Меч Скелоса - Оффут Эндрю - Страница 27

— Нехорошо было лишать Балтая такого прелестного объекта для долгой финальной пытки, — сказал он, — но кто мог бы устоять и не применить твой чудесный меч, Зафра!

Зафра скупо улыбнулся в ответ.

— Возможно, мой господин оставит этого охранника, Хойджу, Балтаю, как… возмещение, — сказал молодой волшебник.

Актер-хан кивнул и повернулся к палачу.

— Да будет так, Балтай! Хойджу скоро приведут к тебе. Покажи ему… это, — сказал он, указывая вниз, в подземелье, где висела Митралия, аквилонийская служанка Тигрицы Чиа. Она уже не дышала. — И проверь, знает ли он кого-нибудь еще, кто замешан в этом деле. Поработай над ним, Балтай.

— О, мой добрый господин знает, что я это сделаю!

— Да — и еще я знаю, что ты сделаешь, как только мы двое покинем твои владения, ты, негодный извращенец! — Актер улыбнулся. — Идем, Зафра, королевский маг Замбулы!

— Мне принести моему господину его меч?

— Балтай! Вытащи меч из этой коровы и принеси его мне!

— Мой… мой господин…

— Не бойся, Балтай, мой верный пес; как и ты, этот меч повинуется только твоему хозяину. Он не причинит тебе вреда. Теперь это просто меч.

Балтай не торопился, спускаясь по ступенькам, и Актер улыбнулся своему магу и даже положил руку тому на плечо.

— Мой верный Зафра! — спокойно сказал он. — Насколько ты ценен для меня! И ты был прав — она действительно была шпионкой и выдала нам другого шпиона. Признаюсь, кстати, — я опасался, что она может обвинить мою Тигрицу! Однако девчонка явно ненавидела ее и завидовала ей, и Балад сделал бы Чиа рабыней — если бы ему когда-нибудь удались его безумные планы!

Зафра слегка поклонился.

— Я должен сказать моему господину, — отозвался он столь же спокойно. — У меня появились подозрения, когда я заметил, как она вела себя, когда я посещал ее хозяйку, твою Тигрицу. Мой господин Хан вспомнит, как по случаю того, что я преподнес ему меч, он послал Тигрицу Чиа ко мне.

— В тот же самый вечер. Конечно, я помню. Ты говоришь мне, что ты… был с ней после того раза? Зафра не поднимал головы.

— Мой господин, это так. Я должен сказать тебе, хоть мне и было тяжело собраться с духом. Мы провели… довольно много времени вместе.

Актер расхохотался и снова похлопал мага по узкому плечу.

— Ты любишь ее, Зафра?

— Мой господин, — честно сказал Зафра, — нет.

— А как ты думаешь, она тебя любит?

— Нет, господин Хан.

— Ну тогда, поскольку я послал ее к тебе для твоего развлечения и начал все это сам, как я могу возражать против того, что мой королевский маг проводит время с неотразимой Тигрицей, а? Я не могу высказать, как я благодарен тебе за то, что ты сказал мне, Зафра, — ибо я знал, уже несколько недель. Месяц, и даже больше, — Актер улыбнулся удивленным глазам своего мага. — Однако я найду тебе женщину, которая будет только твоей, Волшебник Замбулы.

— Вот твой… меч, господин Актер-хан.

— Ах да, — Актер повернулся и взял клинок у Балтая. — Ты хорошо поступил, что вытер его до блеска, Балтай!

— Я всего лишь вернул ей кровь, господин Хан. Она ничего не заметила.

Актер-хан, смеясь, вышел из темницы вместе со своим магом, и немного погодя два человека передали в руки Балтая безоружного молодого стражника. Поскольку Хойджа был абсолютно ни в чем не виновен и почти не знал Митралию, он посмотрел на ее тело без особых эмоций; он и до этого видел мертвых женщин, хоть, правда, ни у одной из них не было на теле следов от девяноста или более ударов раскаленным железным прутом. * * *

— Он действительно знал о нас, Чиа, — сказал Зафра. — Теперь мы в безопасности; он был так благодарен мне за то, что я «признался» в нашей дружбе.

— А Митралия?

— Умерла, бедняжка. Настой, который ты дала ей по моему велению, сделал свое дело, и мое заклинание тоже; она в самом деле созналась, что была шпионкой Балада, и сказала именно то, что я приказал ей сказать, когда ее сознание было открытым и беспомощным предо мной. Она обвинила того охранника, о котором ты говорила…

— Хойджу.

