Русская проза XXI века в критике. Рефлексия, оценки, методика описания - Капица Федор Сергеевич - Страница 2

Если раньше фиксировалась непосредственная реакция автора на советскую действительность с ее несомненными достижениями, то, начиная с середины 80-х, наблюдается максимальное приближение к той жизни, которая интересна читателю: успехи соседа в бизнесе, выход замуж дурнушки за светского льва, получение богатства от неизвестного родственника, проживавшего в Америке. Достаточно вспомнить быстрый и однозначный успех Д. Донцовой или распространение многочисленных женских романов, похожих на истории, печатаемые в глянцевых журналах. Развивались и такие образования, как триллер, трэш, ужастики, ретродетектив, фьюжн.

В первую очередь перемены коснулись проблематики и типа героя. Возможность говорить о табуированных философских, религиозных и политических проблемах, запретных и маргинальных темах – армейской дедовщине, лагерной зоне, репрессиях, нищенстве, наркомании, абортах, педофилии – привела к появлению новых персонажей.

Авторы стали фиксировать конкретную повседневную реальность, причем не только в ее положительных, но и отрицательных проявлениях, так что критики заговорили о резко негативном настрое отдельных текстов. Такая обыденная проза показалась даже отчасти наивной и несложной. Но вместе с тем она продемонстрировала изменение мышления, зарождение иного сознания, потребовавших не только смены тем, героев, но и поиска новых языковых средств.

Тогда же вместо явно положительного, передового строителя социализма появился иной герой, лишенный какой-либо «заданности» и даже явно сниженный. Скажем, в произведениях С. Каледина появился кладбищенский сторож, у Т. Толстой – старики и дети, у М. Кураева, Е. Попова, Л. Петрушевской – простые обыватели. Критика заговорила о новом реализме, откровенном использовании авторами элементов натурализма. Пытаясь вписать их в традиционную парадигму, критики ввели понятие «маргинального героя».

На самом же деле на смену конкретному и правдивому изображению действительности в определенных исторических обстоятельствах (как полагалось писать в соответствии с Уставом советских писателей), пришли элементы иных стилевых систем, например, от постмодернизма приходит интертекстуальность, многостильность, игровые отношения между автором и героем, открытость текста для интерпретаций и вариантов. И все эти свойства используются в тексте, посвященном изображению конкретной реальности (произведения Д. Рубиной и Л. Улицкой). Во многом сказалось восстановление традиции, возвращение столь разных в стилевом отношении авторов, как А. Белый, Б. Зайцев, Б. Пильняк, А. Ремизов.

Тем самым социалистический реализм как ведущий принцип литературы фактически отменялся, а период с 1917 по 1991 гг. объявлялся временем господства коммунистической формации и соответствующих идеологических установок.

В 1989 г. Вик. Ерофеев заявил о разрушении парадигмы социалистического реализма. Развернувшаяся вокруг статьи полемика позволила ввести термины «другая литература», «новый реализм», постреализм. Наиболее продолжительные дискуссии связаны с бытованием постмодернизма. Очевидно следующее: в литературе наблюдаются разнообразные стилевые, жанровые и языковые поиски.

Внешне литература стала более жесткой, натуралистической. В течение ряда лет ее неформальным лидером оставался В. Сорокин, в формате соц-арта деэстетизировавший действительность. Сегодня он не является единственным автором, пишущим в откровенно эпатажной манере (назовем также эротические тексты Вик. Ерофеева, военные повести и романы О. Павлова, автобиографический текст Р.Д. Гонсалеса Гальего, рассказывающего о жизни ребенка-инвалида в детском доме).

Казалось, перед литературным сообществом открываются широкие возможности для творческого поиска. Но пройдет еще некоторое время, прежде чем литература научится быть разнообразной. Поэтому период с 1985 г. по начало XXI века и называется переходным.

