Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Два талисмана - Голотвина Ольга - Страница 66


66
Изменить размер шрифта:

Но он не стал рассказывать об этом Авите.

А художница словно потеряла интерес к происходящему. Зябко передернула плечами:

— Угодно ли господину спросить меня о чем-то еще? Я… у меня кружится голова.

«Не похоже», — подумал стражник. Но спорить не стал, кивком отпустил Авиту. Ему предстояло поговорить еще со многими, а какие вопросы задавать — Ларш представлял себе весьма туманно.

* * *

Потрясенные, нервно переговаривающиеся гости остались на своих местах за столом. Но скамья, на которой прежде сидел Гурби, сейчас служила ложем покойному хозяину пира. Поэтому Вепрь, оглядевшись, направился к тому концу стола, где сидел его приятель Зиннибран со своей сестрой Арчели.

Усевшись возле поспешно подвинувшейся Арчели, Вепрь неприязненно покосился на притихших по другую сторону стола актеров. Те явно были перепуганы и ждали чего-то худого на свои беззащитные головы.

Вместе с ними сидел Лейчар, юный поклонник Раушарни. Восемнадцатилетнему юноше казалось, что он видит сон… нет, скорее — трагическое представление.

Отец юного Волка когда-то воевал с силуранцами и рассказывал сыновьям о битвах, о ночной резне, которую им как-то устроили враги, о жестоких допросах пленных. Смерть в рассказах отца была грубой, грязной, жуткой…

Смерть, которую Лейчар впервые увидел воочию, не была страшной. Перед глазами молодого человека прошла яркая сценка из спектакля: главный герой произнес красивую речь, осушил кубок — и рухнул на руки телохранителю.

Все как в театре… Вот только никто не рукоплещет и не выкрикивает: «Браво!» Все молчат и боятся взглянуть друг на друга. Особенно оробели актеры. Юноше хотелось сказать им что-нибудь ободряющее, но слова, как всегда, застревали в горле, язык не слушался.

А Вепрю, наоборот, выпитое вино и выслушанные слова недоверия развязали язык. Ему хотелось говорить и говорить.

— Они сомневаются! Они в моем Даре сомневаются! Да я… хоть весь этот кувшин… в доказательство!

Арчели тихонько отодвинулась от пьяного соседа. Гурби этого не заметил. Взгляд его был устремлен на опустевшее место во главе стола.

— Яд, да? А почему — в вине? Вот я слыхал про яды… в Огненные Времена были… дотронулся — и помер. Перчатками травили, салфетками, кошельками…

Слово «кошелек» навело пьяного Вепря на другую мысль. Он развернулся к испуганным актерам, обжег их враждебным взглядом:

— Да вот они и отравили! Раушарни к столу подходил, так? Кошелек брал, так? Мог чем-нибудь отравленным наррабанца по руке мазнуть!

Раушарни побелел, но не произнес ни звука. Перед ним сидел не поклонник из числа «золотой молодежи», а разъяренный и пьяный Вепрь, потомок Первого Мага. Его гнев мог не то что Раушарни — всю труппу в пыль стереть.

Эртала, сидевшая рядом со старым артистом, сжала его руку, пытаясь удержать от неразумного поступка. Но Раушарни и не думал дерзить высокородному господину. Ему было страшно. Актер уже не раз имел случай убедиться, как непрочен его деревянный трон и как мало защищает мишурная корона.

А Вепрь свирепел все больше:

— Вот их и допросить, актеров-то: кто им убийство заказал? Да как следует допросить, чтоб кости затрещали. Шваль безродная, одни неприятности от них… а пускают их в приличные дома, держатся чуть ли не как с равными. Актеришки за грош что угодно сделают — так почему же им на лихое дело не пойти?

Лейчар не верил своим ушам. Актеров, красу и гордость аршмирского театра, оскорбляли в лицо… конечно, они не могут ответить Сыну Клана, но почему же никто не заступится, никто не одернет мерзавца?

Юноша в отчаянии обвел взглядом соседей по столу. Зиннибран из Клана Акулы отвел глаза. Его сестра Арчели кусала губы и хмурилась, но молчала. Те, кто сидел дальше от пьяного скандалиста, завели меж собою беседу, всем своим видом показывая, что не намерены затевать ссору.

Что же получается? Некому вступиться за Раушарни, который вчера на сцене был королем, а сегодня… сегодня он шваль и актеришка, да?

