Семеро против Ривза - Олдингтон Ричард - Страница 67

Мистер Ривз спускался следом за своим семейством по сходням парохода, ставшего на якорь в Дувре. Сойдя на пристань, он окинул быстрым взглядом приятно пасмурное, подернутое облаками небо, преувеличенно приветливого полицейского и британский флаг. Удовлетворенно притопнув ногой по слякотному каменному тротуару набережной, он с глубокой убежденностью произнес:

— Черт побери, хорошо снова ступить на английскую землю! — Это прозвучало как признание какого-нибудь важного государственного лица, долгое время находившегося по долгу службы на чужбине и возвратившегося наконец домой после тяжких лет управления неблагодарными и невежественными туземцами в далекой враждебной стране с нездоровым климатом.

Все остальные члены семейства — угрюмо немногословные с самого отъезда из Ниццы, резко оживились и внезапно стали говорливы, выпив несколько чашек хорошего крепкого, освежающего чая, который был подан им в купе. По платформе пробежал мальчишка, высоким дискантом повторяя таинственное заклинание:

— Шокласигарет, шокласигарет!

Следом за ним промчался другой с пронзительным криком:

— Гаазее! Гаазее!

В приливе патриотических чувств мистер Ривз купил несколько плиток ходового английского шоколада (изготовленного в Швейцарии), пачку английских сигарет из вирджинского табака и последние английские новости, сфабрикованные бог весть где — скорее всего, в Малеболже. Излучая улыбку, он оглядел своих вассалов.

— Хорошо вернуться домой, а, мамочка? — спросил он.

— Приятно выпить чашечку настоящего чая, — не могла не признаться миссис Ривз, не преминув, однако, вздохнуть.

— И выкурить приличную сигарету, — сказал Бейзил.

— И поесть настоящего шоколада, — присовокупила Марсель.

— Что бы вы там ни говорили, — заявил мистер Ривз, возражая на возражения, которых никто не делал, — а я скажу, что куда бы и когда бы вы ни отправились, нигде не найдете ничего, что сравнялось бы с нашей доброй старой Англией. Это самая лучшая, самая цивилизованная, самая передовая страна…

— Не понимаю, почему не дают отправления? — перебил его Бейзил, поглядев на часы. — Мы уже опаздываем на пятнадцать минут.

— Виноваты французы… — начал было мистер Ривз.

— Но мы же отплыли из Кале минута в минуту, — возразил Бейзил.

— Послушай, хотя бы сейчас, когда мы чувствуем себя такими счастливыми, оставь ты нас в покое со своими мелочными судейскими придирками, — возмущенно сказал мистер Ривз. — В жизни не видал мальчишки, который так любил бы спорить. Ну вот, пожалуйста, свисток! Вот мы и поехали! Нет, еще не поехали, но сейчас поедем. Сегодня вечером мы уже получим хороший английский обед у себя дома, мой мальчик, и я, так и быть, открою бутылочку моего Поммарда, а потом мы выпьем немножко портвейна — настоящего, не то что все это заморское пойло.

Предоставив Бейзилу и Эстер выгружать чемоданы, мистер Ривз, едва выйдя из машины, бросился в свой садик. Пригород тонул в нежных бледно-розовых лучах неяркого заката. Высоко над головой в подернутом прозрачной дымкой небе стремительно сновали ласточки. С негромким гудением самолет тянул к расположенному по соседству аэродрому; с автострады доносился приглушенный шум машин. В садике царила прохлада, тишина, свежесть, поэзия; все было зелено, душисто, вплоть до дерновых бордюров. Мистер Ривз сразу увидел, что лупинусы и алые гвоздики и даже почти все розы уже отцвели, но было еще много флоксов, и маргариток, и львиного зева, и гелиотропов, и герани и… словом, уйма цветов! Сортовые мальвы стояли роскошной многоцветной стеной, а скоро так же пышно зацветут георгины и хризантемы! Медленно ступая по аккуратно посыпанной гравием дорожке, мистер Ривз, кажется, даже смахнул навернувшуюся на глаза слезу. Все было прибрано, все чисто, все на своем месте, теннисный корт заново расчерчен, пес Силихем заливался восторженным лаем возле кухонной двери, по газону прыгали два скворца и дрозд… Снова дома наконец! Мистер Ривз жарко возблагодарил небо за то, что он, не в пример другим, не кто-нибудь, а англичанин.

