Неведомый Памир - Потапов Роальд Леонидович - Страница 20

Многие хищные звери живут в скалах. Один из постоянных обитателей скал - медведь. Нередки лисы, волки, горностаи. А в скалах соседнего Бадахшана, высоко над теплыми долинами живет рысь. Отсюда она заходит и на Памир: ее встречали даже в самом центре нагорья, в скалах у Тохтамыша; но живет она там или только заходит туда - никто толком не знает. Скалы скрывают много тайн, разгадать которые еще предстоит. Но рысь в скалах Памира - особый случай. Как известно, рысь характерный житель таежных лесов, и Памир - единственное место, где она живет в совершенно безлесной местности - лес ей заменяют скалы. Это, кстати, не единственный пример. Я не могу точно передать ощущение какого-то сходства скального лабиринта с лесом. Бродя в тесных каменных щелях, как-то поневоле вспоминаешь лес. Уже давно было замечено, что многие звери и птицы сравнительно легко переходят из леса в скалы, а может быть, случается и обратное. Так, многие птицы, обычно гнездящиеся в кустарниковых и древесных зарослях, преспокойно гнездятся на Памире в скалах даже и тогда, когда густые кустарники растут по соседству. Дело, видимо, в том, что и ночные заморозки, и сильные похолодания, нередкие летом, очень опасны для яиц и птенцов в открытых гнездах, и потому птицы перебираются в скалы и строят гнезда в убежищах, закрытых сверху,- в многочисленных полостях, нишах и трещинах, так как здесь гораздо теплее.

Однажды далеко от Памира, в родном Ленинграде, я увидел чуть ли не в центре города дятла - обыкновенного пестрого дятла, которого невозможно себе представить в нелесной обстановке. Дятел спокойно и деловито лазал по стене пятиэтажного дома, осматривая трещины под лепными карнизами, и даже что-то долбил своим клювом. Дома и скалы для пернатых, видимо, одно и то же. Напомню, что столь обычные в наших городах ласточки-воронки на юге (и на Памире тоже) гнездятся главным образом в скалах, в отдалении от населенных пунктов. Можно предположить, что в далеком прошлом, когда наши предки еще бродили в шкурах и обычная землянка считалась шедевром строительной техники, ласточки вряд ли заходили далеко в лесную зону, где почти не было необходимых им скал. И только с развитием культуры, когда люди стали возводить искусственные «скальные массивы» - каменные города, воронки тронулись вслед за ними к северу, в чуждые им прежде области.

Красноносые асы

Каменный желоб, по которому я шел, поднимался все круче. Щель становилась теснее, теперь можно было опираться руками о стенки: расстояние между ними уменьшилось до полутора метров. Вдоль отполированного водой желоба валялись крупные камни, прочно застрявшие в самых узких местах. Где-то капала вода, и гулкий звук капели был единственным в сумрачной тишине. Старый череп козерога с гордо запрокинутыми саблевидными рогами лежал на повороте, там, где щель круто загибала влево. Здесь она уходила вверх крупными ступенями двух-трех метровой высоты. Лезть по ним было нетрудно, стенки сходились очень близко. На одной из таких ступеней - небольшой площадке, выбитой в скалах падающей водой,- в маленькой пещерке под стеной белела скорлупа: старое гнездо улара.

В конце концов, щель вывела на площадку, заваленную крупными камнями и окруженную скальным амфитеатром. Одна сторона ее обрывалась вниз стометровой стеной. Высота 4600 метров. Свистит ветер, невдалеке перекликаются улары. Шестьюстами метрами ниже, прямо под моими ногами, раскинулась громадная плоскость Аличурской долины. Ее разрезают две четкие полоски. Одна - черная, извилистая, нередко дробящаяся на несколько нитей,- русло реки, другая - беловатая, прямая как стрела - Памирский тракт. По нему медленно ползут точки-машины, тянущие за собой длинные пыльные шлейфы. Черным неприметным квадратиком выглядит отсюда наша стоянка - домик дорожного мастера.

Похоже было, что я забрался в тупик. Возвращаться всегда досадно, особенно если на подъем затрачено столько усилий. Но вот я увидел небольшую щель, спрятавшуюся в тени выступа и уходящую вверх. Полез дальше. Сначала новая щель поднималась очень полого, но затем, взметнувшись вверх резким броском, как будто бы уперлась прямо в небо. Дальше наверняка был обрыв.

