Доктор Проктор и великое ограбление - Несбё Ю - Страница 20

– Ю сел менни?[31]

Петронелла покачала головой:

– Everybody has left, it’s only me here[32].

Петтер кивнул. Продажа шла плохо, потому что все уехали, осталась одна Петронелла. Эта ситуация была ему хорошо знакома.

– Care for some tea?[33] – спросил мираж.

– Вот?[34] – спросил Петтер.

– Would you like some tea?[35]

– О-о, – сказал Петтер, догадавшись, что она приглашает его на чай. – Ю донт хэв какао, ду ю?[36]

Мираж, называющий себя Петронеллой, расцвел в широкой улыбке.

– Do you like cocoa better than tea as well, then?[37]

Петтер кивнул, но не сразу. Нет никаких сомнений, что это мираж. Девочка, которая любит и дельтапланы, и какао, – слишком невероятно, чтобы быть правдой. Если она любит еще и китайские шахматы, то – ха-ха! – он попал в сказочную страну.

– Come on, let’s make some cocoa[38], – сказала она и протянула Петтеру самую бледную руку из всех, какие он когда-либо видел.

Такую бледную, почти прозрачную. Но это на самом деле была рука, а никакой не мираж. Потому что он держал ее. И Петтер понял, что не хочет выпускать эту руку. Ему пришла в голову странная мысль: что это, возможно, самое удачное из всех неудачных приземлений за время его полетов на дельтаплане.

И они не спеша пошли к дому на холме, возле которого стояли ржавые «хиллманы». Петтер подумал, что Булле, как всегда, преувеличивает, говоря, что по-настоящему жизненно важно подхватить его на высоченной башне в центре Лондона.

«Я умру, – думал Булле. – Я умру из-за мерзкой английской погоды и трусливого жителя Южного Трёнделага».

Он попробовал пошевелиться, но его руки и ноги были крепко привязаны к стулу, на котором он сидел.

Причина, по которой Булле был так уверен, что он умрет, заключалась в том, что невысокий мужчина, стоящий перед ним, только что сказал ему именно это. «Ты умрешь», – вот что он сказал. И прозвучало это весьма убедительно.

Булле взглянул на хорошо известное ему лицо. Известное потому, что у Булле была эта маска. Выступающий лоб, лысая передняя часть головы, узкие, до противного ровно подбритые брови и бородка клинышком. Максимус Рублёв собственной подлой персоной.

За его спиной в полумраке комнаты семьи Хруст сидели на диване братья Хруст и смотрели на Булле холодным, уничтожающим взглядом. А еще дальше за ними стояла, сложив руки на груди, та, чье имя можно произносить только шепотом.

– Умереть сейчас или умереть потом, – сказал Булле. – Если вы на самом деле хотели моей смерти, то зачем спасли меня на Биг-Бене? Еще две секунды, и я выпустил бы стрелку из рук, и вы избежали бы хлопот с убийством, и не нужны были бы все эти ваши путы…

– Тихо! – закричал Рублёв так громко, что плотные гардины затрепыхались. – Мои охранники спасли тебя по двум простым причинам, пигмей с веснушками! Во-первых, потому, что у тебя в рюкзаке лежал золотой слиток. А во-вторых, потому, что перед смертью ты расскажешь, кто еще участвовал в этом ограблении.

– Кто еще? – повторил Булле и дерзко рассмеялся. – Я не доверяю другим бандитам, господин Рублёв. Я всегда работаю один.

Рублёв сложил руки на груди и приставил к губам палец в перчатке.

– А бандит ли ты на самом деле, господин Шерл? Если это вообще твое настоящее имя. Может быть, ты работаешь на Скотленд-Ярд? Или на Собственную ее королевского величества секретную службу?

– На полицию? – Булле рассмеялся так, что пломбы в его коренных зубах застучали друг о друга. – Хорошенькое было бы дело, если бы супербандит…

– Тихо! Ты все равно умрешь, и у тебя сейчас только два варианта: умереть, не чувствуя боли, или… – Рублёв расплылся в улыбке, – после покера на битье по костяшкам пальцев.

