Дневники Джинна. Часть 1 (СИ) - Тигрис Кира - Страница 25

– Ну, раз последняя соня встала, можно приступать! – вмешался шепелявый мужской голос, что донесся из кроны старого каштана, – такая неуклюжая и неопрятная!

Я вздрогнула, из-за векового ствола выглянула ухмыляющаяся физиономия мужчины с темными пушистыми усами и блестящей лысиной на затылке.

Винни Столбин сверлил меня подозрительным прищуренным взглядом из-за толстых роговых очков. На вид ему было не многим за сорок лет, сухой и длинный, он являлся достойным продолжением высокой деревянной лестницы, на которой стоял. «Оперение» старшего Столбина было весьма скучное: стандартная клетчатая рубашка и серые брюки. В правой руке он держал новенькую ярко-красную, как в фильмах ужасов, бензопилу, которой метил точно в сердце древнего каштана. И это я вчера пообещала птицам, что он будет тут стоять не меньше двухсот лет! Моя партия сыграна – шах и мат!

– Нет! Стойте! – в ужасе закричала я, осознавая, что меня разбудил именно рев пилы, а не газонокосилки, – там же дэль…! Прекратите!

– Что стряслось? – Столбин недовольно выключил пилу, ее лезвие было в паре миллиметров от морщинистой коры, – мы же договорились спилить это старье! Весь дом в тени! На голову валятся каштаны! В корнях живут крысы!

Он вопросительно сверлил колючими карими глазками моего отца, тот сначала колебался, а затем все-таки еле заметно кивнул.

– Не крысы, а каштановые тролли! – закричала я, словно это меня распиливали. Извилины буквально дымились от напряжения, придумывая малейшую разумную причину, по которой нельзя было лишать птиц дома, – оно священно! Его нельзя трогать! Оно закрывает мои окна от солнца!

– Что? – рявкнул Столбин, беспомощно опуская пилу и обращаясь за поддержкой к сыну, – иди, позови мать, Леопольд. Скажи, девчонка выдрыхлась и пришла командовать. Я не выдержу и минуты этого бревна на моем участке.

Лелик послушно засеменил в дом, предварительно покрутив пальцем у виска. Я молилась, чтобы вырубили свет – пила питалась от электричества.

– Алиса! С тобой все хорошо? – взволнованно зашептал мне отец, забыв про газонокосилку, – твои окна выходят на другую сторону! Ты выглядишь, как…

– Я знаю, как я выгляжу! – возмутилась я, вспомнив о своем взбалмошном виде, – это все переходный возраст, пап!

Отец стоял передо мной в старой футболке и джинсах, схватившись правой рукой за небритый подбородок. Он, как ребенок, переминался с ноги на ногу, размышляя: «А не позвать ли мне сюда маму?»

– Прекрати косить наши розы! – я бросила яростный взгляд на газонокосилку, – и, вообще, ты меня разбудил!

– Сонь! Соня! – не выдержал отец, – спустись-ка сюда, дорогая!

– Уже иду! – донесся из глубины дома ответ, – Алиса тебе помогает?

– Что-то вроде того!

Я посмотрела на небо – мрачные сонные тучи надежно скрывали землю от малейшего солнечного лучика. Где-то далеко заворчал гром, на мои плечи упала пара крупных капель.

– Тьфу ты, Ведеркины! – рявкнул Столбин, угрожающе замахиваясь пилой на тучи, – с вами вымокнешь, как суслик!

Не дожидаясь вождя, он приступил к исполнению приказа – заревела пила, засверкали острые зубья.

– Нет, стойте! Немедленно прекратите! – перекрикивала я, готовясь швырнуть в него тапком, однако, дальше у меня получился еще более роскошный план-перехват, – лысый лось! На кухне грязная посуда!

Такое он не мог игнорировать, рев пилы мгновенно стих.

– Опять надел разные носки? Оставил свет в туалете? – продолжала я наступление, сама не понимая, как это делаю, таких подробностей не знали даже дэльвиры, – в туалете снова засор! Старый пердун!

– Что?! – судорожно сглотнул ошарашенный Столбин, вспоминая вчерашние события и тон своей жены, – это… не я… Авгочка…

Я смотрела куда угодно, только не на отца – тот не переставал шептать себе под нос «Алиса, что стряслось? О! Перестань! Это же просто соседи!». Потом объясню свое поведение, мол, съела что-то не то или просто было слишком низкое давление.

