Черные колокола - Авдеенко Александр Остапович - Страница 66

— О том, что произошло в горкоме, я, к сожалению, узнал поздно.

— Но теперь-то все знаете!.. В стране создаются все новые и новые партии. Язык сломаешь, потом изойдешь, пока выговоришь хотя бы только их названия… Независимая партия мелких хозяев. Социал-демократическая. Партия Петефи, бывшая национально-крестьянская. Венгерская партия независимости — прямая и законная наследница отменно фашистской кучки. Блок беспартийных. Партия беспартийных!.. Вы слышали что-нибудь подобное? Христианско-демократическая — подражатели партии Аденауэра. Буржуазно-демократическая. Христианская. Венгерская жизнь. Венгерская свобода. Венгерские революционеры. Венгерская революционная партия молодежи. Всевенгерский союз бывших политических заключенных. Венгерский демократический союз. Национальный лагерь. Венгерская народная. Дьерские «Скрещенные стрелы». Христианский фронт. Христианская народная. Католическая народная. «Союз сердца Иисуса Христа»… Фу!.. — Арпад перевел дыхание. — И доброй половины не назвал, черт бы их побрал! И все рвутся к власти. Вывески разные, с фиговыми листочками, а потроха одинаковые — частная собственность. На улице Семмельвайс я видел, как вожди мелких хозяев налетели на дом Венгерско-советского общества. Выдворили друзей СССР и обосновались на правах новых хозяев. Скажите, как может коммунист Имре Надь примириться с такой позицией премьера Имре Надя? Как мог член ЦК Имре Надь выдать шестьсот тысяч форинтов Независимой партии мелких хозяев и триста тысяч Национально-крестьянской? И не свои выдал, а партийные. Фондами ВПТ тряхнул. За счет партийных взносов раскошелился. Во имя чего сделана такая подачка? Почему не спросили партию?

Имре Надь, верный тону, взятому с первых же минут беседы, схватил карандаш, постучал по кофейной чашке.

— Доктор, призываю к порядку! Хватит, теперь я буду говорить! Пора, кажется, дать вам сдачу. Поскольку вы историк, ставлю вас в известность: каждый мой шаг здесь, в парламенте, на посту главы государства, продиктован волей народа. Меня радует все, что пугает и бесит вас. Вот вам и ключ к тайне моего курса, товарищи делегаты. Народ потребовал коалиционности правительства, многопартийной системы, реабилитации Миндсенти, возвышения Пала Малетера. Народ! А я — его слуга.

— Неправда! — в один голос воскликнули делегаты.

Арпад сказал:

— Вы и ваши люди организовали «давление снизу», выражение «народной воли». Мне хорошо известно, как вы принимали «рабочую делегацию», как откровенно подстрекали… Двадцать пятого октября у вас была еще одна такая делегация боршодских рабочих. И вы опять подстрекали…

— Ложь и клевета! — Надь окончательно потерял надежду загипнотизировать делегатов, обезоружить их своим добродушием и спокойствием, силой правого. Поднялся, с грохотом отодвинул тяжелое кресло. — Хватит! Я вас больше не задерживаю.

— А мы все-таки задержимся, господин премьер! Обязаны задержаться и высказать то, что нам поручила партия.

— «Партия», «партия»! — Брезгливая гримаса исказила лицо премьера. — Где она? Развалилась. Рухнула. Превратилась в обломки.

Премьер вдруг прервал себя. Поднял руки, и на его лице появилась прежняя, как в начале разговора, снисходительная улыбка — неограниченная роскошь и гибкость характера, доступные лишь коронованным особам, не боящимся упреков в непостоянстве. Король всегда постоянен — в гневе и милости, говоря «да» или «нет».

— Не будем ссориться, друзья. Попытаемся в пределах учтивости выяснить наши позиции.

— Попытаемся! — сказал Арпад. — Мне случайно вчера довелось читать некоторые ваши сочинения, распространяемые в рукописях еще до двадцать третьего октября Гезой Лошонци, Габором Танцошем, Йожефом Силади и другими.

— Что вы имеете в виду? — полюбопытствовал Надь.

— Ваши подпольные сочинения, в которых вы теоретически обосновали «разгром народно-демократического государственного строя», «ликвидацию политики блоков», выход из Варшавского пакта. В статье «Несколько актуальных вопросов» вы прямо высказались за многопартийную систему, за коалиционное правление, за союз с враждебными рабочему классу партиями. Созревшая и выношенная в подполье теория претворяется в жизнь.

