Зачарованные острова Галапагосы - фон Эйбл-Эйбесфельдт Ирениус - Страница 36

Между физалиями плавали крошечные комочки пены. Они привлекли мое внимание тем, что не исчезали. Из любопытства я зачерпнул один такой комочек сачком и, взяв его в руки, с удивлением обнаружил, что составлявшие его пузырьки воздуха не лопались. У меня в руках был маленький пенистый поплавок, который состоял из одних пузырьков воздуха, окруженных твердой оболочкой. А под поплавком сидел тот, кто произвел его на свет: моллюск небесно-голубого цвета-янтина. Другое животное, сидевшее на моллюске, сбежало.

Янтины водятся во всех тропических морях. Пассивно носятся они по их поверхности. Наталкиваясь на мелких обитателей моря, они обхватывают их хоботком, усеянным зубами, и заглатывают. Чтобы построить поплавок, янтина касается поверхности воды ногой и выделяет слизь. Затем она вставляет в комочек слизи ногу, а краями "ноги" прикрывает наполненное воздухом углубление и обволакивает его немедленно затвердевающей слизью. Воздушный пузырек готов. За 30-40 секунд янтина производит их столько, что они, скрепленные между собой той жe слизью, образуют настоящий миниатюрный плот. Он не только служит моллюску удобным средством передвижения, но и надежно маскирует его: среди многочисленных хлопьев пены, всегда плавающих по морю, он совершенно незаметен.

Я лег на живот и принялся черпать воду сачком. По второму заходу я выловил и пассажира, который путешествовал вместе с янтиной и в первый раз ускользнул от меня. Им оказался небесно-голубой крабик, сидевший на голубом поплавке моллюска светлым брюшком кверху. Сначала я решил, что их совместное содружество дело случая, но под каждой янтиной, которую мне удавалось поймать, я обнаруживал такого же иждивенца, явно приспособившегося к тому, чтобы передвигаться вместе с ней. Крабики пользовались защитой поплавка, терявшегося среди клочков морской пены.

Вдруг от неожиданности я чуть не выронил сачок из рук! Из-под лодки всплыло, вернее взметнулось из глубины, нечто огромное, черное, с ходу выпрыгнувшее из воды и окатившее меня брызгами с головы до ног. Это был крупный дельфин. За ним последовали его товарищи. Тихо попискивая, они резвились вокруг носа нашей лодки. Блестящие спины этих представителей семейства зубатых китов то и дело выныривали прямо у моих ног. С шумом, напоминавшим раскупоривание бутылки шампанского, открывалась непарная ноздря в верхней части головы, короткий вдох - и удивительное существо снова исчезало. Иногда животные появлялись из глубины со скоростью 50 километров в час и прыжком возносились высоко над водой. При этом они непрестанно пищали. Благодаря позывным эти животные, живущие стаями, поддерживают связь с себе подобными. Теперь известно также, что дельфины посылают ультразвуки и по принципу эхолота определяют местонахождение косяков рыбы. Дельфины на редкость коллективные животные, помогающие друг другу в минуту опасности. Не раз наблюдали, как дельфины выталкивали на поверхность воды своего раненого товарища и некоторое время несли его на себе, как они дружно нападали на акул и совместными усилиями прогоняли их. О малышах они проявляют трогательную заботу. Матери долго тащат на себе мертвых детенышей, пока не убедятся в бесполезности своих усилий.

При первом взгляде на эти рыбообразные существа трудно поверить, что они происходят от наземных четвероногих млекопитающих. Об этом, однако, убедительно свидетельствуют незначительные рудименты таза. К тому же дельфины теплокровны, выкармливают детенышей молоком, дышат посредством легких.

Зубатые киты с их разбойничьими замашками наводят ужас на рыб, как некогда ихтиозавры. Даже акула, тигр морей, не чувствует себя в безопасности от больших китов. Кашалот, например, ночью опускающийся на большую глубину, охотится также и на акул. У пойманного близ Азорских островов шестнадцатиметрового кашалота мы нашли в желудке вместе с несколькими гигантскими каракатицами трех акул, проглоченных целиком. Самая большая имела в длину более трех метров.

Стая дельфинов исчезла так же неожиданно, как появилась. Словно по команде, все разом нырнули под воду, быть может, обнаружили косяк рыб.

