Кусатель ворон - Веркин Эдуард - Страница 4

Поскользнулся и угодил прямо в руки преследователей, и они, само собой, стали меня колотить. Это продолжалось недолго, да и художники били не очень умело, непривычные к этому делу люди, не то что поэты. Дитера, кстати, не били – едва придвинулись, как он принялся пронзительно мычать на немецком языке, и недруги в растерянности отступили. А через пару минут что-то грохнуло, и художники вообще рассыпались, но далеко не убежали.

Это был Жмуркин. Не знаю, чем он грохнул, наверное, взорвал петарду. Во всяком случае, действие возымело, живописцы расступились, я поднялся, побитый.

– Так-так-так, – сказал Жмуркин и достал из кармана пистолет.

И тут я увидел в руках Жмуркина пистолет.

– Ну, что, рембранты, стоит вам отступить. И вон по той каменистой тропинке прямо под горку, под горку, там прекрасная чайная с бесплатным лимоном. Выпейте чаю, поспорьте о Малевиче, я оплачу…

Пятьсот рублей скомкал, швырнул в сторону рембрантов.

– Бегите, пока я добрый. А то как-то некрасиво, я в Дантесы не записывался…

– А мне кажется, мы сейчас надаем вам по морде. Пистолетик-то у тебя игрушечный.

– Игрушечный? Ну ладно, сейчас вот мы и посмотрим…

Жмуркин выстрелил. Невысокий художник в коротких шортах подпрыгнул и ойкнул, оранжевая пластиковая пуля укусила в ляжку.

– Я же говорил – игрушечный! – ухмыльнулся главный Ривейра. – Ну все…

– Стоять! Кто не хочет провести чудный вечер в обезьяннике – стоять!

Но их уже было не остановить, на меня кинулся ближайший, достаточно длинный и преисполненный ярости. Он вцепился мне в куртку и толкнул. И я в свою очередь вцепился в его карманистый жилет и потянул, и мы ухнули в черемуху и покатились по склону.

Такое часто показывают в кино – как кто-то кувырком летит по склону. Должен признать, что это не очень приятное занятие. Плёс – один из центров сноуборда и семейных горных лыж, – это неслучайно. Склоны здесь крутые и повсеместные, так что и мне и моему недругу пришлось несладко. Лично в мою спину то и дело вонзались всевозможные корни, камни и прочие неровности. Я попытался подтянуть к себе руки-ноги, чтобы не сломать, но скорость мы набрали уже приличную, так враскоряку и летел. Кусты пошли плотные, но скорость не снизилась, поскольку крутизна склона возрастала пропорционально, и вдруг кусты и трава кончились, нас подбросило в воздух, мы перелетели через забор и ухнули в бассейн.

Это получилось так неожиданно, что я не успел задержать дыхание, нахлебался воды и закашлялся. Бассейн был глубок, едва всплыв, я погреб к берегу, но враг мой схватил меня за пятку и потянул на дно.

Некоторое время мы дрались в воде и под водой, как настоящие ихтиандры, как гигантские креветки, но это оказалось делом неблагодарным и неудобным, так что мне пришлось сильно боднуть художника в живот и поплыть к берегу.

Художник поплыл за мной. Мы добрались до бортика почти ноздря в ноздрю, и тут нас ожидал неприятный сюрприз.

Недалеко от бассейна располагался особняк, построенный в стиле альпийских вилл, рядом с ним радовала глаз свежим бревном баня, между баней и бассейном расстилался газон, у края газона стояли, как мне показалось, игрушечные домики, небольшие такие, в метр. А потом из домика, весьма напоминавшего русскую купеческую избу, показался пес устрашающей наружности. И уверенно посеменил к нам. Я сразу передумал вылезать, художник же попытался, но быстро передумал тоже.

– Испугался? – спросил я.

– Нет, – ответил художник. – Просто не дурак. Я вылезу, этот цербер в меня вцепится, а ты пока улизнешь. Нетушки.

– А ты мыслитель.

Художник плюнул в приближающегося пса и отплыл к середине бассейна. Я тоже. В середине было глубоко, до дна мы не доставали, но в воде болтались спасательные круги, уцепились за них.

Пес сел на краю и стал смотреть на нас равнодушными глазами. Зевнул с челюстным скрипом.

– Мне кажется, это декоративная собака, – предположил художник. – Она неопасна.

– Вот и вылезай, – посоветовал я. – Поиграете в прятки.