Через главную, ведущую в секретариат дверь вошел человек, давно знакомый Арпаду по многокрасочным портретам. Бывший президент Венгрии Золтан Тильди, вождь партии мелких хозяев, разделяет теперь с Имре Надем власть. Одет и обут заместитель премьера, как и положено венгерскому мужику-землепашцу: белоснежная накрахмаленная рубашка, модный пиджак, дорогой галстук, лакированные туфли. Не похож поводырь на свою паству? Ничего! Так и должно быть. Вожди обязаны иметь особые приметы.

— Что, дорогой Тильди? Неотложное дело? — спросил Надь.

— Да, председатель. Извините за вторжение! — Он слегка поклонился. — Через час выступаю по радио, хочу согласовать свои тезисы. — Он положил перед Имре Надем несколько листов бумаги.

— Согласовать? — удивился премьер. — Что вы, Тильди! Наши с вами мысли согласованы на несколько лет вперед.

— Да, конечно, но… принимая во внимание важнейшее из важнейших выступление… Я бы хотел, председатель, чтобы вы взглянули. Сделайте одолжение.

— Если настаиваете… — Надь поправил пенсне, прочитал вслух, явно для делегатов — «Воля народа, национальная революция восторжествовали… Против этой воли любое насилие и сопротивление были бесполезны». — Надь оторвался от бумаги, блеснул выпуклыми стеклами пенсне. — Прекрасное начало! — Он опять уткнулся в бумагу, бегло просмотрел рукопись. — Далее, кажется, в таком же духе.

— Обратите внимание на практическую часть. Так ли сформулировано то, о чем мы с вами договорились?

— «…Я объявляю вам, — с пафосом прочитал Надь, — что правительство освободило Петера Коша от его обязанности венгерского представителя в ООН и пошлет туда новую делегацию, которая на этот раз будет представлять точку зрения нашего правительства… Нужно воздвигнуть заново столпы нашей национальной жизни… Я призываю всех венгров объединиться. Больше не нужно жертв и разрушений. Сейчас все венгры должны доказать, что они достойны этого исторического момента, который знаменует собой поворотный пункт в жизни страны…» Все отлично сформулировано, Тильди!

— Яснее ясного! — вставил Арпад.

— Что? — приложив морщинистую ладонь к уху, спросил заместитель.

— Я говорю, действительно крутой поворот. — Арпад резко повысил голос, чтобы он дошел и до глухого. — На все сто восемьдесят градусов. От социализма к капитализму, даже без остановки на обещанной промежуточной станции, именуемой «национальным венгерским социализмом».

— Не понимаю. — Тильди Золтан улыбался, вопросительно смотрел на председателя, как бы спрашивая: ввязываться в спор или не надо.

— Не беспокойтесь, Тильди! Я не дам в обиду и вас лично и нашу общую программу. Вас ждут на студии. Всего хорошего.

Арпад, с новым приступом энергии и злости, продолжил прерванный разговор:

— Вам, господин «национальный коммунист», вашему заместителю показалась излишней законно избранная власть, и вы решили создать так называемые революционные комитеты. А кто их хозяин? Всякий реакционный сброд.

— Че-пу-ха! — раздельно, с ленивым пренебрежением сказал Надь. — Революционные органы созданы под давлением низов стихийно, в буре событий и являются чистыми выразителями народной воли. И в этом вы, доктор, можете легко убедиться, побывав хотя бы в одном комитете.

— Был! И не в одном. Убеждался! Всюду одинаковая картина. Нигде не выбирали «комитеты» и «советы». Депутатов выталкивали из толпы на уличных и площадных сборищах.

— Видите, как перелицовываются факты. Не выбирали, а выталкивали! Не собрание, а толпа! Почтенный доктор Ковач! Ничегошеньки вы не поняли… Ни моих сочинений, ни моей работы, ни того, что произошло и происходит в стране. Ничему не научились ортодоксы, догматики и сектанты! Даже после такого потрясения не стали реалистами! Не вы, не я, не мы управляем событиями. Грубая материальная, так сказать, сила поворачивает всех нас и так и этак. Вот вам и диалектический материализм в действии! И оттого, что работает ныне не в вашу пользу, он не перестает быть диалектическим.