Миры Амбрэ (СИ) - Старк Экси - Страница 48

Вдалеке, преломлялись в каплях дождя, забрезжил свет. Я двинулась туда, пробиваясь сквозь корявые лапы кустов. Шаг за шагом, всё больше увязая в ледяной грязи. Свет вывел меня к обочине дороги, ведущей к дому Марка. Поперек нее, в колее от тормозного пути, стояла машина с работающим двигателем. От подрагивающего капота поднимался пар. Капли дождя ударялись об автомобиль и спешно собирались в ручейки, стекая вниз.

Я шмыгнула носом, обхватила себя заледеневшими руками и пошла в сторону от дома.

– Лила! – позвал женский голос.

Я оглянулась. На залепленных грязью номерах читалось «MlovM», – номера, которые Марк подарил Мелани, на ее день рождения. «Mark Love Mell».

Это была Мелани, с синим, как слива, носом. Волосы, подобно соломенному стогу, торчали вверх, на лице от потекшей туши чернела печальная маска. Хотя я-то выглядела не лучше. Мокрое, грязное чучело с прилизанными волосами, прилипшими к спине. Наверное, так и появляются байки о леших…

– Скорее садись в машину, – сказала Мелани.

Я тряслась под потоками теплого воздуха, постепенно согреваясь, но дрожь не проходила.

– С тобой что-то случилось? – шмыгнула она носом.

– Я искала тебя, – расчесав пальцами волосы, я сплела их в косу.

– Глядя на тебя – звучит пугающе, – усмехнулась Мелани.

Телефон Мелани зажужжал, словно пчела. Это звонил Марк. Она отвела взгляд в сторону. На экране появилась его фотография. Марк улыбался, откинувшись на подушку, заправив пальцы во всклокоченные волосы. Он выглядел сонно. Наверное, фотка была сделана ранним утром, когда они в обнимку пили кофе. Мобильник замолк и вывел сообщение: «У вас 16 пропущенных вызовов».

Мелани положила телефон в бардачок и посмотрела на меня.

– Так зачем ты меня искала?

Когда я замолчала, Мелани отсутствующим взглядом смотрела на капли, стекающие по стеклу.

– Знаю, в это трудно поверить.

– Как раз-таки нет. Просто с этим трудно примириться. Мы дружим уже десять лет. Большую часть жизни.

«В конце концов, лучше знать правду», – подумала я, но не произнесла вслух. Мелани выглядела подавленной.

– Спасибо, – прошептала она.

В бардачке снова зазвонил мобильник. Она решительно достала его.

– Мел, где ты?! – почти прокричал Марк.

– Я недалеко от дома вместе с Лилой. Нам нужно было поговорить.

– Могла бы меня предупредить!

– Прости, – она бросила на меня беглый взгляд. – Я скоро буду.

– Хорошо, – сказал он Мелани, а потом громко крикнул, так что Мелл убрала трубку от уха: – Илай! Лила с Мелл, недалеко от дома.

– Езжай к нему, а я дойду пешком, – я открыла дверь, впуская мокрый ветер в машину.

– Ты рехнулась!!! На погоду посмотри!

– Мне срочно нужно домой, а отвезти ты все равно меня не сможешь, – я указала на бревно, загородившее путь.

– Возьми, – Мелл протянула мне теплую куртку с капюшоном. – Что Илаю сказать-то?

– Скажи правду – что ничего не знаешь.

Я накинула куртку и поспешила прочь.

Ветер хлестал по лицу, забираясь под капюшон. Я была мокрая насквозь, дрожала, словно листья, и не имела представления, куда иду, а когда остановилась, поняла, что смотрю на обшарпанную дверь дома Мардж. Она никогда не запирала ее. Я беспрепятственно вошла. Зачем? Сама не знаю, может, надеялась, что это последнее место, где меня будет искать Илай.

Я в полной темноте кралась по полу, тихо, как могла, но гнилые половицы скрипели, будто ворчливый старик. Под ногами хрустел мусор. Я поднялась по лестнице и заглянула в комнату, где прожила пять лет. Прошла внутрь, провела рукой по пыльному столу, а затем села на кровать. Здесь, как всегда, смердело одиночеством и было так же пусто, как и у меня в душе. Снова.

Гнетущая тишина разбавлялась тарахтением старого холодильника на кухне. Он будто кашлял, подзынькивая стоящими на нем банками. Мардж всегда очень громко храпела, и я до самого последнего дня не могла привыкнуть к этому жуткому звуку. Сегодня было тихо, значит, она на работе.

