Расскажите мне, где вы находились в течение почти четырех месяцев. Откуда у вас оружие и деньги, и я прослежу за тем, чтобы вы сегодня же покинули это место со своей матерью, - говорит Рид настолько приторным тоном, словно верит в то, что я на это куплюсь.

Нет уж, спасибо.

Они знают о деньгах - это не заняло у них много времени. Смущенно наклонив голову, я смотрю на него недоумевающим взглядом. Деньги?

Около секунды он смотрит на меня, после чего переводит взгляд вниз на свои папки и начинает что-то писать. Агент Рид не купился на мою блажь. Он не впечатлен. По крайней мере, он не полный дурак.