Запрещенный Рюрик. Правда о «призвании варягов» - Буровский Андрей Михайлович - Страница 19

Шведские писатели ХVI – ХVIII веков вообще мало использовали слово «викинги», предпочитая ему более конкретное, пришедшее из латыни, – пираты.

В начале ХIХ века отношение к викингам изменилось, этого потребовал романтический национализм. Все народы Европы начали спешно «обзаводиться» героическими и романтическими предками. Тогда и начал рождаться образ романтического викинга в рогатом шлеме. Правда, все найденные на территории Скандинавии шлемы рогов не имеют, да и не имели никогда рогов боевые шлемы… В Германии была память о временах, когда вместо металлического шлема использовали череп зубра с рогами, и ритуальные рогатые шлемы известны у галлов и у некоторых германских племен, например у кимвров.

Такой же романтический блеф и парус с красной полосой или красными полосками. Он, конечно, очень красив, интересен, и не зря именно такой парус красуется на этикетке шведской водки «Explorer». Такую водку сразу хочется если не пить, то уж наверняка покупать!

Но какого цвета были паруса у викингов, мы не знаем. И мало вероятно, что красные – краски-то не было… Ведь клюквой красить паруса морского судна не особенно осмысленно – первый же дождь и первый же шторм смоют краску.

Почему именно из Скандинавии?

В те же самые века, с VIII по ХI, скандинавские воины вовсе не только нанимались в армию к византийцам. Они завоевывали земли в самых разных странах Европы, известны и новые земли, которые они заселяли: Исландия, Гренландия, Фарерские острова – вплоть до Америки. Множество людей выплеснула Скандинавия за эти три с половиной века. Наем в Византию – это явно какой-то частный случай более широкого явления.

С VIII по ХIII век из Скандинавии постоянно тек людской ручеек. В основном шли вооруженные дружинники, но не только они: в Исландию, Гренландию, на южный берег Балтики, на полуостров Нормандия переселялись целыми семьями, целыми крестьянскими общинами. Такого расселения не шло из других стран Европы. Почему?

За моря не плыли люди финно-угорских народностей. Плыли для грабежа и войны только северные германцы – норманны.

Проблема северных германцев состояла в том, что в Скандинавии слишком мало пахотных земель, и земли эти слишком уж холодные и суровые. Для прокормления семьи здесь нужно много земли – в десятки раз больше, чем на теплом, удобном для жизни юге. Сначала северные германцы завоевали полуостров Ютландию (современную Данию) и южную оконечность Скандинавского полуострова. Население росло, германцы расселяются на север. По своему «норд вегр» вдоль побережья Скандинавии, обращенному к холодному океану, они продолжают этот путь, поселяясь даже за Северным полярным кругом. Но на севере – и на севере Норвегии, и на севере Швеции – почвы еще скуднее, жизнь еще труднее и опаснее.

Скандинавы проникают в земли финно-угров, но и их земли, современная Финляндия, не так уж удобны для жизни.

Опыт человечества доказывет, что рост населения происходит всегда и везде, в любой человеческой популяции и при всяких условиях жизни. Происходил он и со скудной хорошей землей Скандинавии. Рост населения рано или поздно приводит к тому, что продуктов питания начинает не хватать. Возникает пресловутое «относительное перенаселение». Конечно, при других способах обработки земли, других технологиях перенаселения могло и не возникать. Перенаселение всегда относительно, потому что стоит перейти к более интенсивной технологии – и на той же территории начинает кормиться во много раз большее население. В конце концов, в современной богатой Скандинавии живет раз в 20 больше людей, чем во времена викингов. А относительного перенаселения нет, и шведская, и датская молодежь вовсе не вынуждена заниматься морским разбоем и завоеваниями земель в Сицилии.

Но тогда даже малочисленные кучки людей могли столкнуться с нехваткой продуктов, даже с настоящим голодом. Тем более север есть север – и два, и три года подряд может выпасть неурожай.

