Англия и остальной мир. Взгляд с Бейкер-стрит (сборник) - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 19

Главный преступник в данном случае – оптовик, который (перепродавая огромные партии за считанные часы) уже от малой надбавки имел бы хороший барыш. Но малым он не довольствуется и за один вилок присваивает себе больше, чем платит производителю, который приложил к труду все свое умение и взял на себя весь риск. Купленное за 1–1,5 пенса оптовик перепродает за 3–4 пенса – в этом и кроется, на мой взгляд, корень зла. Владелец магазина (который в большинстве случаев может считаться сообщником преступления), по крайней мере, хоть чем-то рискует – продукт может испортиться, спрос на него упасть, и так далее. Но гигантским прибылям посредников, несомненно наживающих на этом несметные богатства, не может быть ни малейшего оправдания. Может быть, они станут утверждать, что сумма наценки предопределена их собственными расходами? В таком случае рынок в Ковент-гардене следует упразднить, а на его месте – создать государственное торговое предприятие. В распоряжении правительства есть немало армейских снабженцев, прекрасно сведущих в коммерции. С их помощью мы легко компенсируем исчезновение перекупщика (который к тому времени должен будет переселиться в тюремную камеру) и улучшим систему торговли. Горстки неподкупных британских офицеров с неограниченными полномочиями будет достаточно, чтобы немедленно наладить дело.

Между тем останутся три вопроса, требующих немедленного решения. Во-первых, специальным декретом следует объявить, что лица, уничтожающие продукты питания ради поддержания высоких цен, будут караться строжайшим образом. Во-вторых, необходимо наказывать и тех, кто препятствует доставке на рынок товаров, обладающих спросом. Известны случаи, когда после попыток навести порядок на рынке товар исчезал вообще. Обыватель начинал роптать: вот, дескать, к чему приводит постороннее вмешательство в баланс спроса и предложения, – хотя реальной помехой нормальным рыночным отношениям являлись здесь как раз преступники, получавшие незаконные прибыли и вынуждавшие народ мириться с вымогательством. Наконец, третья и главная задача состоит в том, чтобы установить законный процент прибыли, полагающийся оптовику с продавцом, а всех нарушителей отправлять за решетку. Недавно введенный штраф в несколько шиллингов не столько препятствует преступной деятельности, сколько ее провоцирует.1919 г.

Производители, продавцы и государство

… Хотел бы добавить еще несколько слов по вопросу о спекуляции. Спекулянты-оптовики, утверждающие, будто всего лишь взимают комиссионные, пытаются пустить нам пыль в глаза. Собственно, действуют они и так и эдак – как им удобнее. Но комиссионные могут быть столь же обременительны, как прямые поборы, и взимающий их опять-таки ничем не рискует. Согласно находящемуся передо мной счету со спиталфилдского рынка (я, разумеется, в данном случае критикую систему в целом, а не конкретное место торговли), мелкий торговец зеленью выплатил 40 % комиссионных, то есть продал на 5 шиллингов, а получил из них 3, из которых должен будет оплатить ренту и трудовые расходы. И это при том, что человек, который ничего не произвел, а только передал товар из рук в руки, получил почти столько же. Могу отправить вам этот документ, но стоит иметь в виду, что перекупщик – опасный тип, и производитель рискует многим, переходя ему дорогу. «Проще сразу будет забросить участок», – так сказал один из людей, предоставивших мне информацию.

А вот что пишут покупатели. «Я не могу найти капусту дешевле 8 пенсов, – пишет мне малообеспеченная женщина с Лэдброук-стрит, чей кормилец погиб на войне. – Самая мелкая цветная капуста стоит шиллинг». Ее письмо датировано 11 июля – тем самым днем, когда я услышал от владельца отеля, что нигде нет капусты дешевле 6 пенсов. И надо же – наши начальники от торговли заявляют о своем «глубоком негодовании» по поводу того, что я вскрыл эти факты! Если все эти джентльмены срочно не возьмутся за исправление дел в своем прогнившем хозяйстве, силу «глубокого негодования» народа им очень скоро предстоит испытать на собственной шкуре.