Ах, если бы Лейчару стать сейчас таким, каким он видел себя в мечтах! Решительным, дерзким, речистым! Тогда он этому негодяю сказал бы… сказал бы…

Лейчар поднялся на ноги. Сейчас рядом с ним, плечом к плечу, стояли все герои любимых пьес. Стояли те, кто рисковал жизнью ради долга и любви, кто в высоких ритмичных словах отвергал подлость и отказывался от спасения, чтобы сберечь честь. Незримое войско благородства и отваги — и во главе его был юный Волк.

И что с того, что перед ним всего лишь пьяный паршивец, который вымещает свой испуг на тех, кто не в силах дать ему отпор?

Юноша подался через стол к разъяренному Вепрю и так хлопнул ладонью по столу, что из стоящей рядом бронзовой вазы раскатились лежащие горкой яблоки.

— Уж если не умеешь пить — не пей! — заговорил он твердо и горячо. — Иль дома надирайся по-свинячьи, а не ходи срамиться по гостям!.. Что на меня ты выпучил глаза? Иль думал ты, что я тебе позволю здесь обижать актеров беззащитных?

Лейчар не замечал, что укоряет Вепря «сценическим стихом», которому столько раз восторженно внимал из зрительного зала. Сейчас юноша не чувствовал себя зрителем.

Гурби так поразился, что сразу не нашел слов для ответа. До сих пор он просто не замечал молчаливого, застенчивого юнца.

— Да как ты смеешь… да я… да ты… — просипел он.

— Что ты шипишь, как уж из-под колоды? Как смею я… а что же мне не сметь? Ты Вепрь, я Волк, и мы друг другу ровня. Что, не по вкусу мой совет заткнуться? Так в чем же дело? Поединок Чести сумеет нас хоть завтра рассудить!

— Да я ж тебя на клочья раскромсаю! — От потрясения Вепрь попал в ритм стихотворной строки.

— Вот и прекрасно. А до нашей встречи изволь вести себя прилично и молчать. Не то еще до Поединка Чести я… — Яростный взгляд Лейчара заметался по столу. — Я этой вазой…

— Вот бешеный… — Гурби невольно отодвинулся. — Дело к утру, так что не завтра, уже сегодня встретимся за старой солеварней, место удобное. Кто с тобой будет?

— Я с ним буду, — вмешался Зиннибран.

— Ладно, а я позову Нидиора… Надо отучить тебя тявкать на старших, щенок.

— Волчонок, — гордо поправил его Лейчар.

Темноволосая Арчели вскочила с места и весело захлопала в ладоши.

Гурби плюнул на пол, встал и ушел на другой конец зала.

Актеры изумленно глядели на Лейчара.

Раушарни попросил негромко:

— Кто-нибудь, объясните мне: это что — плоды безобидных уроков дикции?

* * *

Ларш, как и все в зале, слышал выкрики Лейчара. Он не стал вмешиваться в ссору двоих Сыновей Клана. Но его удивил радостный вид, с которым внимал этой ссоре Ульден.

— Надо же! — выдохнул лекарь. — Мальчик заговорил!

Заметив недоуменный взгляд высокородного стражника, он быстро и негромко рассказал о многолетней немоте и застенчивости юного Волка.

— Долго ли мальчику придется говорить? — вздохнул Ларш. — Завтра Поединок Чести, а Гурби хорошо владеет карраджу. Мы с ним недавно разминались в фехтовальном зале… Послушай, а что Вепрь шумел про яды, которые убивают с одного прикосновения? Есть такие?

— Есть. Но Верши-дэр умер не от них. За это я ручаюсь.

«Ты ручаешься… — мелькнула у Ларша недобрая мысль. — Ты сидел ближе всех к убитому. Ты и мог его чем-нибудь мазнуть… а теперь я должен верить твоим словам? Нет, сегодня же сгоню в Наррабанские Хоромы всех аршмирских лекарей, предъявлю им труп и послушаю, что они скажут».

И Ларш принялся опрашивать гостей, начиная от тех, кто сидел на пиру неподалеку от хозяина. Никакой пользы ему это не принесло. Знатные юноши и девушки говорили примерно одно и то же. Страх уже уступал место в их душах раздражению и злости: их-то зачем мучают, они-то тут при чем? Мужчины отвечали на вопросы более-менее сдержанно (все-таки Ларш был родственником Хранителя). А девицы дерзили ему, а одна из них закатила истерику, ее пришлось отпаивать водой из того самого хрустального кувшина. (Замотанный, озлобленный стражник про себя пожалел, что вода в нем и впрямь не отравлена). Лекарь Ульден тихо сказал, что им еще повезло: истерика заразна, она могла перекинуться и на других барышень…