Булле сглотнул. Какой ужас: если он ничего не скажет, его превратят в тертый сыр пармезан! Ах, если бы у него на ноге был сейчас башмак-дровосек! Но его сразу изъяли, когда схватили Булле. И теперь башмак лежал на столике рядом с прицельной перчаткой и бутылочкой с остатками Морозильной жидкости доктора Проктора.

Рублёв подошел к стулу и понизил голос:

– А может, ты хотел похитить золото для кого-то, кто хочет увести Ибранальдовеса у меня из-под носа? Но эта игра проиграна, глупыш. Потому что я куплю его сегодня в пять часов. Час тому назад все золото уже отправлено из хранилища. Так что лучше сдавайся и рассказывай мне все.

– Значит, Лисе была права, предположив, что деньги вам нужны именно для этого, – сказал Булле. – Для покупки самого лучшего футболиста накануне финала Кубка, который состоится в субботу.

– Не знаю, кто такая Лисе, но я скажу вот что… – Рублёв ухмыльнулся, блеснув своими влажными острыми зубами. – Еще до того, как мы купили самого лучшего футболиста в мире, шансы «Роттен Хэма» на победу были прямо-таки микроскопическими. Но теперь у них нет даже этого. – Рублёв громко и визгливо засмеялся.

– Но почему вы хотите потратить кучу денег лишь на то, чтобы выиграть одну игру?

Рублёв удивленно поднял вверх подбритую бровь:

– Мне казалось, что такой, как ты, должен это понять, Шерл.

– Такой, как я?

– Да. Ведь над тобой издевались в школе, потому что ты маленький, правда?

– Ну да, – сказал Булле, немного подумав.

– Тогда ты должен представить себе, что чувствовал я, когда мой отец послал меня из Москвы в Англию учиться в жутко дорогой частной школе для представителей высшего класса. Отец рассчитывал, что я научусь вести себя как настоящий богач к тому времени, как унаследую все его деньги. – Рублёв сжал руки в перчатках. – Но единственное, чему я научился, так это ненавидеть всех этих чертовых снобов, которые издевались надо мной только потому, что я не такой же, как они!

Булле вздохнул:

– Да-да, жаль нас обоих, Максимус. Но в особенности меня, потому что я скоро умру. Поэтому можно было бы отпустить меня и…

– Тсс, – сказал Максимус, уставившись перед собой, и продолжил дрожащим голосом: – Меня не взяли в футбольную команду школы лишь потому, что я был маленького роста.

– Может быть, потому, что вы не особенно хорошо играли в фут…

– Тихо! Но теперь они могут сидеть со своими унылыми женами и детьми в своих тоскливых домах для высшего класса и смотреть, кто выиграет финал! И кто же теперь самый лучший? – Рублёв подсунул украшенную серебром палку под подбородок Булле. – Так кто же, Шерл? Скажи!

– Э… Ибранальдовес?

– Идиот! Самый лучший – это, конечно, тот, кто ВЛАДЕЕТ самым лучшим игроком! Это я, Шерл! Максимус Рублёв!

– Пусть так, – сказал Булле и проверил, не ослабла ли веревка, которой он был привязан. Нет, не ослабла. Он снова вздохнул. – А вы никогда не думали, что произойдет, если полиция найдет золотые слитки и узнает, что вы на них купили Ибранальдовеса? Дело в том, что на слитках написано, откуда они, и это будет доказательством, что вы их украли.

– Разумеется, я подумал об этом, свекла ты этакая! Никто не увидит, откуда золото! Потому что я переплавил его!

– П-п-переплавил?

– Ну конечно! Все бразильские золотые слитки превратились вот в такие золотые монеты… – Рублёв выловил из кармана брюк одну монету и с гордостью показал ее Булле. Там был изображен профиль Максимуса Рублёва без подбородка и текст: 1 РУБЛЁВ. – Вот этими монетами я расплачусь с Ибранальдовесом. Через несколько лет эта монета будет в ходу на всем земном шаре, Булле. После того, как я куплю достаточно много новых стран. На первом месте в списке покупок стоит Норвегия.