Президент - Ольбик Александр Степанович - Страница 42

Перед самым уходом, немного стушевавшись, главком ВВС сказал:

— Владимир Владимирович, может, я не в свое дело лезу… ну, насчет наземной операции в квадрате Е-9, но, мне кажется, одними беспокоящими противника полетами не обойдешься.

— Я вас слушаю…

— Насколько мне известно, в этом районе у боевиков задействована серьезная радиоэлектронная система слежения. Так вот, надо ее вырубить и для ее подавления есть очень эффективные средства. Например, радиоэлектронные помехи…

Путин вспомнил жалобы силовиков на то, что разведывательно-поисковые группы никак не могут преодолеть именно эту систему. И он сказал:

— Благодарю вас, этот вопрос вы задели весьма своевременно…

— В общем-то ничего хитрого здесь нет: существуют радиоэлектронные помехи, например, шумовые или маскирующие… А чтобы противника не насторожить и не выдать момент начала операции, надо эти мероприятия проводить одновременно с тревожащими полетами… И в разное время суток, а в момент начала операции, использовать нашу технику на всю катушку…

— Значит ли это, что экраны при этом погаснут и радиоэфир превратится в какофонию?

— Если они используют для слежения на местности телемониторы, то, естественно, при помехах экраны покроются «снежком» и разобрать на них изображение не будет никакой возможности. И что касается радиоэфира… Это будет обыкновенный шум и треск, которые возникают в обычных радиоприемниках… И более того, если у них есть локаторы, то и они ослепнут…

…После того, как Корнуков ушел, он вызвал к себе начальника Федеральной службы охраны (ФСО) Анатолия Щербакова. Бывшего выпускника Кремлевского училища, офицера с боевым прошлым, как следует понюхавшего пороха в Афганистане. На его счету не одна командировка в Таджикистан и Чечню, куда полковник Щербаков, конечно же, ездил не за туристическими впечатлениями, а с определенными специфическими заданиями…

У него лучистые синие глаза и густая льняного цвета шевелюра. Строен и подтянут. Когда Путин впервые увидел его, ассоциативно подумал о своем кумире — советском разведчике Кузнецове: внешне они считывались, как «чисто арийские» типажи.

Речь зашла об охраннике Павле Фоменко. С этим человеком Путин работал в Германии, где Фоменко выполнял роль «куклы». Когда резиденту Путину надо было сбить с толку наружку немецкой контрразведки, Фоменко садился за руль его автомобиля и начинал колесить по сопредельным районам. За ним увязывался хвост, причем делалось это грубо, навязчиво и так же грубо и настырно Фоменко водил за нос следящие за ним службы. А делалось это потому, что схожесть Путина и Фоменко была просто фантастическая. Пожалуй, не все однояйцевые близнецы бывают настолько похожи лицом, ростом, походкой, как эти два человека.

У президента по штатному расписанию не было двойников, но иногда, надо было запустить дезу когда насчет передвижения главы государства, привлекался Фоменко. При скорости президентского кортежа в 150 километров в час и на расстоянии двухсот метров их не могли бы идентифицировать даже очень близкие люди. Однако этим Путин не злоупотреблял, считал не мужским делом подставлять чужую жизнь вместо своей, даже если угроза была только теоретическая…

— Десятого августа я отправляюсь в Сочи, в Бочаров ручей, — сказал Путин и посмотрел на свой «ролекс» , который он носил на правой руке. — У меня к тебе, Анатолий, будет небольшая просьба… Сделай так, чтобы одиннадцатого и двенадцатого августа Фоменко проявился перед телевизионными объективами. Можно, как бы случайно, показать его в профиль… идущего, скажем, на корты или выходящего из главного корпуса резиденции… Пусть он даже поприветствует журналистов рукой, он это делает не хуже меня.

— Я понял. Мельком показать Пашу в профиль и со спины. Он очень хорошо копирует вашу походку…

— Вот и пусть попозирует перед взорами любопытствующей журналистской братии.

— Разрешите вопрос, Владимир Владимирович?.. А где мы с вами в это время будем? Я ведь должен буду это учесть в своем графике.

Путин задумался и Щербаков уловил как бы отчужденную озабоченность, которая четко проявилась во взгляде шефа.

— Определимся на месте. Сегодня вечерком съездим на полигон к Шторму. Хочешь размяться?

— В принципе это не помешает. На чем отправимся — в машинах или воздухом?

— На вертолете. Мой кортеж отправь в Барвиху.

— Возьмем с собой Фоменко, пусть психологически адаптируется?

— Пожалуйста, этого не делай. Ты же знаешь, искушать судьбу нельзя, она зловредная дама…

— Есть. Во сколько отправляемся к Шторму?

— В восемнадцать ноль пять. Вроде бы ничего архисрочного у меня сегодня не предвидеться.

Щербаков постучал по столешнице…

…Президент был точен: в восемнадцать ноль пять они уже миновали Боровицкие ворота и в сопровождении двух забрызганных грязью, не первой свежести шестисотых «мерседесов» , устремились в сторону военного аэродрома в Быково. Оттуда на вертолете Ми-8 вылетели на полигон.

Приземлились на площадке, размещенной на крыше штаба, где их встречал Шторм. Встреча, как и в предыдущий раз, была теплой, старые товарищи по разведке обнялись и пошли переодеваться. Президент пожелал еще раз пройти «тарзанью горку» , ибо то, что он намеревался сделать, наиболее всего соответствовало этому тренажеру. Компанию ему составил Щербаков и сам начальник полигона.

Восхождение к вершине на сей раз проходило гораздо спорче и на десять минут быстрее. Единственный промах: когда Путин уже почти заканчивал восхождение, в запястье левой руки сильно заныло, сказалась старая травма, полученная на борцовском ковре. И он подумал, что вот в какой-то ответственный момент эта рука откажется надежно держать цевье автомата или в рукопашной схватке не позволит придавить врага. Он несколько раз сделал разминку пальцами, потер ладонь о грубый рукав десантной куртки.

В тире, куда их Шторм отвел после небольшого отдыха, было холодно и Путин почувствовал, как быстро начинают стыть руки. Но он знал, что так нужно, что тренировочная стрельба должна проходить в «холодильнике» , то есть в условиях, приближенных к Крайнему Северу. А точнее — к условиям предполагаемой зоны противника Аляски. Он посмотрел на большой градусник, висевший на стене, над самым стендом с мишенями: минус 19, 5 по Цельсию.