Громко хлопнула соседская дверь, на пороге показалась Августина Столбина в своих лучших выходных бигудях. Необъятная женщина в махровом тигровом халате с ярко-рыжей шевелюрой. Мопсообразная, с куриной грацией и легкостью слона. Пухлое розовое лицо имело столь кислое выражение, будто ее неделю кормили лимонами, а глаза горели, как после щепотки красного перца.

Вождь прервала свой утренний двухчасовой туалет, чтоб навести порядок и восстановить правосудие. Я одернула грязную пижаму, обернувшись по сторонам в надежде спрятаться – некуда!

– Доброе утро, соседи! – небрежно бросила она скорее моему отцу, чем мне, и повернулась к Столбину, – мы же договорились, Винни! Сегодня большой праздник – приезжает мама! Больше ни одного мерзкого каштана в нашем милом садике!

– Да… помню маму, – чуть дыша, кивнул ее муж, и тут же выпалил полный отчет о проделанной работе, – все шло отлично! Я обсудил дело с Петровичем, пилу смазал, удлинитель нашел, поставил лестницу, как вдруг… – на этом месте он сделал таинственную паузу, придавая своей речи драматический окрас, – появилась она! Проснулась и все испортила!

– Спасите! – прошептала я себе под нос, затаив дыхание, вождь могла одной левой выдернуть каштан вместе с корнями, – кто-нибудь… Макс…

– Маленькая Йод-Ведеркина! – злостно коверкала мою фамилию «большая Злобина», (не забыть попросить у Ника сотню бомб-вонючек), – не суй свой нос в чужие дела, деточка! Приведи себя в порядок и не мешай моему мужу работать! Не успела приехать, уже на ребят вешается. Связалась с местными хулиганами! – она споткнулась о домкрат и растянулась на клумбе с розами, – Ай! Винни, старый тюфяк, живо слезай оттуда – я сама залезу! Раскидал тут свои безделушки! Марш в гараж – ты наказан!

– Они с Колтиным целовались вчера! – ехидно хихикнул ее сын, торжествующе высунув язык – терпеть не могу его глупую челку, – я сам видел, как ему не нравилось!

– Неправда! Глупый Сынчик! – закричала я, чувствуя, как краснеют мои уши, – я никого не целовала! Вот бы Макс сейчас был здесь, ты бы похудел в два раза!

Вождь решительно обернулась в сторону каштана, и тут ее взгляд разом потеплел, гнев сменился на милость, ярость на ласку, здравый смысл на абсурд:

– Ути, маленький мамулин поросеночек! Брось бяку, малыш! Дай, почешу животик – разгоним блошек!

Винни Столбин, густо краснея, выронил «бяку»-пилу и, едва удерживаясь на лестнице, расплылся в блаженной улыбке. Прежде он не слышал от жены ничего подобного.

– Ррр-гаф! Гаф-хфры-гаф! – раздалось прямо у основания лестницы.

Семейный мопс Месье Жан Поль Чарльз Жермондо, в простонародье Жопульчик, грыз трон из веток и прутиков, принадлежащий цветочной королеве и по-прежнему вкусно пахнущий сметаной. Без сомнения, вождь обращалась именно к псу. Подняв вверх темные бархатные ушки, он весело захрюкал, усердно виляя загнутым поросячьим хвостиком.

Столбин старший, наконец, опомнился, с досады включая бензопилу. Улыбка мигом испарилась с его лица, лысина засверкала от пота и возмущения.

– Стойте! Старый пень! – закричала я, от безысходности зарядив в Винни тапком.

Большая удача, что этого не заметил никто, кроме самого Столбина старшего. С нескромной руганью, он угодил в клумбу с желтыми георгинами – личное оскорбление чести и достоинства вождя.

– Ой, какое несчастье, – пробормотал отец, – вы не ушиблись?

Бензопила смолкла, вождь безмолвно крушила изгородь между нашими палисадниками. Я приготовилась к долгой мучительной смерти.

– Доброе утро, Мед-Ведеркины! – прозвучал негромкий бархатный бас, – доброе утро, Столбины!

Глава двенадцатая, про укрощение соседей и родителей. Король врунов

Возле наших разросшихся до неприличия кустов роз стоял Макс. На нем был прежний черный пиджак и светлая футболка с рисованной мартышкой. Под мышкой он сжимал скрученный журнал обычных комиксов, кажется, на обложке был супермен. Весьма странное ребячество для такого, казалось бы, взрослого и толкового парня.