Место под звездами (СИ) - Громов Вадим - Страница 13

— А что это такое, — спросил я тоже шёпотом?

— Я видела старый голофильм, там шёл дождь, а потом была радуга — она очень красивая, и я хочу, чтобы планету назвали Радугой, — с шальной полуулыбкой, ещё не до конца поверив в случившееся чудо, ответила она.

Ещё 10 мучительных суток, и мы вышли на орбиту планеты. Ани отыскала в памяти компьютера старый голофильм. Привыкнув к непонятному слову «Радуга», уже все так называли планету, на поверхности которой мы должны были приземлиться через сутки земного времени, впрочем, и радужного тоже, так как сутки здесь были длиннее всего на час.

Как прошли эти 10 суток? Стихли споры и склоки. Каждый уже строил планы на будущее, и даже Джона можно было иногда увидеть в спокойном состоянии, не реагировавшим на окружающее. Ожидание всегда мучительно, а что оно значило для людей, никогда не видевших солнечного света и даже травы под ногами, — попробуйте представить сами. Меня же, наверное, как самого старого, одолевали тревожные мысли и сомнения — что-то подозрительно нам везёт…

Как сообщил командир звездолёта, для посадки модулей выбрана северная тропическая область с относительно ровным рельефом самого крупного из шести континентов.

Вот и настал долгожданный момент отстыковки первого модуля. Остальные экипажи с тревогой наблюдали за ним по головизору. Оранжево вспыхнули на миг тормозные двигатели, и модуль, похожий на большую застывшую каплю, плавно отошёл от консоли звездолёта. Ещё миг — и двигатели вспыхнули снова, уже на полную мощность. В их пламени появился синеватый оттенок. Модуль начал резко отставать от звездолёта и стремительно уменьшаться, пока совсем не исчез из поля зрения. Как я ранее вычитал в обучающей информации с диска, экспериментальные гравитационные установки модулей во время посадки работали на погашение перегрузки, поэтому модуль практически сразу пошёл вниз, без каких-либо дополнительных манёвров на орбите. Я с тревогой вспомнил об этом сейчас и подумал, что у нас точно будут проблемы. За такими размышлениями я и не обратил внимание, как ушёл вниз второй, а затем и третий модули. Привело в чувство меня только сообщение Центрального компьютера о благополучной посадке первого модуля в 15-ти километрах от побережья.

— Что-ж, эти 30 уже получили свой приз, — мрачно подумал я. — Посмотрим, попадём ли мы в число призёров. — Я прикоснулся к Ани, заворожено смотрящей на экран головизора.

— Как ты? — в который раз заботливо спросил я.

— Я так волнуюсь, что у меня всё сжалось внутри, и я боюсь сойти с ума в ожидании нашей очереди, — с каким-то обречённым отчаянием тихо ответила она.

— Успокойся, от нас ничего здесь не зависит, лучше помолись, если умеешь, — попытался я успокоить её неловкой шуткой. Я как-то незаметно привязался к Ани. Мне нравилась её прямолинейность суждений, показная независимость и гордость, под которыми я давно увидел беззащитность, беззлобный характер и преданность тому, кого она считала достойным своей дружбы, не говоря уже о более близких отношениях. Поэтому, стараясь по мере сил соответствовать её представлениям о достойном мужчине, я сдерживал свои многоуровневые выражения и был с ней по возможности искренним.

Настал и наш черёд испытать удачу и свои нервы.

Застегнув ремни безопасности, все замерли, вслушиваясь в каждый звук. Мягкий толчок отстыковки и мощный рёв двигателей, который почти не глушил корпус, возвестили, что модуль начал торможение, одновременно резко проваливаясь вниз, к мечте по имени «Радуга».

Остальное я помню какими-то отрывками — слишком сильны были эмоции, пожалуй, на грани нервного срыва. Модуль благополучно сел, автоматика разблокировала шлюз, так как от первых экипажей пришло сообщение, что воздух пригоден для дыхания и враждебных форм жизни не обнаружено.

