Без лица - Коул Мартина - Страница 67

Едва Патрик докурил папиросу, в его кабинет вошли двое мужчин. С первого взгляда он понял, что перед ним полицейские. Он широко улыбнулся:

— Чем могу служить, джентльмены?

Сегодня он был мистер Хороший Парень и понимал, что это приведет их в замешательство.

— Мистер Коннор? Я инспектор Рэгфилд, а это мой напарник, детектив Спайсер. Мы бы хотели задать вам несколько вопросов о вчерашнем происшествии в южной части Лондона.

Патрик напустил на себя смущенный вид. Сегодня он оделся по-деловому: в накрахмаленную белую рубашку и джинсы от итальянского дизайнера, что обеспечивало ему вид молодого удачливого предпринимателя. Он знал, что у полиции на него ничего нет, иначе ему устроили бы настоящий допрос с пристрастием. Патрик снова улыбнулся, обнажив жемчужно-белые зубы.

— Итак, чем могу вам помочь?

Это был вполне естественный вопрос невиновного человека, не имеющего никакого понятия о том, что там произошло. Рэгфилд нехотя отдал должное его хладнокровию. Этот парень прирожденный актер. Коннор подозревается в таком количестве преступлений, что обычному преступнику хватило бы на две жизни.

— Вчера Малкольм Дерби и трое его людей были найдены убитыми.

— И при чем здесь я? — возмутился Патрик.

В его голосе слышались и удивление, и вызов одновременно.

— Один из компаньонов мистера Дерби назвал ваше имя…

Патрик стремительно вскочил на ноги, всем своим видом показывая, что возмущен.

— Какие у вас есть основания связывать мое имя с этим чудовищным происшествием?

Спайсер попытался подавить улыбку, и это не укрылось от Патрика.

— Что вы здесь находите забавным? Думаю, вам лучше узнать, что думает мой адвокат по этому поводу. У вас есть ордер на мой арест? У вас есть вообще что-нибудь, чтобы полагать, что я замешан в этом преступлении?

— Вы здесь травку курили, мистер Коннор? — неуместно громко произнес Спайсер.

Рэгфилд в отчаянии закрыл глаза, поражаясь невежеству своего коллеги.

Лицо Патрика просветлело.

— Вы что, серьезно? — спросил Патрик. Теперь он изображал из себя ковбоя. — Вы что, идиоты, хотите меня прищучить за курение марихуаны? Вы можете сделать мне предупреждение, и все.

Патрик развел руками, удивляясь полнейшей тупости полицейских:

— Нет ордера — нет разговора. Либо покажите бумагу, либо пошли к черту. С кем, вы думаете, вы имеете дело, ребята? С дураком? Да я возьму вас в такой оборот, небо с овчинку покажется. А теперь убирайтесь, нечего тратить мое время на всякую фигню.

Рэгфилд снова сдержанно улыбнулся:

— Но мы вернемся, мистер Коннор.

Патрик громко рассмеялся:

— Когда вы решите навестить меня снова, ребята, убедитесь сначала, что вам есть что мне сказать, хорошо? Иначе не стоит понапрасну тратить мое время. Знаете, я человек занятой. A-а, занятой и богатый ниггер — это уж слишком, да? Из-за этого ведь весь сыр-бор, не так ли? Я парень не бедный, а главное — черный, и стало быть, человек неугодный. Лучше вам держаться от меня подальше, у меня есть свои люди в деловых кругах, которые очень «любят» случаи проявления расизма органами власти. Я надеру вам задницы с удовольствием. Понимаете, к чему я клоню?

Полицейские понимали, что Патрик издевается над ними, и ждали, когда он закончит кривляться.

— Вам не удастся сделать из меня козла отпущения, слышите? — неистовствовал Патрик. — Тут недавно девчонку в мусорке нашли, может быть, вы и это на меня повесите?

Рэгфилд отказывался верить своим ушам.

— Это же была мать вашего ребенка, мистер Коннор, разве нет?

Патрик нагло осклабился:

— Знаете, у скольких сучек есть от меня дети? И если с какой-нибудь из них что-то случится, вы что, автоматически сделаете меня крайним? Она была шлюхой, стриптизершей, наркоманкой. Да за дозу она бы трахнулась где угодно и с кем угодно, даже с вами.

Патрик нажал кнопку на своем столе, и в комнату вошли два шкафообразных парня. Оба были белыми и светловолосыми.

— Проводите этих джентльменов до двери, пожалуйста.

