Черные колокола - Авдеенко Александр Остапович - Страница 52

При папе Пие XII патер Вечери выполнял на первый взгляд более скромную роль, чем при его предшественнике. На самом же деле он поменял шкуру. Вечери стал мюнхенским легатом, представителем папы, не имеющим официальных дипломатических функций, но фактически наделенным особыми полномочиями, известными только верхушке католической церкви.

Черный Султан рьяно выполнял священные приказы, исходившие из тайной канцелярии статс-секретаря. Теперь он столь же рьяно проводил в жизнь все советы испытанных друзей Ватикана, хозяйничающих в радиоцентре «Свободная Европа».

Как только определился успех операции «Черные колокола», деятели из «Отдела тайных операций» бросили в Венгрию второй ударный эшелон своей армии. Черный Султан оказался в первых ее колоннах. Направился он в пылающий Будапешт с особой миссией: осуществить то, что богом и его верными слугами подготовлено, — воскресить заживо похороненного в венгерской тюрьме кардинала, одного из семидесяти высших сановников римской церкви, назначенных папой, обязанных выполнять его волю.

Программа деятельности патера Вечери на территории Венгрии была не расплывчатой. В нескольких пунктах точно было сформулировано все, что ему надлежало сделать в самое короткое время: добиться полной реабилитации кардинала Йожефа Миндсенти, осужденного высшим судом Венгерской Народной Республики на пожизненное тюремное заключение, добиться освобождения воинствующего «апостола правды», организовать его возвращение в Будапешт, придав этому событию пышную окраску национального торжества. Новый Наполеон, призванный «раскаявшейся Венгрией», должен возвращаться с «острова Эльбы» — замка в Фелшепетене.

Все это должно было привлечь к Миндсенти, к этой знаменитой на Западе фигуре, теперь уже почти преданной забвению, новый, как никогда живой интерес со стороны Вашингтона, Рима, Бонна, Лондона, Парижа, Мадрида, Лиссабона и южноамериканских католиков, поставить кардинала в центре венгерской бури, сделать его политическим барометром и той личностью, которая способна пастырским словом и мановением святой руки высечь гранитное русло для венгерской контрреволюции.

Большие эти задачи оказались бы не по плечу патеру Вечери, будь он хоть семи пядей во лбу, королем среди высокооплачиваемых агентов Си-Ай-Эй, если бы он решал их в одиночку или даже при солидной помощи себе подобных.

Давно прошли времена, когда князья католической церкви всякую работу, и благородную и черную, выполняли своими руками. В новую эпоху крестоносных войн, беспрестанно бушевавших во имя Христа и девы Марии в Европе, Азии, Африке и на Ближнем Востоке, ватиканский штаб действовал, сам оставаясь в тени. Он орудовал главным образом чужими руками, изрядно позолоченными приношениями католиков, и в тесном сотрудничестве со своими боголюбивыми союзниками.

Прибыв в Будапешт, патер Вечери через негласных друзей радиоцентра «Свободная Европа» без особого труда добился выполнения первого пункта своей программы.

Премьер-министр Имре Надь собственноручно облачил кардинала-заговорщика в белоснежные ризы невинного агнца, одним росчерком пера отмел гору неопровержимых доказательств и свидетельских показаний, уличавших преступника Миндсенти. Вот документ, подписанный Большим Имре в одну из самых мрачных ночей мрачной венгерской недели:

Патер Вечери радовался первой победе. Премьер-министр, называвший себя коммунистом, безоговорочно реабилитировал кардинала, а заодно отрекся от социалистического строя. Главное сделано. Завоевано предмостное укрепление, создан великолепный плацдарм, откуда можно наступать дальше.

Читта дель Ватикано, видимое людям, занимает только склоны холма на берегу Тибра, почти в центре Рима, вокруг собора Святого Петра. Всего лишь сорок четыре гектара собственной территории. По официальным данным, население этого государства исчисляется немногим больше тысячи человек, но не все являются поддаными Читта дель Ватикано.

Невидимый же простор ватиканской империи простирается куда дальше. До Западной Германии, до кабинета доктора Аденауэра. До канцелярии государственного секретаря, рьяного католика Фостера Даллеса. До резиденции кардинала Спеллмана в Нью-Йорке, до многих правительственных дворцов и католических монастырей Латинской Америки, до фашистского трона Франко.

Папским гласным и негласным указам, его иезуитскому кодексу подвластны и те его подданные, что живут непосредственно на Ватиканском холме, и те, что находятся далеко за его пределами, скажем, в маленьком городке Ретшаг, на севере Венгрии, по соседству с Чехословакией, в области Ноград.

МИНДСЕНТИ

До 30 октября 1956 года Ретшаг был захолустным, безвестным городишком, а 31 октября он прогремел на весь мир.

Патер Вечери и его спутник прибыли сюда, чтобы освободить кардинала Миндсенти, рассказать ему, что происходит в мире, и дать ряд жизненно необходимых советов его преосвященству.

Черный Султан сразу же вошел в контакт с влиятельными католиками, одетыми в форму танкистов венгерской армии, и вместе с ними выработал план действий.

Главным лицом, с которым совещался патер, был Палинкаш. Десять лет назад у Антала Палинкаша была другая фамилия, ненавистная многим венграм. Он был родным сыном маркграфа Паллавичи, одного из фюреров белой Венгрии 1919 года, верховного палача контрреволюции. Отец превосходно, в своем духе воспитал сына: Антал окончил военную академию Людовика. Первую свою пулю хортист Антал Паллавичи, офицер венгерских войск, выпустил в советских коммунистов, защищавших границу в Карпатах. Около трех лет маркграфский отпрыск сражался за дело Гитлера. В 1943 году венгерская армия и ее немецкий сосед, армия Паулюса, были разгромлены на Дону и на Волге.

В числе пленных венгров оказался и Антал Паллавичи. Годы, проведенные в России, в лагере военнопленных, еще больше ожесточили его против коммунистов. Ему каждое мгновение хотелось броситься на часового с красной звездой. Но он не делал этого. Сдерживался. Не победил, не насытил свою ненависть в годы войны, в рядах армии Гитлера — Хорти, разве удовлетворит ее теперь пленный, безоружный, одинокий? Один в поле не воин. Надо приспосабливаться к условиям.

Антал Паллавичи затаил ненависть, непримиримость закоренелого хортиста, надменность аристократа и стал улыбающимся, виноватым, раскаявшимся венгерским офицером, рядовым венгром, проклинающим Гитлера. Аристократ по происхождению, предавал анафеме своего отца — маркграфа, называл его эксплуататором, кровопийцей.

В такой сенсационно живописной маске он вернулся домой, в Венгрию, и официально, под гул одобрения любителей сенсаций, порвал связи с живыми и мертвыми аристократами Паллавичи и с ведома властей присвоил себе новую, демократическую, истинно рабоче-крестьянскую фамилию — Палинкаш.

Антал Палинкаш постепенно, изо дня в день, терпеливо завоевывал доверие новых своих «родителей», клялся им в любви и верности, пытался доказать эту любовъ всюду, куда его ни посылали.

Продвигался он медленно, но упорно. В 1956 году бывший маркграф стал начальником штаба танкового полка, майором народной армии. При помощи тайных покровителей из генерального штаба получил назначение в северную Венгрию, в город Ретшаг, неподалеку от которого на холме в графском замке Фелшепетень, окруженном огромным парком, томился знаменитый узник, шестидесятичетырехлетний примас католической церкви Венгрии.