– А может, и не декоративная… Проверять как-то не хочется. Что будем делать?

– Знакомиться, наверное, – ответил я.

– Ну, давай. Я Илья.

– Репин? – на всякий случай уточнил я.

– Нет еще… Но вообще собираюсь.

– Виктор.

Мы подводно пожали руки.

– И что дальше? – спросил Илья. – Кричать, что ли?

– Попробуй.

– А-а-а… – протяжно проныл Илья.

Собака неприветливо заурчала.

– Не годится, – забраковал я. – Ты его только злишь.

– Предложи свой план.

– Какой сегодня день?

– Вторник.

– Вторник… – я высморкался в бассейн. – В пятницу сюда приедут хозяева, загонят собаку в будку…

– Ты что, до пятницы ждать предлагаешь?!

– Можно еще жребий бросить. Камень-ножницы-бумага.

– Зачем?

– Тот, кто проиграет, выпрыгивает и отвлекает собаку. А победитель бежит вызывать «Скорую».

– Не нравится мне это, – помотал головой Илья. – Ерунда это. Хозяева здесь, в доме. Просто ушли.

– Ага, ушли. В Москву они ушли.

Я начал дрожать, вода в бассейне была достаточно прохладная, до пятницы не продержимся.

– А кто пса кормит тогда? – поинтересовался Илья.

– У него там в будке автокормилка. А воду он из бассейна лакает.

Илья тоже застучал зубами.

– Кто-то должен пожертвовать собой, – сказал я. – Так всегда в древности делали.

Илья промолчал.

– У тебя братья-сестры есть? – спросил я.

– Да…

– Вот видишь! В случае чего твой род не прервется. А я у мамы один, она пенсионерка…

– Одноногая, слепая и негритянка, – закончил за меня Илья.

– Почему негритянка?

Показалась девчонка в какой-то нелепой накидке, увидела нас, рассмеялась. Достала телефон.

– Привяжи собаку, – попросил я ее. – Мы не воры, мы хорошие. Вот он Репин, а я…

– А ты Петров-Водкин.

Девчонка проявила неожиданную эрудицию, не зря в Плёсе живет.

– Нет, я…

– Карам!

Пес свирепо зарычал.

– Мы честно не воры! – заверил я. – Он на самом деле Репин, а я Рагозин, мы тут оступились просто, отзови пса, а?

Девчонка не ответила, набрала номер.

– Папа, тут опять два дурачка в бассейн свалились, – сказала она. – Что с ними делать? Ружье, да? На стене в твоей комнате? Куда лучше стрелять? Ага, понятно, так и сделаю.

Девчонка помахала нам ручкой и направилась к дому.

– Шутит? – предположил Илья.

– Может, и нет. Сам знаешь, какие сейчас встречаются…

Тег «Времена и нравы».

– Давай вместе выскочим, – предложил Илья. – Побежим в разные стороны, он и растеряется.

– Он не растеряется.

Я поглядел на Карама. Не, такой не растеряется. Где Жмуркин? Ситуация напряженная.

– Надо его в бассейн заманить, – предложил я.

– Как?

– Не знаю. Заманить… У тебя штаны с ремнем?

– Да.

– Снимай.

Илья поглядел на меня непонимающе.

– Снимай, пока не поздно! – рыкнул я.

Илья снял штаны.

– Ремень!

Илья вытащил ремень, дал мне. Я продел ремень в пряжку, сложил петлю.

– Сейчас поплывем к бортику. Ты будешь его штанами дразнить, а я петлю разложу. Как он наступит, сдернем его в воду, а сами выскочим, ясно?

– Ясно.

– Тогда поплыли.

Мы поплыли к бортику. Верный Карам тут же устремился к нам. Поскользнулся два раза, хорошо. Я быстренько разложил на кафеле свернутую из ремня петлю, Илья стал ритмично потрясать штанами и говорить «бе-бе-бе-бе».

Как ни странно, сработало. Пес не ожидал такого коварства с нашей стороны, бросился на штаны и наступил в петлю. Я дернул. Петля удачно стянулась выше локтевого сустава, я уперся в бортик, поднатужился и стащил пса в воду. Как он ни упирался, человек все-таки царь природы.

Бульк.

Мы с Ильей выскочили из бассейна и кинулись к забору. Карам завыл.

Через забор перелезли быстро, оказались в зарослях, через минуту выскочили на улочку, погрязшую в розах, ну, или в диком шиповнике, в розовом цвете, короче.