Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Войны за Бога. Насилие в Библии - Дженкинс Филипп - Страница 10


10
Изменить размер шрифта:

История Иисуса Навина служит хорошей иллюстрацией к теме памяти и забвения, о которой шла речь во Введении. На протяжении двух последних тысячелетий христианское искусство богато отражало самые разные темы библейской традиции, но не менее интересны те темы Библии, которые буквально никогда не отражались в искусстве. Живописцы не раз обращались к Книге Иисуса Навина, изображая Раав, принимающую израильских соглядатаев, или переход Иисуса Навина через Иордан, – а популярный гимн рассказывает о том, как он сражается с Иерихоном («и стены его сокрушились»). Но другие темы этой библейской книги окружены молчанием. Художники изображают осаду Иерихона, но не последовавшую за ней кровавую бойню и не то, как побежденных царей вешают на деревьях или распинают{61}. Вдохновляющее людей искусство изображает достойных героев, когда они находятся в положении жертв или борцов, но не когда они побеждают и осуществляют геноцид.

И когда изображают Раав, обычно забывают о том, как она объясняет свое предательство по отношению к своему собственному народу, ссылаясь на успешность жестокой кампании Иисуса Навина. Она говорит: «Я знаю, что Господь отдал вам нашу страну. Мы все в страхе [‘emah] перед вами. Всех жителей страны охватил ужас!»{62} Террор сделал свое дело.

Приказание убивать

Позднее апологеты старались показать, что эти жестокости не так страшны, как нам это кажется. Какой бы ужас мы ни испытывали перед этими текстами, говорили они, там описаны обычные вещи, происходившие при войнах в древности, и нам следует об этом помнить. В суровом мире железного века люди просто не умели вести себя иначе. Эти апологеты ссылались на подобные повествования о войнах, одобряемых богами, распространенные среди соседних народов, таких как хетты и аккадцы. Они указывали на надпись IX века на так называемой Стеле Меша: там царь Моава (территории сегодняшней Иордании) торжественно рассказывает об одержанной во имя бога Кемоша победе и о том, что сами израильтяне подпали под заклятие (херем). Повинуясь указу Кемоша, царь взял город «и убил всех: семь тысяч мужчин и мальчиков, а также женщин и девушек, ибо посвятил я его Аштар-Кемошу; я взял сосуды и принес их пред лицо Кемоша»{63}.

Однако на самом деле аргументы вроде «все так делали» не слишком убедительны. На самом деле, чем глубже мы начнем изучать соседей древнего Израиля, тем яснее поймем, что его идеология войны выделяется своей кровожадностью. Конечно, религиозные войны были обычным делом. Могущественные ассирийские завоеватели с IX по VII век до н. э. называли своих воинов армией бога Ашшура и приписывали ему свои победы. Они были безжалостными захватчиками, которые убивали или делали рабами массы людей. Ассирийцы вешали побежденных царей, чтобы устрашить тех, кто осмелится сопротивляться империи в будущем, они казнили пленников и строили пирамиды из отрубленных голов своих жертв. Другие народы могли быть не менее жестокими, даже когда они не ссылались на повеления высших сил. В 415 году до н. э., когда знаменитая афинская демократия была в самом расцвете, греки опустошили остров Мелос: они убили всех мужчин, способных носить оружие, и превратили Мелос в афинскую колонию, целиком обновив его население{64}.

