Путь магии и сердца - Гаврилова Анна Сергеевна - Страница 18

Медленно, уже не надеясь на спасение, повернула голову и взглянула на Ликси. Отсюда, сверху, лектор казался таким маленьким, таким тощеньким… Приоткрытый рот и сильно округлившиеся глаза придавали ему какой-то особый, специфический шарм.

Я глубоко вздохнула, готовясь выслушать очередную злобную тираду на тему поведения вообще и о моральных устоях верилийской академии магии в частности, но…

— Так, тема сегодняшнего занятия… — пробормотал Ликси. — Тема сегодняшнего занятия… повторение физических свойств кристаллического щита. Последняя контрольная выявила, что у вас провал, причём у всех…

Сказал и спешно шмыгнул за кафедру.

— Господа студенты, вы готовы?

И всё. Никаких нотаций, более того: ни одного косого взгляда в нашу сторону. В какой-то миг в голову пришла мысль: Ликси Кирстена испугался, и тут же была отброшена в виду абсурдности. Я предпочла расслабиться и просто наслаждаться столь неожиданной удачей.

Удивительно, но на этом приятности не закончились.

После двух пар физана и обеда, когда нам с Киром пришлось разойтись по разным аудиториям… меня не тронули. В смысле — никаких допросов, намёков, смешков и попыток выяснить, как же так вышло. Любопытство висело в воздухе, было почти осязаемо, сокурсницы ёрзали, косились, кусали губы, но ни одна не подошла.

Зато после занятий, когда мы с Кирстеном старательно целовались у женского общежития, поглядеть на нас собралась добрая половина академии. Вероятно, будь наш роман всерьёз, я бы смутилась, а так… Я получала удовольствие. Искреннее и бурное! А боевик, кажется, просто отыгрывался за пять лет пристального внимания лучшей половины магического сообщества.

Он целовал то нежно, то страстно и чем-то напоминал путника, одолевшего пустыню, — пил и никак не мог утолить жажду. Это было приятно, я чувствовала себя желанной и невольно вспоминала Рида. Опять.

Интересно, как он там? Скучает ли? В пору моей учёбы в верилийской академии Рид навещал при каждой возможности, не меньше трёх раз в месяц. На время каникул вообще к нам переселялся — отец не возражал, даже наоборот. Но целовал… нет, целовал всё-таки иначе.

Впрочем, неважно. Я не отношусь к числу дурочек, помешанных на сентиментальных романах. Это они придают поцелуям вселенское значение, я — нет. Поцелуй — это прикосновение губ и ничего больше, поэтому то, что вытворяют губы Кирстена… нет, ничего не значит.

Ужинали в той же компании. Кир снова порывался поухаживать в самом радикальном ключе, но я не позволила. Глупо улыбаясь — ведь образу влюблённой нужно соответствовать! — отправилась вместе с ним.

На мой поднос пытались поставить лишние блюда, заставляя шипеть сквозь улыбку. После вообще хотели поднос отобрать, но больше для вида.

— Милый, ты такой… заботливый, — сообщила я.

— Солнце моё, ну прости… — прошептал боевик, порываясь зарыться в мои волосы носом. Гнездо у него там, что ли?

Сокурсники и студиозусы всё ещё удивлялись, косились и таращились, но гробовой тишиной уже не пахло. Пространство наполняли шепотки, разговоры, смех. Я отлично понимала — большинство говорит о своём. О нас судачили только родные факультеты, ну и… обиженные.

Май и Джаст как-то очень резко приняли пятикурсника Питкара в свою компанию. Троица обосновалась в самом дальнем углу столовой, беззастенчиво разглядывала блондинку в голубом платье и слегка распоясавшегося брюнета, то бишь нас.

Вторая тройка, в лице Даяны, Лим и Карас, сидела гораздо ближе и откровенно убивала взглядами. К счастью, молчаливая атака адресовалась не мне, Кирстену. Полагаю, моему «возлюбленному» надлежало подавиться, но он категорически отказывался. Даже наоборот — демонстрировал очень здоровый аппетит. Наши сотрапезники охотно по этому поводу хихикали, Леор даже пару непристойных шуточек отпустил.

Получасом позже, вышагивая по мощённой разноцветной плиткой дорожке, Кир притянул мою ладошку к губам, спросил тихо-тихо:

— Мелкая, ну ты как? Довольна?

