Без лица - Коул Мартина - Страница 63

Мать взяла у него ребенка и надела на нее курточку. Она собиралась пройтись по магазинам, и Малкольм вручил ей приличную сумму денег. Он никогда не скупился. За это она его нежно любила, закрывая глаза на его делишки, других женщин и особенно на его жену. Такое положение дел устраивало их обоих. Малкольм поцеловал свою малышку в щечку, и она довольно загукала. Малкольм усадил ее в коляску и выкатил из просторной гостиной.

— Прислушивайся там к Джорджи. Он спит наверху.

Малкольм кивнул и включил монитор, чтобы иметь возможность слушать своего двухгодовалого сына. Он снова устроился в кресле и закурил травку, глубоко затянувшись. Три его человека находились вместе с ним в комнате, но он, как обычно, не обращал на них никакого внимания.

— Эта малышка разобьет еще не одно сердце, Малкольм.

Слова, сказанные одним из его людей, прозвучали искренне, и Малкольм улыбнулся в ответ на этот комплимент.

— Моя малышка, Алиша. Это мое сердечко. Джорджи, сынок, парень тоже что надо. Настоящий мужчина. Знаете, он такой умный малый — любит рассматривать книжки.

Малкольм частенько говорил о своих детях с каким-то особым трепетом, и его люди уважали его за это. Малкольм посмотрел на своего самого преданного человека, молодого парня с хорошо развитой мускулатурой и острым умом. Его звали Стэнли. Он постепенно поднимался по «служебной лестнице», начав работать у Малкольма простым сборщиком и став в конечном счете его личным советником. Стэнли смотрел на мир глазами Малкольма. К тому же он был очень благодарен Малкольму за то, что тот отмазал его от полиции, тем самым сняв с него обвинение в краже. Малкольм знал, что этот парень ради него не пожалеет собственной жизни.

Комната была большая, светлая, с красивой и дорогой мебелью. Малкольм любил эту комнату, как, впрочем, и весь дом, который он приобрел на «заработанные» непосильным трудом деньги. Приехав с Ямайки бедняком, теперь он, что называется, купался в роскоши. Малкольм очень гордился собой. Он слыл отъявленным негодяем, но он был справедлив и никогда не прибегал к безрассудной жестокости, а если и случались какие-то вспышки гнева с его стороны, значит, на то имелись очень веские причины. Малкольм понимал, что наводит на людей страх, но в его бизнесе без этого не обойтись. Страх — залог порядка. Если тебе кто-то очень досаждает, тогда ему нужно преподать наглядный урок, чтобы другим было неповадно. Но дома, в кругу семьи, он был совершенно иным — спокойным, счастливым семьянином.

В доме было два входа. Первый, парадный, выходил на улицу, а второй — в огромный сад со всевозможными песочницами, качелями и каруселями. В дальнейшем Малкольм планировал соорудить здесь плавательный бассейн для ребятни. Но в то же время у него зрела идея переезда в Хемпстед. Одно уже воспоминание об этом местечке вызывало у него улыбку. Название Хемпстед оно получило от травки, из которой здесь когда-то изготовляли сырье для веревок[8]. И именно травка, а в частности конопля, принесла ему первый солидный куш. Сам он коноплю не продавал, но все равно в том, что он ехал в место с таким названием, заключалась настоящая ирония судьбы. Ему грела душу мысль, что мальчишка родом из какого-то богом забытого места переберется жить в богатый пригород Лондона. Теперь он стал королем рейва, так что в его распоряжении были абсолютно чистые деньги. Легавым не к чему было подкопаться.

Малкольм поставил диск Боба Марли и прислушался к Джорджи: тот тихонько посапывал во сне. Малкольм встал и направился в кухню, чтобы приготовить немного клюквенного сока для своего сына и дать его ребенку, когда тот проснется. После сна Джорджи всегда просит какого-нибудь прохладного напитка, и Малкольм решил заранее приготовить сок для своего излюбленного чада.

— Ступай наверх и принеси парня сюда, — сказал он Стэнли.

В ту же секунду Стэнли поднялся со своего места и направился в спальню.

Открыв дверь на кухню, Малкольм отпрянул назад от неожиданности.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Как дела, Малк?

