Алле-гоп! (СИ) - "Старки" - Страница 14

— Ещё работать и работать, — почему–то гордо произнёс Влас.

Славик сразу стал главной целью разговоров и вопросов за их столиком. Георг и Дэн явно стебались, затеяв с простодушным парнем разговор о жизни, потешались над его ответами, переспрашивали, что обозначают те или иные слова. А Слава старался, вошёл в раж, искренне рассказал, как трудно есть с ножом и вилкой, что боится «одного человека», потому что тот может его побить за матерные слова.

— А ведь это так естественно! Даже Пушкин и Маяковский матерились! Их ведь никто не лупил за это! А я чо? — Щелбан по лбу. — Я ж из простых! Корочи, неправый ваш друган!

Друзья явно наслаждались болтовнёй Славика под целый поднос «мясной тарелки» и коктейлей «Манхеттен». А того несло! И про карпиков, и про Гюго, и про вред маникюра для мужской идентичности, и про «Сплинов», и про Альмадовара, которого он от скуки посмотрел и теперь имеет собственное косноязычное мнение. И почему Власу стало так хорошо? Он был доволен. Наверное, как мамаша, у которой дитё произнесло первое слово, и неважно, что это слово матерное!

Все проблемы и сомнения ушли куда–то вдаль, за грань стакана… сначала с «Манхеттеном», а потом и с драмбуйе, а потом и с «Бора–бора». И казалось, что нервная и пыльная неделя ушла в прошлое, канула в запасники памяти, и теперь — вот оно, отдохновение и лёгкость, когда всё просто и беспроблемно. И в этот самый момент лицо Дэна меняется. Ещё бы: нарисовалась Анжела со своими гламурными подружками. Это заметили все, кроме Славика. И всё внимание сразу переключилось на страдающего друга. Влас даже предложил переместиться в «Мост», чтобы не видеть стерву. Но уже подвыпивший Дэн упёрся как осёл, и друзья стали вести себя более развязно и громко. Типа пусть сука заметит их, пусть увидит, что всё в порядке, что даже лучше без неё. Ведь Анжела пришла без мужского окружения, а это значит, что она одна, что некому больше кружить ей мозг. Под градусной атмосферой артистической и товарищеской эйфории Влас не заметил, как смылся Славик. Опомнился уже, когда сам захотел в туалет и осознал, что его плебейский друг ушёл «отлить» как–то уж очень давно. В сортире Славки не было. Влас с шумной головой и ватными ногами отправился на поиски подопечного.

Лица, намазанные девичьи губы, синие и красные блики на голых ключицах, потные лбы, прыгающие бусы, расширенные зрачки и разная музыка: от хауса до рок–н–ролла. Всё мелькает, стучит, будоражит, найти в этом мороке одного–единственного трудно. Куда он подевался? Влас ищет розовую рубаху, так как пиджак остался лежать на кресле в VIP–чилауте. Пару раз он ошибочно разворачивал к себе каких–то юнцов, приняв их за Славку. Влас заглянул в туалет на втором и на первом этажах, выглянул на улицу. Закипало раздражение и желание, он чувствовал, что будет повод дотронуться до парня, сдавить в своих руках. Он увидел его случайно: какая–то деваха потащила Власа за рукав за собой, в гущу тел на главном танцполе, на втором этаже, и он уже начал было отбиваться, так как от девчонки тащило за милю дешёвыми духами, а её волосы в темпераментном пьяном танце слиплись от пота, но вдруг увидел за серебристым столбом извивающееся тело. Славка.

Он танцевал с какой–то дамочкой в кожаных штанах и заклёпанной сверху донизу майке. Он подхватывал её за шею, прокручивал вокруг себя. Он вилял бёдрами, как танцор–диско, стебово изображал ламбаду, подпевал вокалисту, и каждый палец знал своё движение, каждый изгиб тела принимал правильное положение. Славик взлохматил волосы себе, потом девчонке, подхватил её за талию и организовал рок–н–ролльную поддержку. Девушка изгибалась под стать парню, льнула к нему, угадывала его инициативу. «Они знакомы? — мутно соображал Влас, выглядывая из–за колонны. — Где он так научился танцевать клубные танцы? Чутьё? Природная пластичность? Хочу танцевать вместе с ним, но так, чтобы никто не видел, так, чтобы вести, чтобы не смел поднять на меня дерзких глаз. Чтобы он так же вилял задом, тёрся об меня бедром, робко брал за шею. Чтобы был такой же румянец… такие же красные губы… и маленькие, мягкие, почти прозрачные мочки ушей — всё в моей власти. Чёрт, я пьян! Надо ехать домой…»