Как часто бывает в истории культуры, новый период развития русской литературы начинается не непосредственно с начала века, а примерно с 2002 г. и завершается в 2008 г. Подобное выделение обусловлено как литературными, так и внелитературными факторами: закончился творческий путь отдельных художников (Д. Балашова, Ю. Давыдова – в 2002, Ч. Айтматова, А. Приставкина, А. Солженицына – в 2008). С каждым из них связано свое направление в литературе: развитие исторического романа, лирической, автобиографической и философской повести, документального повествования нового времени.

Входит плеяда молодых интересных писателей и критиков – З. Прилепин, Р. Сенчин, С. Шаргунов. Причем само понятие «молодой» смещается и в ряде случаев означает «начинающий», т. е. возрастные критерии оказываются относительными, хотя иногда и принимаются во внимание.

2008 г. становится и годом подведения итогов, происходит публикация ранних произведений тех авторов, основные тексты которых вышли в «переходный период», позволив представить эволюцию их творчества: сборник рассказов и повестей В. Сорокина «Заплыв», однотомник пьес Л. Улицкой «Русское варенье и другое», «Старые повести о любви» Д. Рубиной. Одни тексты не публиковались, другие выходили давно, в малотиражных и провинциальных изданиях. Следовательно, к массовому читателю они пришли именно в XXI веке.

Читательское мнение о современном литературном процессе формируется сегодня под влиянием не только эстетических, но и коммерческих факторов. И здесь не последнюю роль играет издательская политика. Книга стала ходовым товаром, отсюда и слоганы: «Спешите заработать на бестселлере!», «Книги в моде», «Читать модно».

Если издатель понимает, что спрос на классические детективы падает, их заменяют другой разновидностью, например, ретродетективами. В 2008 г. доминировал проект Б. Акунина «Квест», где представили сначала компьютерную игру в стиле ретро, потом вышла книга, построенная на традиционном приключенческом сюжете. Правда, вместо глав помещены уровни, к каждому прилагается свой код, чтобы перейти нужно решить всевозможные тесты и логические загадки, подобранные автором. Напряженно выстраиваемый сюжет, особенности повествования, необычные характеры привлекают читателя.

Тем не менее коммерческий фактор превращает публикации в литературное шоу, где на равных сосуществуют не только сам текст, но и внетекстовые факторы: биография автора, его имидж, способ подачи текста, обстоятельства создания. В Приложении приведены соответствующие примеры.

Рассуждая о подобной ситуации, А. Волос образно отметил: «Шум – вот что держит на плаву книготорговлю»; «…Дарованная нам свобода книгопечатания не является залогом того, что книжные магазины будут завалены гениальными романами, рассказами и стихотворениями».

Издательская политика сводится к тому, что литература становится такой же брендовой, как и остальные виды искусства. На экране, в рекламных листовках, в мобильном телефоне начинают мелькать буквально несколько имен. Скажем, продержавшийся несколько недель в 2007 г. на высших местах в рейтинге «Книжного обозрения» со своей книгой «Метро 2033» Дм. Глуховский привлекается журналом «Newsweek» для оценки спектакля в разделе «Кто куда». Писатель-фантаст, как обозначено в подписи под фотографией, высказывает свое отношение к Г. Маркесу, показавшему ему, «какие невероятные вещи, оказывается, можно делать с языком». Высоко оценивается спектакль «Как жаль»: «Фоменко – мастер».

Даже рецензии публикуют на одни и те же книги. Повторение приводит к стагнации, новые имена практически не появляются, поскольку они не приносят желаемой прибыли, на них, напротив, нужно тратить определенные рекламные средства. Издатели откровенно пользуются достижениями других промоутеров, такую функцию в современной ситуации выполняют литературные премии, о чем мы поговорим в специальной главе «Премиальный процесс».

Отсюда и замечание автора комментария к рейтингу «Бестселлер», публикуемому в виде таблиц с расстановкой десяти лучших произведений за неделю в «Книжном обозрении», Л. Шибановой: «Про прошествии недели Сергей Лукьяненко оказался выбит из тройки лидеров никем иным, как Дмитрием Брусникиным, чья новая книжка, едва появившись в рейтинге бестселлеров, сразу оказалась на втором месте. Этому событию предшествовала заметная рекламная кампания, результатом которой и стало его попадание в топ 10 художественных книг в переплете».