«Кьяяяя... кьиииии...» - резкие раскатистые крики внезапно разрушили завороженную тишину щели. Отражаясь от отвесных скал, они порождали многократное эхо, заполняя скалы лавиной звуков. Это кричали высокогорные красноклювые галки - клушицы. Интересно, что, впервые услышав этот крик, я так и подумал: «Галка!» Хотя орнитологи не находят близкого родства между нашими обыкновенными галками и клушицами, голоса их действительно довольно похожи.

Заслышав звонкие голоса клушиц, я поспешно выбрался наверх, оказавшись на краю почти отвесной стены. Внизу подо мной, близко прижимаясь к крутому склону, поднималась вверх стая клушиц штук в пятьдесят. Птицы парили на распростертых крыльях кругами, быстро набирая высоту. Стая возвращалась с пойменных лугов Аличура после очередной кормежки к гнездовой колонии. На подходе к отвесной стене птицы вдруг потеряли воздушный поток. Сразу став какими-то неуклюжими, они деловито замахали крыльями, двигаясь вдоль стены. Не прошло и минуты, как стая вновь «поймала» восходящую струю нагретого воздуха. Несколько секунд - и вот птицы уже на уровне моих глаз. Некоторые из клушиц, описывая широкие круги, проносятся на расстоянии буквально нескольких метров от меня. Зрелище замечательное! Стремительный парящий полет этих птиц, кажется, опровергает все законы тяготения. С удивительной легкостью, то слегка подгибая, то широко расправляя крылья, они быстро поднимались вверх, и скоро мне потребовался бинокль, чтобы проследить, какой курс возьмет стая после подъема. Однако через несколько минут птицы, словно растаяли в синем пространстве, где-то на высоте не менее 6 тысяч метров. В других случаях мне удавалось увидеть, что делала стая после такого подъема. Достигнув определенной высоты, птицы слегка складывали крылья и переходили на скользяще-пикирующий полет, направляясь к гнездовьям. Таким образом, стая умудряется проделать весь путь от мест кормежки до гнезд без особых усилий. А путь немалый! Действительно, клушицы, кажется, в наибольшем совершенстве овладели сложной, стремительно меняющейся воздушной обстановкой гор и превратили калейдоскоп воздушных вихрей и потоков в своих верных помощников.

На Памире, правда гораздо реже, встречается и другая высокогорная галка - альпийская, имеющая в отличие от клушицы желтый клюв. Она столь же, если не в большей мере, «владеет воздухом». Английский натуралист Чарльз Стонор, искавший снежного человека в Гималаях, как-то наблюдал брачный полет стаи альпийских галок. Птицы растаяли в воздухе примерно на высоте 9 тысяч метров над уровнем моря.

...Клушицы исчезли, а мне пришлось возвращаться и отыскивать другой путь. Уже три часа блуждал я в дебрях громадного скального массива, нависшего над домиком дорожного мастера и давно привлекавшего мое внимание: до сих пор мне никак не удавалось найти гнезда клушиц, столь многочисленных на Памире. Скалы действительно оказались очень интересными - громадные скальные стены, неожиданности, подстерегающие за каждым поворотом, возможность столкнуться носом к носу с редким зверем... Прибавьте к этому относительное тепло и безветрие, особенно приятные по сравнению с Аличурской долиной, где почти непрерывно дуют обжигающие ледяные ветры. Пожалуй, больше всего на Памире я любил лазать по скалам...

Три часа дня. Жарко! Я прислонился к нагретой солнцем стене и с интересом наблюдал за полетом горных ласточек. Летают эти ласточки куда медленнее, чем наши касатки или воронки, но зато полет их более маневрен. На лету они буквально прижимаются к вертикальным поверхностям скал, обшаривая их по всем направлениям. Вдоль отвесных скал днем поднимается довольно сильный поток нагретого воздуха, увлекающий из-под скал многих насекомых, а некоторых из них, греющихся на солнце, ласточки снимают прямо с поверхности скалы.

Вдруг на противоположной стене, на ровной желтоватой поверхности, словно по волшебству распустился маленький цветок с красными, в дымчатом окаймлении лепестками и, трепеща, стал двигаться вверх по скале. Стенолаз! Это уже редкость для Памира, слишком сухого для влаголюбивой скальной птицы. Маленькая, в половину воробья, птичка с цепкими коготками и длинным, загнутым вниз клювом целыми днями ползает и перепархивает по отвесным скалам в поисках пищи. Своим изогнутым клювом она извлекает насекомых из мельчайших трещин и щелей. Дымчато-серая окраска делает стенолаза невидимым на фоне камня, и, только взмахивая красивыми крыльями, розово-красными в основании, с четким венчиком белых пятен на вершине, он становится заметным.