И тут поменялся ритм: с агрессивного и долбёжного на трансовый, мягкий под вокал–эхо, под глубокий синий цвет, в котором глаза превращаются в глазницы, а кожа — в белый шёлк. Девчонка обхватила Славку за плечи, прижала к себе и закачалась с ним в истоме. Но Влас уже не мог терпеть. Схватил парня за шкирку и рванул на себя. Девушка изумлённо захлопала глазами и открыла рот, а Славик просто развернулся и уткнулся носом в шею Власа. Как будто и не заметил перемены партнёра. Прижался всем естеством, всем теплом своим к хозяину и урчит что–то в ухо. «Пьяный, — с облегчением подумал Влас, — отлично!» Он смело стал обнимать и обжимать послушного парня, доверчиво прижавшегося к нему. «You will never know, I would never show…»* — пела чуть с хрипотцой отрешённым голосом некая дива. И Влас дополнял: «Нет, никогда не узнаешь меня настоящего, что я чувствую, что мне нужно от тебя…» Он так долго мял плечи, спину, ягодицы повисшего на нём Славика, что понял: «Надо уходить, ещё немного — и я трахну парня прямо здесь в двухтысячном зале, под улюлюкание оглушённых людей, под ритм света, под это «you will never know…» Влас сильный, он поволок Славика отсюда обратно в мир випов и размеренного джаза, он не позволил толпе подсмотреть за своей слабостью.

При входе в зал Славка затрепыхался, задёргался и заторопился в туалет. А Влас увидел Дэна с безжизненным лицом, встревоженного Георга и кричащую рядом с ними Анжелу.

— Пойми, я не могу после него быть с тобой! — девушка, похоже, истерила.

— Анжел, ну он же альфонс! Он же нагрел тебя и сгинул! — увещевательным тоном гласил Георг, а Дэн стоял белее снега.

— И не жалею нисколько! С ним жизнь, хоть чуть–чуть, с ним я себя чувствовала женщиной, а не удачной партией. С ним не по ресторанам, а по пирожковым бегали, под дождём автобус дожидались. А вы… вы… банкоматы, а не мужчины. Все трое! — это она узрела подходящего Власа.

— Анжел, иди на второй этаж, или на первый, — спокойным голосом вмешался Влас, — там таких, как твой Ярик, полно. Это я, может, банкомат, Георг вон, игровой автомат. А Дэн… Ты больно ему сделала. Если ты не умеешь разбираться в людях, это твои проблемы, но к нам не подходи больше. Ты — сука озабоченная.

— Да, я сука. Доволен? Высказался? К твоему сведению, это и не я подошла к вам! — Анжела резко развернулась на каблуках и устремилась вон из зала. Действительно пошла на второй этаж.

— Зачем ты так? — выдавил из себя Дэн. — Это ведь и вправду я её к нам позвал поговорить…

— Дэн, если я не скажу, ты точно не скажешь. Всё! Забудь! Не поехать ли домой? — Власу было неинтересно теперь оставаться. Он знал, что история с Анжелой не закончилась, что весь вечер придётся вмешиваться в эти идиотские отношения, а его более всего интересовал Славка. И где он? Влас, ничего не объясняя друзьям, ринулся в туалет. Так и есть, парниша мирно посапывал, устроившись на подоконнике. Да, виски и драмбуйе раскатали мелкого под каток. Тем лучше. Влас подхватил Славика, прижал к себе и поволок наружу. Махнул друзьям, дескать, вот, ухожу, своё всё с собой забираю. И стал спускаться на парковку, как он называл службу доставки пьяных тел. Вернее, пьяное тело было одно, а Влас только в стадии деятельного опьянения, а не в дрова, как некоторые. Через полчаса они уже поднимались в лифте на шестнадцатый этаж.

Оказавшись в квартире, Славка вдруг очухался, кинулся к рыбам:

— Здоровеньки булы, рыбанутые! Как вы тут? — Хлопнул ладонью по стеклу: — А ну! К руке! Кис–кис–кис… Вот коросты! Не слышат! Эй, Сучара, ты ли это? Слышь, мы щас в таком чётком месте были, отпад! Влас! А рыбы бывают пьяными? Прикинь, если им ливануть туда чего–нибудь! Ы–ы–ы…

Влас вообще–то не ожидал такой внезапной бодрости, поэтому быстро предложил:

— А что, Вячеслав? Попробуешь абсента? По–правильному?