Введение в нейролингвистическое программирование. Новейшая психология личного мастерства - Сеймор Джон - Страница 36

МЕТАФОРЫ

Слово метафора употребляется в НЛП в общем случае для обозначения истории или риторической фигуры, заключающей в себе сравнение. Она включает в себя простые сравнения и более длинные истории, аллегории и притчи. Метафоры оказывают непрямое воздействие. Простые метафоры предлагают простые сравнения: белый, как ягненок миловидный, как картинка; толстый, как слон. Многие из таких высказываний стали клише, но простая хорошая метафора может разъяснить непонятное, связывая его с тем, что вы уже понимаете.

Сложные метафоры – это истории, содержащие множество смысловых уровней. Умело рассказанная история отвлекает сознательный разум и активизирует бессознательный поиск смысла и ресурсов. По существу она является прекрасным способом поддерживать коммуникацию с человеком в состоянии транса. Эриксон широко использовал метафоры в работе со своими клиентами.

Подсознание оцениваетвзаимосвязи. Сновидения используют воображение и метафоры, одна вещь символизирует другую, потому что у них есть какие-то общие черты. Чтобы создать хорошую метафору, которая укажет путь к решению проблемы. необходимо, чтобы связи между элементами истории были такими же, как отношения между элементами проблемы. Тогда метафора будет резонировать в подсознании и мобилизовывать подсознательные ресурсы Подсознание получает сообщение и начинает производить необходимые изменения.

Создание метафоры подобно сочинению музыки, и воздействует на нас метафора точно так же, как музыка. Мелодия состоит из связанных между собой нот, она может быть транспонирована выше или ниже и все же останется той же самой мелодией, поскольку между нотами будут те же интервалы, что и в первоначальной мелодии. Музыкальный ритм – это то, как долго различные ноты звучат по отношению друг к другу. Осмысление музыки происходит по-другому, чем осмысление языка. Она проникает непосредственно в подсознание, левому полушарию мозга нечего здесь понимать. Подобно хорошей музыке, хорошая история должна создавать ожидания и затем оправдывать их в соответствии со стилем композиции. Решения типа «свобода внутри границ» недопустимы.

Сказки – это метафоры. «Однажды давным-давно…» помещает слушателя в свое внутреннее время, информация, которая следует далее, не является полезной информацией о реальном мире – это информация о процессах во внутреннем мире. Рассказывание историй – это древнее искусство. Истории развлекают, дают новые знания, провозглашают истины, делают намеки на потенциальные возможности, лежащие за пределами привычного способа действий.

СОЗДАНИЕ МЕТАФОРЫ

Рассказывание историй требует не только владения милтон-моделью, но и других умений. Присоединение и ведение, синестезии, якорение, транс и плавные переходы – все это необходимо для того, чтобы рассказать хорошую историю. Сюжет должен быть выстроен психологически и соответствовать опыту слушателя.

Чтобы сочинить полезную историю, изучите вначале настоящее, а затем желаемое состояния клиента. Метафора будет историей путешествия от одного к другому.

Выделите элементы обоих состоянии: люди, место, предметы, действия, время – не забудьте о репрезентативных системах и субмодальностях различных элементов.

Затем подберите подходящий контекст для истории, который будет интересен для другого человека, и замените все элементы проблемной ситуации другими элементами, сохранив отношения между ними. Спланируйте историю так, чтобы она имела ту же структуру, что и настоящее состояние, и далее вела через связывающую стратегию к разрешению (желаемому состоянию). Сюжетная линия отвлечет левое полушарие, и сообщение пройдет в подсознание.

Можно проиллюстрировать этот процесс с помощью примера, хотя печатный текст утрачивает особенности тона голоса, конгруэнтности и милтон-модели рассказчика. Нет смысла пытаться пересказывать метафору, которая относилась бы непосредственно к вам, читатель. Это лишь пример процесса построения метафоры.

Однажды мы работали с человеком, который высказывал обеспокоенность по поводу утраты баланса в своей жизни. Ему было трудно принимать важные решения в настоящем, и его беспокоило то, что он тратил массу энергии на одни проекты и слишком мало на другие. Одни его инициативы казались ему плохо подготовленными, другим. наоборот, он слишком много уделял внимания.

Однажды вечером в гостях у отца был замечательный актер, известный своими ролями на сцене и в кино. Он был моим героем, и я с удовольствием слушал его истории.

Поздно вечером один из гостей попросил его открыть секрет своего необыкновенного искусства. «Ну хорошо, – сказал актер, – довольно странно, но я многому научился в молодости. задавая всем один и тот же вопрос. Мальчишкой я любил цирк – красочный, шумный, экстравагантный и волнующий. Я воображал себя на арене в лучах прожекторов, раскланивающимся рукоплещущим трибунам. Это было изумительно. Одним из моих кумиров был канатоходец в одном известном цирке на колесах, у него было необыкновенное чувство равновесия и изящества на высоте. Как-то летом я подружился с ним и был очарован его искусством и окружавшей его атмосферой опасности, он редко использовал страховочную сетку. Однажды в конце лета я ходил грустный по поводу того, что цирк собирался покинуть наш город, Я отыскал своего друга, и мы просидели до темноты. В то время все, чего я хотел, – это быть таким же, как он, я хотел выступать в цирке. Я спросил его, в чем заключался секрет его искусства.

«Во-первых, – ответил он, – я отношусь к каждому своему проходу по проволоке как к самому важному проходу в своей жизни, как к самому последнему проходу, и я хочу, чтобы он был самым лучшим. Я планирую каждый свой выход на арену очень тщательно. Многие вещи в своей жизни я делаю по привычке, но выступление в цирке не из их числа. Я внимательно отношусь к тому, что я ношу, что я ем, как я выгляжу. Я мысленно проигрываю каждое выступление так, как будто оно прошло успешно: прежде чем выйти на арену, я представляю себе, что я буду видеть, что я буду слышать и что ощущать. Именно так я избегаю всяких неприятных неожиданностей. Кроме того, я ставлю себя на место зрителя и воображаю себе, что он будет видеть, слышать и чувствовать. Я продумываю все это заранее, еще на земле. Когда же я стою на высоко натянутой проволоке, я об этом уже надумаю, и все мое внимание направлено вовне.

И хотя это было не совсем то, что я хотел услышать от него в то время, я навсегда запомнил то, что он сказал.

– Ты думаешь, я не теряю равновесия? – спросил он меня.

– Я никогда не видел, чтобы ты терял равновесие, – ответил я.

– Ты ошибаешься, – сказал он. – Я постоянно теряю равновесие. Я просто удерживаю его в определенных границах. которые установил для себя. Я бы не смог идти по проволоке, если бы постоянно не терял равновесие, раскачиваясь сначала в одну сторону, затем в другую. Равновесие это не то, что вы можете иметь подобно тому, как клоун имеет клоунский нос, это состояние контролируемого движения то в одну, то в другую сторону. Когда мой выход завершается, я вновь проигрываю его мысленно, чтобы увидеть то новое, чему бы я мог научиться на этом опыте. Затем я забываю о нем.

– В своем деле я руководствуюсь теми же самыми принципами, – сказал мой герой.

В заключение я хотел бы предложить вам историю из книги Джона Фаулза «Маг». В этой милой истории есть очень много про НЛП, но помните, что это лишь один из способов толкования. Мы оставляем ее на суд вашего подсознания.