Специалист - Охотников Сергей Сергеевич - Страница 38

Рашир медленно обходила шатер, проверяя знаки жертвенного круга. Жрица сдержала недовольство, не позволяя ему перейти в ярость. Эта дыра, в которой ее муж Гашад го'Шав, первый меч и глава дома го'Шав, разбил лагерь, не могла дать всего необходимого для безукоризненной церемонии. К счастью, Темный Шторм был непривередлив.

«Но требователен», – напомнила себе вердай. Босой ногой Рашир разровняла едва заметный песчаный бугорок. Песок слишком крупный и недостаточно белый, но другого здесь не достать. Да и шатер не мог полностью заменить нисходящий зиккурат, но жрица была уверена, что все это не помешает ей принести жертву.

В соседнем, закрытом плотной занавеской шатре уже собрался военный совет ее мужа. Пора было начинать и ей. Рашир посмотрела на распростертого в жертвенном кругу мужчину. С этим ее помощницы, хвала Пяти, не подкачали. Молодой, без физических недостатков, с развитой мускулатурой. Белая кожа не испорчена летним солнцем. Пожалуй, она приберегла бы его совсем для другого обряда, но жертва нужна была срочно, причем хорошая жертва.

Точным ударом хлыста Рашир пробудила мужчину от легкого наркотического сна. Игра началась. Каждый из Великой Пятерки в жертвоприношении имел особые пристрастия. Ночной Палач любил смерть внезапную и неожиданную – один точный удар и короткий миг агонии. Потрошитель предпочитал рубленое мясо и обмотанные кишками столбы. Жрецы Огненнорукой устраивали костры из хорошеньких девушек. Пьющая Смерть могла днями наслаждаться мучительным умиранием. Но только самый сильный и мудрый из Пяти превратил жертвоприношение в настоящее искусство.

Жрица встала над мужчиной и посмотрела ему прямо в глаза. Он должен был хорошенько ее разглядеть. Схваченные черным шелком шаровар щиколотки. Живот, грудь, руки, шею, обтянутые мягкой черной кожей. Сохранившее красоту лицо. Густые черные волосы и холодные водянисто-голубые глаза. Разглядеть, запомнить и захлебнуться в первой волне накатившего ужаса. Удовлетворившись результатом, Рашир начала медленно обходить жертву, оставляя на его теле неглубокие ритуальные порезы. Покончив с этим, жрица склонила колени за головой мужчины и погрузилась в безмолвную молитву – какое-то время он не должен был ни видеть, ни слышать ее. Пусть страшится неизвестности.

В соседнем шатре, похоже, быстро покончили с военными планами – из-за занавески раздавались приглушенные коврами женские визги, начал просачиваться сладковатый запах наджаш-нар.

Рашир поднялась с колен и одним быстрым точным движением срезала длинный кусок мяса с груди мужчины. В этом месте жрица всегда представляла душераздирающий вопль – поэтому перед церемонией рот жертвы плотно набивался тряпьем. Рашир не спешила увеличивать его страдания – медленно, плавно и грациозно, как в настоящем ритуальном танце, жрица стала раскладывать инструменты: щипцы, пилочки, иглы, сосуды с маслом и кислотой. Пододвинула поближе установленную на высокую треногу жаровню. Когда подготовка была завершена, задумчиво поглядела на мужчину. Ее пальцы перебегали от одних щипцов к другим. Внезапно жрица упала на колени, в мгновение ока зажав голову мужчины между ног. Всем весом тела и силой падения вогнала квандашар, идеально отточенный нож с рукоятями по обе стороны лезвия, в горло жертвы.

– Ум и воображение – вот что я ценю в мужчинах, – выговорила жрица и сама рассмеялась шутке. Дело было сделано – подхваченная мощью ужаса душа отправится прямо в чертоги повелителя, а ее лицо, застывшее в зрачках жертвы, подскажет, кто преподнес этот дар. Можно было немного передохнуть.

Рашир подошла к разделяющему шатры ковру. Вер-дуги, похоже, угомонились и, выпроводив посторонних, вернулись к своим разговорам.

– Послушай, Клык, – Клыком звали ее мужа только близкие друзья, в память о зубе, потерянном в поединке и превратившемся в своего рода талисман доблести и воинской удачи. – Откуда такая уверенность, что мы сможем взять Каменный Кулак? – Голос принадлежал Эмишнутеру, командиру мяса – авангардного отряда из рабов и простолюдинов. Старый вояка уже больше тридцати лет ходил в мясе, и живучесть ввела незаконнорожденного в ближний круг главы дома.

– Прочисти уши, Мясник, или ты не слышал, что говорил глава дома? Дасы сами вырезали своих боевых магов и опустошили древнюю крепость. Или ты хочешь сказать, что глава дома боится темнолицых солдат? – В последнее время Гашад приблизил одного из оставшихся после его восхождения двоюродных племянников, наверное, потому, что тот не проявлял достаточного для расчетливой мести ума. Нивран го'Шав, так, кажется, его звали.

– Великий и могучий Клык не боится никого, кроме собственной жены! – Благородный вер дуг никогда не запятнал бы себя поединком с бастардом, и Эмиш-нутер частенько злоупотреблял этим, впрочем, никогда не доводя до необходимости казни. Шатер взорвался хохотом, громко прозвенел удар кулака, грузно упало на пол тело, смех разразился с новой силой. Когда мужчины, наконец, угомонились, зазвучал густой и чуть хрипловатый голос главы дома:

– Мясник прав – мы приготовили кое-что для темнолицых.

Рашир почувствовала холодок, смешанный с запахом полыни и хвои. Жрица едва успела сгруппироваться для падения, которого уже не почувствовала. Жуткий головокружительный водоворот увлекал ее вниз, во тьму. Изматывающее вращение все ускорялось, сжимая спираль. Наконец ее стиснуло в точку, и бросило через воронку. Таков был обычный путь в Чертоги.

Жрица летела вперед и вниз вдоль отполированной до зеркального блеска черной стены. Кроваво-красными потоками струились по стене напоминающие языки пламени и кривые клинки письмена прародины Пяти. Каждая буква была величиной с трехуровневый зиккурат, но перед глазами жрицы они мелькали, почти сливаясь в единую вязь. И все равно летела она слишком долго.

Рашир давно повернула прочь от стены, оставив позади свет Книги Пяти. Теперь в ее движение проник ритм – полет становился то быстрей, то медленней. Дыхание Шторма то приближало, то отталкивало жрицу. Наконец она остановилась и смогла различить повелителя. Он, как обычно, был скрыт за гигантскими, сотканными из смерча крыльями. Рашир видела лишь тонущую во мраке стену, наполненную дыханием и вращением, но знала, что это крылья, скрывающие царственный облик. К счастью, Темный Шторм не считал своим долгом оглушать громоподобным «как смел ты, смертный?!!» и не требовал витиеватых приветствий. Этим он выгодно отличался от других четверых.