Избранные сочинения в 9 томах. Том 5 Браво; Морская волшебница - Купер Джеймс Фенимор - Страница 124

— Разбой и законность! — вскричал бюргер, верный своей склонности к энергичным выражениям. — Я впервые слышу об этом! Ваше поведение было неблагоразумно, если не сказать иначе!..

Казалось, капитан Ладлоу почувствовал облегченно, поняв по откровенному изумлению собеседника, что ему ничего не было известно о том, как был схвачен королевский офицер.

— Этого бы не случилось, будь часовые столь же бдительны, сколь коварны оказались наши противники, — продолжал он. — Но меня стерегли плохо и, не имея возможности вернуться на корабль, я…

— Ну же, капитан Ладлоу, не тяните! Вы направились на причал — и что дальше?

— Возможно, сэр, что я больше подчинился чувствам, чем долгу, — произнес Ладлоу покраснев. — Я вернулся к флигелю и…

— …убедили мою племянницу забыть свой долг в отношении дяди и опекуна!

— Это обвинение жестоко и несправедливо как в отношении мадемуазель Алиды, так и меня! Я понимаю различие между весьма естественным желанием обладать безделицами, покупка которых запрещена законом, и злонамеренным подрывом таможенных установлений нашей страны! Я уверен, что немногие девушки ее возраста нашли бы в себе силы отказаться от приобретения вещей, которые были разложены перед глазами прекрасной мадемуазель Барбери, учитывая, что наибольший риск, которому она подвергалась, — это конфискация приобретенных ею товаров, коль скоро они уже были ввезены в колонию.

— Справедливое различие! Оно может облегчить наши переговоры. Я вижу, что господин юридический советник — мой друг и ваш отец — воспитал своего сына в понимании тонкостей законов, что особенно важно в том ответственном положении, которое вы занимаете. Итак, моя племянница имела неосторожность принимать у себя контрабандиста?

— Господин олдермен, между берегом и бригантиной всю ночь сновали лодки. А в весьма неурочный полуночный час из устья реки вышла периагва и направилась в город…

— Сэр, лодки плавают тогда, когда их приводят в движение гребцы. Ничего больше я сказать не могу. Если товары ввезены в провинцию беспошлинно, их надо разыскать и конфисковать, а если на берег высадились контрабандисты, их должно изловить. Не следует ли незамедлительно отправиться в город и доложить губернатору об этой подозрительной бригантине?

— У меня другие намерения. Если товары уже переправлены через залив, мне поздно охотиться за ними; но еще не поздно захватить бригантину. Однако я хотел бы выполнить мою задачу так, чтобы не нанести ущерба достойному уважения имени…

— Мне нравится ваше благоразумие, сэр, хотя ущерб понес бы только экипаж бригантины; доброе торговое имя — это нежный цветок, с ним следует обращаться бережно. Я вижу возможность достичь соглашения, но давайте, как полагается, выслушаем сперва ваши предложения, ибо сейчас вы представляете королеву. Я надеюсь, что ваши условия будут носить умеренный характер, как и подобает между друзьями. Или, может быть, следовало сказать — между родственниками, капитан Ладлоу?

— Я был бы весьма польщен этим, сэр, — с нескрываемой радостью ответил молодой моряк. — Но сперва разрешите мне на одно мгновение навестить «Обитель фей»?

— В этом мне трудно отказать вам, имеющему теперь право посещать флигель по собственному усмотрению, — ответил олдермен и, не задумываясь, повел гостя по длин-ному коридору в опустевшие покои своей племянницы, по дороге продолжая глухо намекать на события прошедшей ночи. — Это было бы неблагоразумно с моей стороны, молодой человек… А вот и флигель Алиды. Как было бы хорошо, если б я мог сказать: а вот и сама хозяйка!

— А разве красавица Барбери не занимает больше «Обитель фей»? — спросил Ладлоу с непритворным удивлением.

Олдермен ван Беверут изумленно воззрился на молодого человека, размышляя о том, насколько ему выгодно для предстоящих переговоров с королевским офицером скрывать факт исчезновения Алиды, а затем сухо заметил:

— Ночью в бухте плавали какие-то лодки. Видимо, захваченные в плен люди капитана Ладлоу были вовремя освобождены.

