Тихоня - Чиркова Вера Андреевна - Страница 6

Ну а раз он написал про Змея, значит, мог написать и про нее, и тогда бандиты с ней сейчас просто играют, как куча матерых котов с несмышленой мышкой. И в таком случае, чем быстрее все раскроется, тем лучше, не придется веселить хозяйку этого логова нагромождением лжи, которую потом самой же придется объяснять.

– Ни одного промаха. – В усталом голосе атаманши, стоявшей на верхней площадке темной и узкой каменной лестницы, слышалось торжество.

Не понять ее было невозможно, но Эста, выбираясь в вырубленную в скале тускло освещенную комнатку с давяще-низким потолком, продолжала упорно молчать. Как бы то ни было, первой раскрывать свои тайны предстоит не ей.

– Молчишь? Ну хорошо, молчи и дальше, но учти, никому твое молчание пользы не принесет. – Женщина откинула капюшон плаща и пошла под низкую арку в тесный коридорчик. – Мыльня в конце этого прохода, вода сегодня только холодная. Твоя спальня вторая справа, моя напротив. Как умоешься и устроишься, придешь ко мне, прислужишь за ужином. Поняла?

– Поняла, госпожа, – покорно прошелестела тихоня, направляясь смотреть свою спальню.

Сказать, что комната ее удивила, было бы неверно, именно этого Эста и ждала. Спальня чуть больше тюремной камеры для одиночек, лежанка – просто оставленный не вырубленным камень, потолок едва не задевает голову, и никакого окна. Только из пробитого под потолком отверстия сочится холодный воздух, оседая капельками росы на вездесущей паутине.

Девушка ловко растрясла набитый соломой тюфяк, расстелила грубый кусок кошмы, заменяющий и простыни, и одеяло, и решительно направилась искать мыльню. В то, что они останутся жить в этом каменном каземате, ей упорно не хотелось верить.

– Проходи, быстро ты. – То ли насмешка, то ли похвала прозвучала в голосе атаманши, когда тихоня, вежливо приоткрыв тяжелую и низкую дверцу, спросила разрешения. – Пока еду не принесли, можешь застелить постель.

Эста кивнула и принялась за дело. В этой комнате лежанка была такой же, но поверх камня лежала в несколько слоев кошма и шерстяной тюфяк. И простыни были, хотя и из неотбеленного полотна. Были даже подушки и меховое одеяло. А вот окна здесь также не было, и это укрепило веру тихони в то, что они находятся не в логове, а всего лишь в оборудованном для ночлега месте.

– Можно? – Мужской голос прозвучал очень уверенно, и Эсте стало ясно, спрашивает пришедший просто ради того, чтобы предупредить о своем визите, а не в ожидании разрешения войти.

– Да, – наблюдая за ловкими руками пойманной девчонки из застеленного мехом кресла, устало откликнулась госпожа.

К этому моменту она уже повесила на крюк свой плащ и сменила плотную куртку на мягкую и теплую кофту из нежно-серого пуха, а сапоги на отороченные мехом бархатные ботиночки. И хотя сняла пояс с оружием, зато по-прежнему оставалась в мужских штанах. Вот теперь у Эсты больше не было никаких сомнений, кого она видит перед собой, и она изо всех сил старалась сохранить на лице ровное, безразличное выражение. А ведь еще недавно считала: ничто не способно заставить ее обнаружить свои истинные чувства. Не знала только, как трудно оставаться равнодушным к тому, кто по своей прихоти или злобе исковеркал твою жизнь и жизни всех членов твоей семьи.

Несостоявшаяся королева Леонидия, несмотря на то, что все королевство ее давно похоронило, оказалась живой и здоровой. Хотя и раньше Тмирна и Эста, да и кое-кто еще догадывались об этом, точных сведений не имел никто. И только Олтерн не догадывался, а чувствовал любящим сердцем… хотя, возможно, не только он один.

– Я принес ужин. – Вошедший был плечист и высок и так привычно пригибал голову, проходя под неровным потолком, что Эста могла поклясться Святой Тишиной, по этой комнате он ходит далеко не в первый раз.

– Поставь корзинку на стул, Эста накроет. – В голосе Леонидии звучала легкая ирония, но тихоня успела собраться и не выдала свое удивление ни вздохом.