Скудный лунный свет монохромно окрашивал комнату в серый оттенок, словно здесь не существовало красок вовсе. У двери в ванную что-то блеснуло. Я подошла ближе и подняла с пола… кулон Мардж. Наверное, она обронила его при нашей последней встрече. Он стал источать нежный голубоватый свет, который становился всё ярче, и я инстинктивно зажала его между ладоней, словно боялась быть замеченной. Из-под пальцев пробивалось свечение, как если бы я держала в руках упавшую звезду. Он выглядел знакомым. Переплетение линий напоминало мне о чем-то очень важном… Кулон сверкал очень нежно, и я почему-то подумала о маме. Мне так хотелось ее обнять! Наверное, она пахла ванилью или еще чем-то добрым, только маминым. Любовью.

Я вздрогнула. Наверное, от холода. Одежда на мне всё еще была мокрой, и я сильно мерзла. В кладовке лежали старые вещи, некоторые могли сгодиться, пока она не просохнет. Перерыв небольшой короб со старьем, я убедилась, что ничего лучше пижамы с ужасными розовыми зайцами нет. Я зашла в ванную, включила свет и стянула майку. В низу живота, там, где выпирала правая бедренная кость, у меня было небольшое родимое пятно. Оно выглядело как отзеркаленная буква «Е» с волнистыми линиями, словно было сделано из песка и дуновением ветра его немного размыло по коже.

Я оглянулась на кровать, где оставила кулон. Ну конечно, рисунок на нем тоже напоминал линии родимого пятна. Я схватила подвеску и поднесла к отметке. Точно. Только на кулоне стоял еще один знак, и теперь всё стало понятно. Знак справа оказался буквой «Ь», первой буквой моего имени. А знак слева копировал родимое пятно. Это был мой кулон. Вот только почему он мерцал, когда я брала его в руки, и откуда он оказался у Мардж? Хотя чему я удивляюсь, она всегда присваивала то, что ей не принадлежало. Может, это одна из немногих вещей, что была со мной, когда меня нашли.

Внизу заскулила входная дверь. Раздалось тяжелое шарканье обуви по полу. Мардж. Скорее, чтобы она не обнаружила меня здесь, я схватила одежду и открыла окно, впуская ледяной ветер. Перекинув ногу через подоконник, вылезла на скользкий козырек. Дождь закончился. Теперь с неба хлопьями сыпал снег. Он таял, даже не долетая до земли.

По правой стороне от козырька вниз ползла трухлявая шпалера, по которой, наверное, давным-давно вилась садовая роза. Теперь внизу серела безжизненная почва, присыпания листвой. Надеясь, что деревянные планки выдержат мой вес, я ступила на первую и, стараясь не дышать, поползла вниз. Гнилые планки издали хруст, нога соскользнула, разбивая следующую, за ней моментально сломались остальные. В попытке смягчить падение я цеплялась руками, но всё же упала прямо на спину, так неудачно, что у меня перемкнуло дыхание.

Ладони саднило от собранного урожая заноз. Я не двигаясь лежала на мокрой земле и смотрела в пропасть ночного неба. Холод опять пробирал до костей, но сил встать просто оставалось. Я тяжело вздохнула, желая выдохнуть горечь, стоявшую во рту. По щекам текли слезы, с которыми я не хотела соглашаться. Всё непременно будет хорошо, просто нужно пережить этот день. Завтра снова взойдет солнце… А сейчас с неба сыпались крошечные снежинки, сверкающие подобно серебристой пыли в свете уличной лампы. Заключенная в кокон из паутины, словно умирающий светлячок, она источала едва заметный свет.

На меня легла тень. Он опустился на колени у моего лица и прижался губами ко лбу, давая почувствовать жар ладоней на щеках. Илай стер слезы.

– Не верь всему, что ты видишь, – шепотом произнес он. – Порой это единственный способ остаться зрячим в мире, в котором мы существуем.

Я закрыла глаза и начала вставать. Наши взгляды на мгновение пересеклись, и он застыл на месте, потому что я не успела спрятать свои воспоминания. Они пульсировали свежей ссадиной.

– Лила, – покачал он головой, – всё не так…

Волосы Илая падали на глаза. На них сверкал снег, чистый и прекрасный, как и его любовь. И такой же ненастоящий, он сразу же таял, стекая по лицу, словно слезы. Оттого, как восхитителен он был, мне хотелось бежать куда глядят глаза, лишь бы не смотреть на него. Оказалось, что ничего так не ранит, как осколки собственного счастья.