Но хотя в древности было немало насилия и войн, случаи масштабного геноцида были редки, хотя и встречались. Даже когда ассирийцы или хетты торжественно заявляли, что взяли какой-то город, далее они сообщали о том, что ими было захвачено великое множество рабов. О том же свидетельствует «Илиада», которая описывает события времен Иисуса Навина, хотя автор произведения жил на несколько столетий позже. Так, в «Илиаде» Агамемнон предсказывает не просто разрушение Трои, но и тотальное истребление всех ее обитателей: «Эти троянцы! Пускай же из них ни один не избегнет / Гибели быстрой и нашей руки! Пусть ребята, которых / Матери носят во чреве своем, – пусть и те погибают! / Пусть они все без следа и без похорон, – все пусть исчезнут!»{65}. Однако некоторые классические литературные труды греков указывают на то, что эта бойня не распространялась на женщин, которых захватчики взяли к себе на родину в качестве рабынь. В повествовании, которое содержит больше деталей, говорится о том, что афиняне, перебив всех мужчин на Мелосе, сделали попавших в плен женщин и детей рабами. Да и какой разумный завоеватель стал бы поступать иначе? Когда в 146 году до н. э. римляне до основания разрушили Карфаген, так что победители, как рассказывают, засыпали солью место, где стоял город, они также оставили в живых десятки тысяч рабов. Римские писатели, сами ужасаясь этим деяниям, описывают уничтожение племен севера Европы, германцев и скандинавов, их врагами. Но генетические данные указывают на то, что победители не только пощадили захваченных в плен женщин, но и энергично производили от них потомство. Средневековые исландцы, о которых много говорится в норвежских сагах, в значительной степени были потомками тысяч захваченных в плен ирландских женщин{66}. И даже те события, которые называли геноцидом, по сути такими не были. Единственным исключением из правила были действия римлян, которые начиная с III века до н. э. расширяли свою средиземноморскую империю. Их манера вести войну возмущала древний мир, привыкший к насилию. Греческий историк Полибий описывает взятие города Картагена в 209 году до н. э., во время которого римляне перебили всех его жителей – мужчин, женщин и детей:

Мне кажется, римляне поступают так с целью навести ужас на врагов. Вот почему часто можно видеть в городах, взятых римлянами, не только трупы людей, но и разрубленных пополам собак и отсеченные члены других животных. Благодаря множеству застигнутых в городе людей смертоубийство на сей раз было ужасное{67}.

Это напоминает библейские рассказы о завоеваниях, происходивших на тысячу лет раньше. Но сам тот факт, что Полибий описывает эти ужасы так подробно – поверите ли, как бы говорит он, они убивают даже детей, – указывает на то, что такие вещи были исключением. Большинство жестокостей древности, которые действительно можно назвать геноцидом, с убийством женщин и детей, совершалось либо римлянами, либо теми, кто сопротивлялся политике Рима. Есть еще один пример геноцида в древности, на который часто ссылаются: в 88 году до н. э. царь Понта Митридат перебил большинство итальянцев, проживающих на территориях Малой Азии, которые находились под его контролем{68}.

Побежденных не истребляли не из добрых побуждений, но из корысти. Несомненно, войны с массовым истреблением происходили на земном шаре в доисторические времена и в сохранившихся примитивных обществах. Но обычно при этом убивали взрослых мужчин, а всех прочих пленников эксплуатировали – экономически или сексуально. Хотя некоторых из них убивали, иногда совершая человеческие жертвоприношения, захваченные люди были ценным ресурсом, который не стоило тратить зря, и это стало играть особенно важную роль, по мере того как сообщества увеличивались в размерах и становились организованнее. Если победители принадлежали к стабильному сообществу – царству или национальному государству, – они получали новый источник податей и налогов. Сравнительно меньшие группы, такие как кочующие племена, стремились заполучить рабов, которых можно было продать – часто продать более развитым в экономическом смысле сообществам{69}.

Убивать женщин и детей, которые превращались в имущество победителей, не было смысла. Песнь Деворы в Книге Судей говорит о том, чего ожидали тогдашние воины от успешного сражения: заполучить по одной девушке или по две на брата, захватить много одежд и сокровищ, чтобы потом их поделить. Хотя поражение было полной катастрофой для проигравших – с потерей независимости, свободы и чести, – их жизнь не прекращалась, какой бы жалкой она ни была, и у них оставался какой-то шанс освободиться или сбежать в будущем. Так, когда в 586 году до н. э. Вавилон разрушил царство евреев и переселил побежденных, по меньшей мере множество людей осталось в живых. Даже уничтожение врагов имеет свои разумные пределы, но древний Израиль с этим не считался{70}.