В преддверии вечера мы вошли в бухту Джемса - одну из самых живописных бухт архипелага. Она поразила нас своей первозданной, суровой красотой - свидетельство необузданных вулканических сил нашей планеты. Весь обрывистый берег Джемса, примерно на полпути к вершине, был разворочен подземными взрывами. На площадь, измеряемую не одним десятком километров, через многочисленные кратеры излилась лава. Смертоносная черная река пробилась к самому морю. Вся средняя часть бухты представляла собой мрачную лавовую пустыню, на которой не росли даже кактусы-цереусы. Черный поток резко контрастировал с зеленой растительностью холмов. С его южной части справа поднимался небольшой симметричный вулкан, сложенный красно-коричневым пеплом. С севера бухту прикрывали скалы причудливых очертаний, а под ними песчаный пляж перемежался с зарослями мангровых. Совсем иначе выглядела южная часть бухты. Здесь море вымыло из песчаника крутой берег высотой 10-15 метров, и в камне, подвергшемся воздействию неодинаковой силы волн, образовались ниши и пещеры самых фантастических форм. За берегом простиралось плато, поросшее высохшей травой и низкими акациями. Редкие зеленые деревца выделялись на фоне желтой травы. Вдали маячили два симметричных красно-коричневых вулкана. Мы вырулили к песчаниковому берегу, к тому месту, где в край острова глубоко вгрызлось русло реки, сейчас безжизненно сухое. Здесь мы высадились и раскинули лагерь. Пока над костром жарилась только что подстреленная коза, я отправился на разведку ближайших окрестностей. По обеим сторонам нашего лагеря тянулась чуть волнистая травянистая равнина. Выветрившийся песчаник покрывал лишь тонкий слой перегноя, а кое-где на поверхность выступал голый камень. На скалистом ложе под лучами вечернего солнца нежились килехвосты. Дальше я набрел на груду черепков красной неглазированной глины. Кучи битой глиняной посуды были разбросаны повсюду в этой стране, но местами их заглушали буйные травы. Я находился на бывшей стоянке пиратов. В сосудах из такой глины они хранили продукты. Я живо представил себе, как лет двести назад здесь горели костры, а вокруг них бородатые парни пили, играли и делили добычу, в то время как в бухте тихо позванивали цепью толстопузые галеоны.

Я натолкнулся на маленький памятник. Камни были нагромождены в виде квадратного сужающегося кверху цоколя, а сверху лежал большой осколок глины, на котором было нацарапано несколько имен. "Карл Ангермайер,- прочел я,-Эрлинг Гаффер, Тур Хейердал".

Верно. Два года назад поиски следов древней индейской культуры привели сюда Хейердала. Он полагал, основываясь на преданиях, что остров в доиспанский период посещали инки. Открыл острова во время путешествия по Тихому океану король инков Тупак Юпанки. Сохранилось упоминание об огненном островке - может быть, в то время король стал свидетелем извержения вулкана на одном из Галапагосских островов. Конкретным поводом к поездке Хейердала послужил доклад капитана Лорда, который был посвящен его находке на Чарлзе каменного изваяния лица, размером в рост человека. Хейердал специально приехал в Ныо-Йорк, чтобы присутствовать на докладе, вызвавшем ожесточенные споры между археологами. Оппоненты Лорда, в частности, утверждали, что демонстрировавшиеся им снимки были сделаны на острове Пасха. Тогда Хейердал решил съездить на Галапагосы и самому осмотреть каменный лик. На Чарлзе он встретился с семьей немецких поселенцев Виттмеров, которые дали ему точные сведения о происхождении изваяния; их достоверность не вызывает сомнений. Выяснилось, что глава семьи собственноручно вырезал скульптуру из туфа, чтобы показать своему сыну Рольфу, как работать на камне. В 1948 году, когда капитан Лорд увидел скульптуру, она уже была порядком изъедена дождем и ветром, обросла мхом и поэтому походила на произведение древних времен.

Капитан Лорд сфотографировал свою находку со всех сторон и расспросил о ней сына Виттмеров. Мальчик плохо понимал по-английски и на все вопросы отвечал бодрым "yes", единственным английским словом, которое он хорошо усвоил. Не исключено, что капитан Лорд справлялся у мальчика и о том, находилось ли изваяние на острове до прибытия туда Виттмеров.