Убежден, государство навлекает на себя большие беды, потворствуя спекулянтам-перекупщикам и алчным торговцам, которые готовы всех нас уморить голодом ради наживы. Сегодняшнее положение дел видится мне мрачным предзнаменованием. Когда один патриотически настроенный социалист вздумал поднять вопрос о спекулянтах перед демократическим собранием, товарищи по партии самым настоятельным образом отговорили его от этой затеи. «Если до наступления зимы цены хотя бы останутся на нынешнем уровне, значит, пробил час, которого мы ждали пятьдесят лет», – так сформулировал общее настроение его более радикальный сподвижник, призвавший не осуждать спекулянтов вообще.

Мы навлекаем на себя беду, – и ради чего? Чтобы позволить горстке проходимцев втиснуться между производителем и потребителем, прикарманив незаконную прибыль? В отношении их должны быть незамедлительно приняты самые суровые законы.

1919 г.

Часть 4 Оккультные тайны

(Квинтэссенция мировоззрения А. Конан Дойла по проблемам религии, спиритизма и бессмертия. Составитель и переводчик Павел Гелева)

Есть ли жизнь после смерти?

Не бывает ли иногда так, чтобы умершие возвращались в наш материальный мир с краткосрочным визитом? Даже скептичный и рациональный д-р Джонсон держится по данному поводу мнения, что утверждать обратное – значит оспаривать неизменное и постоянное согласие свидетельств всех времен и народов, потому что как самые варварские, так и самые цивилизованные из них сообщали о появлениях умерших и верили в них. Он же добавляет, что сомнение отдельных придир едва ли в состоянии опровергнуть бесспорное для многих, тем более что некоторые из тех, кто отрицают появление призраков на словах, подтверждают его своими страхами на деле.

* * *

Неведомое и удивительное окружает и подталкивает нас со всех сторон. Оно роится над нами и кругом нас в неясных и переменчивых формах, как темных, так и ослепительно ярких, но которые все указывают нам на ограниченность того, что мы называем «материей», и на главенство духовности, которою нам следует дорожить, если только мы не желаем утратить связь с сокровенно-подлинными основами жизни.

* * *

В мире сем я вижу крепкие основания для надежды, а что касается мира грядущего, то я твердо верю, что все будет к лучшему Я готов принять все, что ни сочтет нужным уготовить нам Верховный Владыка – от полного исчезновения до вечного блаженства.

Но многое в перспективах этого мира настраивает сердце человеческое на поющий лад. Добро оказывается всегда поверх зла, как масло поверх воды в бутылке. Человечество неуклонно развивается. Совершается все меньше преступлений. Роль образования и культуры все возрастает. Люди грешат меньше и думают больше. Когда мне встречается какой-нибудь малый грубой наружности, я не могу удержаться от мысли, что он и ему подобные суть представители вида, который скоро исчезнет с лица земли, как то когда-то случилось с динозаврами. Но мне кажется, что в интересах зоологических наук нам следует сохранить несколько экземпляров Билла Сайкса, дабы дети наших детей могли видеть, что это был за человек.

И затем, чем более мы прогрессируем, тем наша склонность к прогрессу усиливается. Наше продвижение вперед происходит не по арифметической, а по геометрической прогрессии. Мы содержим в себе всеохватывающий интерес ко всему капиталу знания и добродетели, накопленному от начала времен. Предполагается, что между эпохами палеолитического и неолитического человека умещается около 80 тысяч лет. И все же за это время человек только и смог сделать, что научился обтачивать каменные орудия вместо того, чтобы обкалывать их. Но за время жизни наших отцов каких только изменений не свершилось? Железная дорога и телеграф, хлороформ и электричество. Нынешние десять лет значат больше, чем прежние десять тысяч, не столько за счет обострения нашего интеллекта, сколько потому, что знание, которым мы располагаем, указывает нам путь к гораздо большему Первобытный человек шел медленно и постоянно спотыкаясь, мы же стремительно идем вперед к неведомой нам цели.