— Да.

— Хорошо. Эта скотина имела дерзость открыто пялиться на меня, — Чиа вздохнула и нежно погладила его. — Однако мне будет не хватать Митралии; она любила мои волосы и расчесывала их лучше, чем кто бы то ни было! Теперь мне придется искать другую служанку и учить ее!

Зафра усмехнулся.

— Посмотри, я причешу их своими пальцами. Мне думается, наш хан сам выберет следующую девушку, которую пошлет к тебе!

— Хм-м… но… Зафра? Хойдже не в чем признаваться.

— Значит, он ни в чем не признается. Балтай будет поражен его мужеством и силой воли — и рассержен тоже. Хойджа долго не протянет.

— Ах, Зафра, Зафра! Мой любимый гений.

— Я не отрицаю этого, любовь моя. Но только теперь будь крайне осторожна, когда будешь передавать сведения агенту Балада.

12. ЭСКОРТ ДЛЯ ДВУХ ВОРОВ

Хаджимен и десять восседающих на верблюдах шанки должны были сопровождать Конана и Испарану в Замбулу. Это решение, объявленное Ахименом, не встретило возражений, и Конан не видел никаких оснований, чтобы возражать самому. Он помешал Испаране шокировать шанки просьбой принести ей мужскую одежду, предназначенную для езды верхом, указав ей, что алые одежды шанкийских женщин достаточно просторны, чтобы позволить ей сидеть на лошади, а для этих людей, их друзей, сама мысль о женщине в каких бы то ни было штанах казалась варварской и даже того хуже.

— Ну и что? Я еду в компании с варваром!

— Они этого не знают, Спарана. А теперь повесь блеск-камень себе на шею и собирайся. Нет смысла ждать до полудня, чтобы отправиться в путь.

— Конан.

Он уже поднялся, чтобы уходить; теперь он оглянулся.

— У меня был меч, Конан. Ты забрал его. У меня был кинжал, и я использовала его, чтобы спасти тебя, — хотя только Эрлик знает, почему!

Конан вопросительно посмотрел на нее. Он уже поблагодарил ее; он знал, чего она хотела сейчас, и пользовался возможностью обдумать это.

— Мне нужен меч и кинжал, — сказала она.

— С охраной из одиннадцати человек на верблюдах тебе вряд ли понадобится оружие.

— Сказал стигиец кушиту!

— Хм , — он очень слабо улыбнулся ей. — Ты права. Первый вопрос, который задали эти люди, был о том, почему у тебя нет оружия. Та наша лошадь несет на себе целый арсенал! Меч и кинжал Хассека, и Сарида…

— И мои…

— И тех пяти иоггитов, плюс два меча, которые мы с Хассеком… приобрели в Шадизаре.

— И мой меч.

— Да, и твой меч… а! Подожди, Спарана. Выйдя из шатра, Конан подошел к тому тюку, который он называл их «арсеналом», и развязал его. Хаджимена — на глазах Ахимен-хана — киммериец заставил принять добрый аквитанский меч самарритянина Сарида. Потом он показал им диковинку — ужасный ильбарсский нож Хассека. Еще он показал шанки клинок без эфеса, принадлежавший некоему королевскому агенту из Шадизара в Заморе, и лаконично обрисовал историю его приобретения. Шанки расхохотались; и Хаджимен, и другие встречали в Замбуле самоуверенных фатов — которых они называли «хфатами» и от которых многое вытерпели.

Люди пустыни выразили свое восхищение выработкой и ценностью усыпанного корундами кинжала дорогого Ферхада, с его отделанным серебром клинком.

— Это подарок для моей возлюбленной Испараны, — сказал Конан. — Я сохраню тот, который она использовала, чтобы… помочь мне в схватке с этими иоггитами.

Хаджимен сплюнул. Конан с готовностью сплюнул тоже. «Восхитительный обычай», — подумал он, обещая себе снова и снова упоминать в разговоре одетых в зеленое джазихим, чтобы присоединиться к шанки в ритуальном сплевывании.

— Это жест настоящего мужчины, — прокомментировал Хаджимен подарок Конана его «возлюбленной женщине». — Я навьючил на своего верблюда одежды, которые стали мне малы, когда я в шестнадцать лет внезапно вырос. Я знаю, что женщина Конана — воин. Как только мы отъедем отсюда на достаточное расстояние, и мой отец и другие не смогут об этом узнать и прийти в ужас, я подарю эти одежды женщине-воину, которую зовут Испарана.