Когда полицейские ушли, Патрик снова улыбнулся. Он понял, что у них на него ничего нет. Патрик выглянул из окна еще раз: все, что он видел, принадлежало ему. Постепенно он успокоился. Он подумал о Тиффани — жива она или нет? Он надеялся, что нет. Он также подумал о том, что ему нужно убрать свидетелей как можно скорее. Стукачество — вещь прибыльная в наши дни, так что нужно быть осторожным.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Патрик остался доволен собственной предусмотрительностью. Как ни крути, а он молодец. Умница. Вот что получается, когда трудишься не покладая рук.

Мария открыла почтовый ящик и достала ключ. Старые привычки не проходят. Она осторожно отперла входную дверь и, стараясь не шуметь, ступила в кромешную темноту квартиры. Мария прислушалась. Из комнаты доносился приглушенный звук телевизора. Знакомый запах протухшей еды и затхлой ветоши ударил ей в нос. Как люди могут так жить? Как она сама могла так жить раньше? Каждый вдох напоминал ей о ее прошлой жизни, пустой и никчемной, хотя тогда она находила ее потрясающей.

Кэрол Холтер по-прежнему валялась в кровати. Целую ночь она пыталась заснуть, но даже виски не принесло долгожданного облегчения от боли, терзающей ее тело. Закурив очередную сигарету, она принялась смотреть свой любимый сериал. Ей очень нравился главный герой — Ричард, и, как она часто говорила, она была бы не прочь поразвлечься с ним. Но сейчас ей было не до этого. Кэрол пугало то, что она утратила желание работать, утратила мужество выходить на улицу. Если ситуация не изменится, ей конец.

Вдруг она уловила какой-то шум: похоже, кто-то открывал входную дверь. На лбу выступили капельки пота. Наверное, вернулся этот сумасшедший, чтобы прикончить ее. Когда дверь распахнулась и на пороге появилась Мария, она на мгновение почувствовала облегчение, но тут же поняла — Мария пришла по ее душу.

— Как дела, Мария?

Кэрол была так напугана, что не могла пошевелиться. Она знала, на что способна Мария, и глубоко в душе понимала, что заслужила все, что сейчас последует. Закон улицы гласил: око за око, зуб за зуб. Кэрол Холтер приготовилась к худшему.

Мария смотрела на разбитое лицо и тело Кэрол и догадалась, что она наткнулась на очень жестокого клиента, и в душе даже радовалась, что ее старая так называемая подруга испытала на собственной шкуре хоть маленькую толику того, что пришлось пережить ее дочери.

— Где деньги, Кэрол? — тихо и отрывисто спросила она.

Кэрол почувствовала, как будто ее хлестнули по лицу.

— Какие деньги? — спросила она дрожащим голосом. Ее правый глаз подергивался от нервного тика.

Резкое движение, и Мария вцепилась в Кэрол.

— Я говорю об этих проклятых деньгах, которые тебе заплатил Коннор! Пять штук, если память мне не изменяет. Не играй со мной, Кэрол, я не в том настроении. Я видела, как умирала моя Тифф, умирала из-за тебя, грязная тварь! И я прошу тебя, не доводи меня до греха.

Кэрол понимала, что ее дела плохи. Тиффани умерла… эти слова просочились в ее сознание. Через долю секунды она осознала весь ужас того, что натворила. Она знала Тифф еще маленькой девочкой, знала ее уже взрослой девушкой. Знала, как она любила свою Анастасию. Вспомнила, как сама же и привела ее к Патрику Коннору. Кэрол покраснела от стыда, вспомнив, как она с пеной у рта убеждала Тиффани в том, какой плохой матерью была Мария для нее и для ее брата. Тогда Патрик тоже пообещал ей деньги. И чем в более дурном свете она выставит Марию, тем более существенной будет полученная сумма. Волна мучительного стыда захлестнула ее, и она уже не могла смотреть в глаза Марии. Мария швырнула ее на диван, и боль, словно пожар, вспыхнула во всем теле.

— Прости, Мария! — взмолилась Кэрол. — Не знаю, что на меня нашло, клянусь. Должно быть, у меня помутился рассудок.

Впервые в жизни Кэрол говорила искренне.

— Ты продала ее за пять штук, — сказала Мария. — Деньги — вот причина, из-за которой мой ребенок мертв. Деньги, Кэрол. То, чему мы с тобой поклонялись много лет назад. Я — из-за наркотиков, ты — из-за алкоголя. Я помню, как мы добывали травку. Тогда виноваты были наркотики и алкоголь, а сейчас ты продала моего ребенка, как ты продала бы в те дни родную мать за бутылку виски. За пару жалких монеток мы могли сделать что угодно. Один раз я уже убила из-за наркотиков, что мне мешает убить во второй раз?