Был полдень. Бездонная голубизна неба, тёплый ветер, ласковый свет солнца, прозрачная вода ручья, которую можно пить ладонями. Багровый закат с непередаваемыми красками, а ночью — миллиарды волшебно мерцающих звёзд. Астронавты ходили с улыбками идиотов на счастливых лицах. Иногда кто-то срывал лист или травинку и долго-долго с отрешённым видом её рассматривал. Утром над ручьём сгустился какой-то газ белого цвета и стало прохладно, но взошло солнце, и облако газа бесследно растворилось, никому не причинив вреда. Моя же эйфория прошла, как только пьяный от счастья Луц сообщил, что все модули сели.

— Почему ВСЕ? Этого просто не могло быть! Ни один не сгорел в атмосфере, ни один не разбился при посадке, — думал я, и тревожное чувство, что это ещё не всё, не покидало меня. Предчувствия меня не обманули…

Ровно в полдень следующего дня вдруг кто-то громко крикнул:

— Смотрите, там человек!

От холмов, метров за 70 от нас, неторопливо шёл высокий человек в белой, резко выделяющейся на зелёном фоне, одежде.

Приблизившись и остановившись метрах в пяти, он позволил нам внимательно осмотреть себя.

Белая, ниспадающая складками одежда, босые ноги, седые волосы до плеч и изрезанное глубокими морщинами лицо. Он был стар, очень стар, и все вдруг поняли, что это НЕ ЧЕЛОВЕК.

— Люди! Галактический союз разумных обращается к вам! — прозвучал у меня в голове голос, а старец при этом даже не пошевелил губами. — Меня сейчас видят и внимают мне все члены вашей экспедиции. За те 25 часов, которые вы спали, мы изучили каждого из вас. Ваше прошлое, настоящее и даже заглянули немного вперёд. Чтобы вам было понятно, я буду общаться с вами привычными вам образами и языком. Когда ваш звездолёт вдруг возник сразу в нескольких наших измерениях, грубо нарушив течение энергетических потоков и симметрию всей галактики, мы решили помочь вам. Без нашего вмешательства вы никогда бы не вышли в привычное вам пространство, так как вас просто растащило бы на элементарные частицы. Но ваша отвага нас впечатлила. Ведь каждый из вас знал, что вероятность выживания менее 30 %. Самая большая ценность во Вселенной — это жизнь, особенно разумная жизнь в гармонии с окружающим Миром. Что касается вас, то уже несколько тысячелетий мы не могли понять, разумны ли вы или ближе к насекомым — термитам, пчёлам или муравьям.

Созданное вами и применяемое атомное оружие положило конец нашим сомнениям, и вы были отнесены к видам с извращённым разумом. Подобным видам не позволено покидать свои звёздные системы. Вы устроили хорошее шоу для всех сотен разумных видов союза, взрослым иногда тоже бывает интересно смотреть на игры детей. Мы создали для вас планету, аналог вашей родины. И вы видите, как она прекрасна! Но мы считаем, что вам надо измениться, потому что агрессия, ненависть и алчность не достойны разумных существ. А цель разума — это создание гармонии и развитие прекрасного. Разумные не плодятся как тараканы. Победив болезни и старость, вы тоже увидите истину.

А теперь займите свои места в модулях. Ваш звездолёт без препятствий, сразу же выйдет на орбиту вашей планеты…

И мы, как бараны, побрели к модулю, заняли свои места и опять провалились в сон без сновидений.

Эпилог

Прошло всего два года, а мне уже кажется, что нашего путешествия к звёздам не было, что это просто плоды моего болезненного воображения. Только Ани, тепло её тела и бесконечное терпение к моим выходкам убеждают меня в обратном.

После приземления мы провели месяц на карантине, так как правительство долго не могло решить, что с нами делать. Наконец, получив десяток электронных подписей о не разглашении информации, нас отпустили. Но теперь каждые две недели мы отмечаемся в Сети и предоставляем спецслужбам отчёт, чем мы занимались это время. Иногда я не сдерживаюсь и пишу, что нахожусь в запое и посылаю их в задницу. Мне сохранили мою комнату на третьем уровне. Всем участникам «закрытого проекта», как именуют теперь наш полёт, назначили небольшую пенсию, так что с голода не умрём.

Из звездолёта «Орёл» на орбите сделали очень дорогой и модный отель с кичливым названием «Под звёздами», в его модулях прорезали широкие окна, и теперь богатенькие дяди могут видеть роскошную россыпь по-прежнему далёких звёзд, и с сытой отрыжкой восторгаться видами Земли, которая с орбиты остаётся такой же прекрасной, как и тысячи лет назад.