Пока они не добрались до окончательной цели путешествия и она не разобралась в целях, численности и возможностях этой банды, девушка намерена была выказывать максимум доброжелательности и даже преданности. И пусть они ей не поверят… на проверку и доказательство нужно время.

– Ты уже решила, за кого выдашь ее замуж? – Оставив корзину, где было велено, мужчина придвинул свое кресло к креслу госпожи и поспешил усесться, облегченно вздыхая.

– Пока нет, – так же откровенно ответила Леонидия, – нужно дать девочке время оплакать свою первую любовь.

– Глупость это, – поморщился бандит, – в объятиях мужа быстрее забудет этого бабника.

Надо же, какие все осведомленные, гневно сжала зубы Эста, и заботливые, просто как родственники! Но, несмотря на злость, немудреную посуду и еду расставила по столу с привычной быстротой и сноровкой.

– Подала? Поставь себе тарелку, – приказала Леонидия и, бдительно следя за руками девушки, добавила, – положи всего, что хочешь, и не стесняйся.

Тихоня только ехидно усмехнулась про себя, несостоявшаяся королева даже не представляет, как облегчила ей сейчас понимание своих потаенных опасений и забот. Выходит, она живет в постоянном страхе за свою жизнь, раз так намертво въелась в сознание привычка проверять, не собираются ли ее отравить. Уж если она, даже заехав после трудного многочасового перехода по горным тропам на ночлег в потайное местечко, где почти невозможно подстроить попытку убийства, не забывает об осторожности, значит, для этого имеются достаточно веские причины. И в таком случае у Эсты есть шанс стать очень нужным человеком для беглой королевы. Хотя, теперь ни один суд ее таковой уже не признает, если она вздумает явиться во дворец. Один из прадедов ее бывшего мужа, озверев от капризов своей супруги, издал указ, по которому королева считается разведенной, если без уважительной причины больше недели не ночует в супружеской спальне.

– У, как ты вкусно все разложила, – предсказуемо протянула Леонидия, – я так не смогу. Дай мне эту тарелку, а себе положишь в мою.

– Вот, – протянула ей Эста еду, к которой не торопилась прикасаться и заметила, как почти неприметно напряглись кулаки их сотрапезника. – Господину тоже положить?

– Я сам, – сверкнул он раздраженным взглядом, – положи сначала себе.

Ели они в полной тишине, и по тому, сколько еды принес бандит, которого атаманша звала Кэнк, и как торопливо и без стеснения он ее поглощал, тихоня точно определила, что и ужинают они вместе далеко не в первый раз. Сам собой напрашивался вывод, ночевать Кэнк скорее всего останется тут же. И тогда можно больше не упрекать Олтерна в том, что, мечтая о любимой, герцог в открытую содержал в своем доме полный штат фрейлин.

– Спасибо, – доев, вежливо поблагодарила Эста. – Мне подождать, пока вы поужинаете, или утром прийти?

– А она сообразительная, – запивая мясо белым вином, ухмыльнулся Кэнк, – и из благородных. Видела, как ест? Думаю, как раз подойдет Тижану.

– У нас еще хватает неженатых парней постарше его, – отрезала Леонидия и строго глянула на Эсту. – Иди, отдыхай. Утром рано разбужу.

– И дверь не запирай, – ухмыльнулся Кэнк, – возможно, кое-кто захочет тебя утешить.

– Я им утешу, – всерьез разозлилась на него атаманша, – иди, скажи, кто посмеет подняться наверх – будет наказан.

– Да я только сапоги снял, – слишком бурно возмутился бандит, – если ей нужно, пусть сама идет и объявляет.

– Я не пойду объявлять, – кротко сказала Эста, – может сходить тот парень, что стоит за дверью.

– Кто там стоит? – нахмурившись, спросила Леонидия и встала с кресла, намереваясь посмотреть.

– Позвольте, я открою, госпожа? – еле слышно прошелестел вопрос тихони, и атаманша, утвердительно кивнув, опустилась на свое место.

И сразу замерла, заинтересованно следя, как девушка уверенно подходит к дверке и резким рывком распахивает ее настежь. Бандит, прислонившийся к двери с той стороны, от неожиданности влетел в комнату и раздосадованно фыркнул, обнаружив себя напротив сверкающей разъяренным взглядом госпожи.