Если люди вынуждены покидать родину и искать своей доли на чужбине – значит, им попросту не хватает еды. Уже в VIII веке многие норманны вынуждены были посматривать за море.

Вторая причина появления викингов – ярко выраженный северный тип их хозяйства. Земледелие на Севере поневоле сочеталось со скотоводством. Островки населенных земель окружали леса и горы, покрытые лесами и лугами.

Жизнь в Скандинавии воспитывала человека очень самостоятельного, привыкшего самому решать свои проблемы. Тот, кто не обладал достаточной выносливостью, здоровьем, физической силой, попросту не мог выжить в северных странах близ Северного полярного круга.

В лесах водились медведи, волки, рыси, лоси. На самом юге Скандинавии и в Дании жили еще зубры и кабаны. Все это – крупные, сильные звери, которые легко могут стать очень опасными. Лоси, зубры и кабаны не охотятся на людей, но они легко могут вытаптывать посевы, травить луга и пастбища, оставляя голодными лошадей и коров; в суровую зиму они могут вломиться в хлева и овины, пожирать корма, заготовленные для домашней скотины.

Жизнь маленьких коллективов среди дикой природы заставляла каждого быть мастером на все руки – умевших и построить дом, и вспахать поле, и убить зубра или медведя.

Жизнь среди дикой природы требовала владения оружием.

Жизнь маленькими коллективами, а то и отдельными семьями воспитывала уверенность в себе, умение полагаться исключительно на самого себя и на кучку самых близких людей.

Древние скандинавы были людьми очень крепкими, выносливыми и физически, и психологически. Такие легко могли отправляться на освоение новых земель, а с тем же успехом и нападать на соседей, чтобы отнять необходимое.

Вызов моря

Еще одна причина дренгов и виков лежала вокруг Скандинавии, омывала ее своими прохладными зелено-серыми волнами. Море давало пищу – рыбная ловля могла оказаться выгоднее, чем скотоводство и земледелие. Море было торной дорогой – во многие места легче попасть морем, чем по суше, а в ладье можно увезти больше, чем на собственной спине или на спинах вьючных животных. В Норвегии побережье изрезано глубокими узкими заливами – фьордами. Во многих местах от хутора до хутора можно добраться только морем. Самый сухопутный по своей природе человек поневоле осваивал лодку, весло и парус.

Хорошо владея ладьей и парусом, можно не только ловить рыбу; можно еще и поторговать, можно и ограбить других жителей побережья. Подспорье в хозяйстве несомненное, но ведь и психология людей изменяется.

Морские путешествия расширяли кругозор, усиливали все, что несет человеку северный тип хозяйства, делали его еще более активным, самостоятельным, предприимчивым, решительным.

«Постоянное и актуальное присутствие моря… неотвратимо… ставит вопрос-вызов, на который нельзя не отвечать и который, приглашая… выйти из «своей» обжитости, уютности, «укрытости» – потаенности в сферу «открытости», заставляет… задуматься над проблемой судьбы, соотношения высшей воли и случая, жизни и смерти, опоры-основы и безосновности-смерти, над самой стратегией существования «перед лицом моря» (Sein zum Meer, по аналогии с Sein zum Tode), над внутренними и внешними резервами человека в этой пограничной ситуации…«Открытость» моря, его опасности, неопределенности, тайны… приглашение к испытанию и риску, к личному выбору и инициативе, к адекватной морю «открытости» человека перед лицом «последних» вопросов» [50] .

По мнению В.Н. Топорова, «вызов моря» разрушал жизнь древних греков в родовых общинах, заставлял их искать другие формы общественной организации. На кораблях плавали не родовыми общинами, а командами. Членов команды нужно было отбирать по личным качествам, научиться искать собственное место в команде, строить отношения с остальными.

Но ведь то же самое происходило не только с древними греками, но и со скандинавами: ведь команда любого, самого мирного корабля – та же дружина.

Между древними греками и скандинавами есть много черт сходства, заставляющих очень и очень задуматься, а не отзывается ли и в тех и в других общность происхождения от общих предков, легендарных ариев?