Он так долго пробыл в саду, что едва успел принять ванну и переодеться к обеду, томатный суп из консервов был восхитителен, жареная камбала, тушеная баранина с тремя разными овощными гарнирами…

— Все из нашего огорода, душа моя, — сказала миссис Ривз в ответ на его вопросительный взгляд…

…и острая закуска в виде подогретых консервированных сардинок и анчоусов с гренками.

— Восхитительно, — сказал мистер Ривз, — обед — высший класс-экстра. Бутылочка Поммарда здесь как нельзя кстати. А как ты находишь Поммард, Бейзил?

— Превосходное вино, превосходное, — беспристрастно оценил Бейзил, с достоинством упирая подбородок в воротник в подражание одному весьма популярному адвокату. — Лучшее вино из всех, что я пил, с тех пор как мы покинули Англию.

— Ха, ха! — Мистер Ривз был в восторге, однако тут же строго нахмурился и кивком дал понять миссис Ривз, что дамам пора удалиться. — Ну, а теперь, как насчет стаканчика портвейна и хорошей сигары, а, мой мальчик?

— Мы пойдем в маленькую гостиную, душа моя, — сказала миссис Ривз, вставая из-за стола.

— Как? — сказал мистер Ривз. — Почему? Почему не в парадную гостиную?

— Там еще не все в порядке.

— Хм! — Мистер Ривз был слегка разочарован. — Ну что ж, ладно.

Мистер Ривз чувствовал себя очень счастливым в этот вечер и отлично спал.

Утром после настоящего хорошего завтрака, получившего горячее одобрение мистера Ривза и состоявшего из пикши, яичницы с беконом и газеты, Бейзил отправился на какое-то деловое свидание, а Джейн испарилась в направлении кухни. Накрапывал упоительный легкий дождичек, помогая саду свежеть и зеленеть. Мистер Ривз, еще не сняв домашних туфель, в состоянии полного блаженства забрел в парадную гостиную.

Страшное зрелище неслыханного разорения предстало его взору. Оцепенев от ужаса, мистер Ривз застыл на пороге. Прекрасные обои с такими хорошенькими розовыми бутончиками исчезли со стен; вместо них стены были вымазаны чем-то ядовито-зеленым, и эта ужасающая монотонность не нарушалась ни единым красочным пятном, ни единой картиной — только над камином желтой и коричневой краской был намалеван какой-то полинезийский идол. Исчезла репродукция «Отлет лебедей», исчезла написанная маслом картина «Загнанный олень», исчезли две акварели — вересковые пустоши в Западной Шотландии, исчезло проблемно-философское произведение с загадочным названием «Оклеветанные», изображавшее некую даму и некоего господина в костюмах восемнадцатого столетия. Исчез и очень дорогой ковер. Его место частично заняла дешевая серая тряпка с большим количеством желтых и коричневых треугольников в кубистском стиле. Остальная, не покрытая часть пола была покрашена желтой и очень липкой краской — в этой ее особенности мистер Ривз сразу же убедился, едва ступив за порог, так как подошвы его домашних туфель тотчас прилипли к полу. Вся мягкая мебель была обита заново — такой же ядовито-зеленой, как и стены, материей, а хорошо выполненная имитация Шератона покрашена тем же самым липким желтым веществом, что и пол. Мистер Ривз осторожно прикоснулся к одному из кресел и оставил на его поверхности совершенно явственный отпечаток своих пальцев…

— Джейн, Джейн!

Ответа не последовало.

Мистер Ривз с воплем кинулся по коридору:

— Джейн!

Встревоженная миссис Ривз выглянула из кухни.

— О, вот ты где! — нетерпеливо воскликнул мистер Ривз. — Что за чертовщина творится у нас в гостиной?

— Как, разве ты не помнишь? — в некотором смятении мягко напомнила ему миссис Ривз. — Ты же сказал, что я могу оформить ее заново…

— Оформить заново! — взорвался мистер Ривз. — Но это же черт знает что, какой-то сумасшедший дом! Ты сама-то видела?

— Видела.

— Почему же ты не сказала мне, что эти два кретина совершенно испоганили комнату?

— Я понимаю, конечно, что это совсем модерн, — с мольбой пробормотала миссис Ривз, — но ты же знаешь — это именно то, что сейчас в ходу. Понимаешь, это на самом деле очень современно и элегантно.