Схватка - Ольбик Александр Степанович - Страница 9

— Потому что сигаретная пачка на сиденье была сдвинута…Она должна лежать на газете, на последнем слове заголовка…

— А чего вы боитесь? — спросил Воробьев. — Сели бы и поехали.

— Сел бы и взлетел на воздух? — Вахитов закурил. — В Женеве меня уже допрашивали — почему я не привез посылку?

— Именно это и будет темой нашего разговора…Кто из вашего окружения знал о том, что вы перевозите во время рейса в Швейцарию? — Голощеков говорил так, словно перед ним был не взрослый человек, а школьник.

— Знал ваш шеф, знали вы, знала ваша охрана…

— Пардон, охрана ничего не знала. Кто еще был в курсе?

— И, очевидно, знали те, кому я в Женеве эти посылки передавал. А что, собственно, случилось? Какие-нибудь неприятности?

— Мягко сказано, любезный, — Голощеков взглянул на Воробьева, как будто спрашивая — открывать бортинженеру все карты или сразу брать его на прихват? — Хорошо, я вам скажу…Машину с посылкой, в районе Редькино, расстреляли, погибли четыре наших человека и посылка, естественно, испарилась…Нам нужны какие-нибудь концы. Сразу оговорюсь, времени на длинные разговоры у нас нет.

— Это уже серьезно, — сказал Вахитов, — но при чем тут я?

— С кем вы в последнее время общались? — грубо спросил Воробьев. — Кто мог вычислить эту вашу…нелегальную деятельность?

— Надо быть последним идиотом, чтобы такими вещами с кем-то делиться…

— А почему мы вам должны верить?

— А почему вы мне не должны верить? С таким же успехом я могу иметь претензии к вам. Я всего лишь посредник и теоретически мог бы нести ответственность, если бы посылка исчезла из моих рук, — сказано было таким тоном, что они поняли — дальнейший разговор бесполезен.

— Где вы живете? — спросил Голощеков, хотя прекрасно знал, что Вахитов снимает комнату на проспекте Мира, 14.

— На проспекте Мира.

Воробьев взглянул на часы.

— Мы вас отвезем домой… Не возражаете?

Вскоре они выбрались на шоссе и устремились в сторону Кольцевой дороги. Они ехали тем же путем, каким обычно отправляли в «Домодедово» посылку. Когда подъехали к Редькино, Воробьев взглянул в зеркало — хотел подсмотреть выражение лица Вахитова. Но тот отрешенно глядел вперед и только слепой мог не заметить в его глазах нечто гораздо большее, чем тоска…

— Вадик, притормози, — попросил сидящий рядом с бортинженером Голощеков. — Вот у этих берез какая-то сволочь расстреляла наших людей… Кто за это ответит?

Вахитов не отреагировал, он подавленно молчал и тяжело затягивался сигаретой.

Своего пленника они отвезли не домой к нему, а в лесопарковую зону Лосиноостровской. На одной из многочисленных проселочных дорог они припарковались. Несколько минут в машине стояла гнетущая тишина.

Голощеков начал с того, что детально описал бортинженеру всю обстановку его жилища — где что лежит, какого цвета обои, чайник, телефон — вплоть до того, каким шампунем и кремом для бритья пользуется хозяин. И когда Вахитов осознал, что вся его жизнь стала достоянием этих людей, он не то что сник, он почувствовал себя раздавленным червем…

— Что вы от меня хотите узнать? — вопрос был не столько оригинален, сколько своевременный.

Воробьева начинал раздражать этот играющий в непорочность бортинженер. И потому, не щадя его самолюбия, сказал:

— Чтобы ты, парень, не питал больших иллюзий на наш счет, взгляни на это… — Воробьев вдавил в щеку Вахитова «вальтер». — Если это для тебя не аргумент, давай выйдем и я тебе покажу очаровательное место, где ты выроешь себе могилу…Короче, нам нужна полная информация о твоих последних днях… может, неделях — где, с кем, какие вел разговоры? Чем больше будет искренности, тем больше у тебя будет шансов вернуться назад, к своему красному в белый горошек чайнику…

Вахитов угрюмо молчал и, склонив голову, рассматривал зажатую в руках сигарету. Возможно, он думал о 30 тысячах долларов, которые хранил в маленьком сейфе у себя дома.

Заговорил Голощеков:

— Если ты будешь разыгрывать из себя немого, мы можем подумать, что имеем дело с трупом. А с трупами, ты сам знаешь, как поступают — или в яму или в крематорий…

— Только ради бога не стращайте, — вдруг ожил Вахитов. — Самолет, на котором я летаю, дважды захватывали террористы, а они покруче вас, — он вялым движением руки полез за пазуху и вытащил портмоне.

Голощеков заметил как дрожат у него пальцы. Бортинженер протянул вчетверо сложенную бумагу. Это была газетная вырезка, которую Голощеков быстро пробежал глазами.

— Послушай, Вадик, что тут написано…

— Где это было напечатано? — спросил Воробьев.

— В желтой газете «Скандалы», но не в этом дело…А какое отношение эта В.Л. имеет к тебе, Вахитов?