Патрик обрушил мачете на сплошь увитую дредами голову мужчины. С первого же удара он расколол ему череп, а затем, словно безумный, начал осыпать его ударами. Малкольм, полуживой, лежал на полу, утопая в собственной крови, когда два охранника, привлеченные шумом, вбежали на кухню.

Двое мужчин, сопровождавшие Патрика, набросились на них. Шум поднялся невообразимый. Стэнли находился наверху с ребенком. Услышав шум битвы, он как можно скорее спрятал мальчика в комнату, служившую гардеробом, и забаррикадировал дверь стулом. Потом он побежал в спальню Малкольма и вытащил из тайника под подоконником оружие. Его настигли у двери. Пуля попала ему в лицо, пистолет Стэнли выстрелил, но никого не задел.

Дом Малкольма утопал в крови. Патрик был обнажен. Он разделся еще в саду, чтобы не испачкаться кровью, два его человека сделали то же самое. Они слышали, как плакал Джорджи. И даже смертельно раненный Малкольм слышал, как зовет отца его ребенок.

— Твой папочка — покойник, малыш!

Смеясь, троица спустилась по лестнице вниз. В огромном и укромном саду Патрик и его люди обмыли друг друга водой из шланга и снова оделись. Малкольм был еще жив и видел, как мужчины вышли из дома.

Патрик весело помахал рукой. Тот факт, что Малкольм перед смертью видел своего убийцу, видел человека, который приберет к рукам все, что он имел, доставлял ему истинное удовольствие.

Малкольм боялся за сына, который был наверху совсем один. Это была чудовищная смерть, в полном одиночестве. Из последних сил он подполз к подножию лестницы и сделал последний в своей жизни вдох. Малкольм умер с мыслью во что бы то ни стало добраться до своего сына.

Микки мчал Марию в старую часть Лондона, не проронив ни единого слова. Она сидела рядом с ним и понимала, что этот звонок касался ее. Это означает лишь одно — речь идет о ком-нибудь из ее детей. Она была слишком напугана, чтобы задавать вопросы, а он, вероятно, был слишком напуган, чтобы сказать ей.

Когда наконец они припарковались, Микки повернулся к ней и сказал:

— Сегодня утром нашли Тиффани. Мария, она очень плоха. Звонили тебе на работу. Она зовет тебя.

Микки увидел, как побелело и без того бледное лицо Марии. Десять минут спустя они уже находились в отделении реанимации. Мария смотрела на израненное лицо дочери. Тиффани была до неузнаваемости избита. Услышав голос матери, она с трудом открыла глаза.

— Мама?

Ее голос прозвучал громче, чем они ожидали услышать.

— Я здесь, Тифф. Не волнуйся. Попробуй, моя хорошая, отдохнуть.

Тиффани не отрываясь смотрела на Марию.

— Нет. Мама, послушай, мне очень плохо. Пообещай мне, что, если что-нибудь со мной случится, ты позаботишься о моей малышке. Забери Анастасию, пожалуйста.

Мария нежно взяла руку дочери, и Тифф крепко ее сжала.

— Прости меня. Мне нужно было тебя послушать. Пэт отдал меня своим дружкам. Прошлой ночью. Они снимали это на пленку — она у него. Он смеялся, мама. Он безумен. Сказал, что доберется и до моей дочери тоже. И что разделается с тобой и Джейсоном.

Тиффани заплакала. Микки, потрясенный, смотрел на ее изуродованное тело, потом спросил:

— Она говорит о Патрике Конноре?

Мария кивнула:

— Это сделал он. Я говорила тебе, что он посадил ее на наркотики и отправил на панель. Так же, как когда-то он поступил и со мной.

— Господи Иисусе! — Микки был просто в ярости. — Я прибью его своими руками.

Тиффани снова открыла глаза:

— Мама, я доставила столько проблем.

Мария нежно поцеловала дочь в лоб:

— Не волнуйся, дорогая. Мамочка со всем разберется. Обещаю тебе, все будет в порядке.

Мария вся тряслась от негодования: если бы Патрик сейчас оказался перед ней, она разорвала бы его голыми руками. Если бы она была рядом с детьми все эти годы, такого бы никогда не случилось. Она во всем виновата. Тиффани оказалась легкой добычей для Патрика Коннора. Мария понимала, что он вцепился в нее мертвой хваткой, потому что она ее дочь и сестра его сына.