— Помнится, кто-то обещал не дразниться, — прошептала я, искренне наслаждаясь и минувшим днём, и компанией Кира, и полумраком осеннего вечера.

И даже тот факт, что дурборская осень на порядок холоднее нашей, уже не напрягал, почти радовал.

— Да ладно тебе, — отмахнулся синеглазый. — Прозвище уже прилипло.

Я тихо усмехнулась. Сказала, не скрывая эмоций:

— Кир, я не довольна, я счастлива.

Свидетелей вокруг не было — мы выбрали самый долгий, самый неудобный путь к женскому общежитию. Но боевик всё равно остановился, притянул к себе.

Я обняла не задумываясь. Уткнулась носом в его шею — без каблуков только до шеи и доставала, и то привстав на цыпочки. Тут же удостоилась лёгкого прикосновения к щеке и шёпота:

— Эмелис, спасибо…

Замерла в ожидании продолжения. И дождалась:

— Ты даже не представляешь, как я устал от их возни.

Я не ответила, просто обняла крепче.

Многие убеждены, что люди нашего круга счастливы по определению. Что если судьба наградила гербом, семейными реликвиями и королевской грамотой, то всё остальное уже не нужно. Им невдомёк — большинству из нас приходится очень несладко, причём с пелёнок. Нам не хватает простого человеческого тепла. Всегда!

— Эмелис, — прошептал боевик, касаясь губами лба и стискивая до того крепко, что на миг больно стало. — Я… не знаю, чем отблагодарить небо за эту встречу.

Я тоже не знаю, но в том, что эта встреча ниспослана свыше, — тоже уверена.

А ближе к полуночи, когда я уже заплела волосы в косу и облачилась в ночную сорочку, раздался стук в дверь. Не злой, не раздражённый, а просто… настойчивый.

Набрасывая на плечи халат и касаясь задвижки, уже знала, кого увижу и… да, сомневалась. Но всё равно открыла — толку прятаться? Они непременно достанут, не сегодня, так завтра.

— Привет, — буркнула Даяна. Тряхнула зелёной гривой.

— Привет. — Я отступила, предлагая боевому трио войти.

Девчонки расшаркиваться не стали, в среде магов это вообще не принято. Предводительница тройки переступила порог первой. Не разуваясь, проследовала до письменного стола, небрежно уселась на край.

Брюнетка Лим и рыженькая Карас желания снять обувь тоже не изъявили. Вошли, застыли на середине комнаты.

Наблюдая за этим дефиле, я мысленно улыбнулась. В свете свято верят, что мужская одежда неприлична, говорят — она портит образ, лишает женственности. Но, если по правде, девушка в облегающих брюках выглядит довольно заманчиво. Даяна, Лим и Карас лишнее тому подтверждение.

Когда я прикрыла дверь и повернулась к гостьям, Даяна тяжело вздохнула и спросила:

— Мелкая, ты думаешь, это смешно?

В голосе и облике девушки не было ни тени злости, только сосредоточенность, приправленная щепоткой грусти. Настроение подруг было аналогичным.

— Прости, не понимаю. — Нет, я не лгала.

— Мелкая, ваш роман — фикция! — заявила Карас. И повторила, как для тупых: — Фи-кци-я.

Я изобразила искреннее удивление, спросила тихо и ровно:

— С чего ты это взяла?

Магички переглянулись. Даяна махнула рукой, предлагая подругам помолчать. Те дружно кивнули.

— Мелкая, давай начистоту? — предложила зеленоволосая. — Мы не дуры. Мы неплохо знаем Кира, да и тебя изучить успели. Кир на все эти розовые сопли не способен, прыгать вокруг девицы — тем более. Он не такой. — Магичка снова вздохнула, продолжила с особым нажимом: — А ты, Эмелис, не способна на предательство.

Теперь я удивлялась по-настоящему. Нет, я тоже считаю себя не способной, но при чём тут…

— После сегодняшнего, — продолжала Даяна, — вся академия уверена, будто рассказ о женихе — ложь. Мол, жениха у тебя нет и не было, ты использовала эту байку как прикрытие.

Ну… мысль не нова. Кир, помнится, тоже сомневался.

— Но мы-то знаем… — протянула магичка. — Мы-то знаем, что жених — не выдумка.

Сердце пропустило удар, по спине ледяной змейкой скользнул страх. Знают? Откуда? Только… только не говорите, что Морвен меня выдал. Только не говорите, что сумели раскрыть, кто я…