— Мне неизвестно, где они… Шлюпка исчезла, и я здесь совсем один.

— Значит, вы хотите сказать, капитан, что Алида Барбери не бежала прошлой ночью из дома своего опекуна, чтобы искать убежища на вашем судне?

— Бежала?! — в ужасе воскликнул молодой человек, — Алида Барбери бежала из дома своего опекуна?

— Капитан Ладлоу, мне сейчас не до шуток. Дайте слово джентльмена, что вам ничего не известно об исчезновении моей племянницы!

Офицер не отвечал: он только яростно стукнул кулаком по лбу, что-то невразумительно бормоча себе под нос. После этой вспышки он опустился в кресло, растерянно озираясь вокруг. Олдермен терялся в догадках, наблюдая эту пантомиму. Он начал сомневаться в том, что Ладлоу причастен к исчезновению Алиды. Все стало еще более запутанным, чем прежде. Олдермен не решался продолжать разговор, опасаясь сказать лишнее. В немом изумлении оба глядели друг на друга.

— Не скрою, капитан, я думал, что это вы уговорили мою племянницу бежать на борт «Кокетки». Хоть я и умею владеть своими чувствами — это необходимо для ведения торговых дел, — я отлично понимаю, что опрометчивая молодежь способна на безрассудные поступки. И теперь я вместе с вамп теряюсь в догадках, что же произошло с Алидой, ибо здесь ее нет.

— Постойте! — нетерпеливо вскричал Ладлоу. — От вашего причала еще затемно отошла лодка и направилась в сторону города. Может быть, Алида уплыла на ней?

— Это исключено. У меня есть основания утверждать так… Короче говоря, Алиды там не было.

— Неужели несчастная, очаровательная, неблагоразумная Алида навсегда потеряна для нас! — не в силах совладать с душевной мукой, воскликнул молодой моряк. — Сгинь, корыстолюбец! Вот до какого безумства довела жажда золота такую чистую — о, если бы я мог сказать чистую и невинную, — девушку!..

И, пока влюбленный бурно изливал свое отчаяние в столь несдержанных выражениях, опекун прелестной беглянки вовсе растерялся от удивления. Хотя красавица Барбери всегда вела себя так безупречно и сдержанно, что даже поклонники оставались в неведении относительно ее чувств, наблюдательный олдермен давно подозревал, что пылкий, открытый и мужественный командир «Кокетки» занимал в сердце девушки больше места, чем флегматичный и нерешительный патрон Киндерхука. Поэтому, когда стало ясно, что Алида исчезла, олдермен вполне резонно решил, что она избрала простейший способ разрушить все его планы, поощрявшие домогательства богатого патрона, и бросилась в объятия молодого моряка. Законы колонии не чинили помех подобным бракам; и когда Ладлоу появился в «Сладкой прохладе», бюргер был твердо убежден, что видит перед собой человека, который уже стал или, вне всякого сомнения, вскоре станет его племянником. Но горе безутешного юноши не могло быть притворным. Олдермен был совершенно сбит с толку, не понимая, что же случилось с его племянницей. Им владело скорее удивление, нежели душевная мука; он подпер Рукой массивный подбородок и погрузился в размышления.

— Неизвестность и тайны! — пробормотал он после долгого молчания. — Не может быть, чтобы упрямая девчонка играла в прятки со своими друзьями! В ней чересчур сильна нормандская кровь и фамильные черты де Барбери, как говорит глупый старый Франсуа, чтобы пуститься на такие шалости. Что она скрылась — это несомненно, — продолжал он, вновь осматривая пустые ящики туалета и открывая дверцы шкафов, — и драгоценности исчезли вместе с нею… Нет гитары… Нет лютни, что я выписал для нее из-за океана, отличной голландской лютни, которая обошлась в сотню гульденов… И все только что купленные… гм… обновки тоже исчезли. И бриллианты моей покойной сестры, которые я велел Алиде взять с собой для надежности на то время, пока нас не будет дома — их я тоже не вижу… Франсуа! Франсуа! Ты был верным слугой Этьена де Барбери, скажи, что сталось с твоей госпожой?

— Ах, мосье, — горестно отозвался камердинер, на чьем лице было написано неподдельное страдание, — она не сказать бедному Франсуа! Лучше мосье спросить капитана, он, может быть, знать…