Очки для близости - Обухова Оксана Николаевна - Страница 16

Взвинченные нервы реагировали на каждый скрип половиц, на звук шагов и шелест брюк. Казалось, тишина дышала этими звуками, коридоры и лестница провожали меня с жадным вниманием публики, требующей новых жертв. Старый дом, потерявший в застенках НКВД настоящих владельцев, давно похоронил надежду на зрелище в своих стенах.

Что ж, господа, парад алле! Представление состоится.

Порошок мадам Флоры подарил мне спокойную ночь и свежую голову утром.

Я отлично выспалась и была готова вести свою партию соло. Профессиональный подход лукавого Феликса заставил меня мыслить в ином ритме. Дилетантизм при данных мероприятиях смерти подобен. Пора, Мария Павловна, оставить позу страуса и сделать вылазку в стан противника.

В доме кипела работа. Бригада под руководством Тамары Ивановны наводила блеск, стирала пыль и драила клозеты. Мадам орала на прислугу и шипела, как перегретая сковорода.

Феликс скрывался за компьютером, переводя бормотание мемуаристки Флоры.

Близнецы затаились в детской и ждали, пока их повезут к Вячеславу Кирилловичу на конезавод.

Расписание предпраздничного бардака позволило мне пройти в комнату мадам, найти там ее записную книжку и узнать номер сотового телефона Леонида.

Раньше он был мне без надобности. Но сегодня… Сегодня я солировала.

— Алло, Леонид, это Мария.

Желать прохвосту доброго утра я не стала.

— Да, — осторожно ответил он.

— Я не смогу выполнить того, что обещала.

Пауза, треск в телефонной трубке и медленный уход от темы:

— Извините, Мария Павловна, не понимаю, о чем вы.

— Вы все прекрасно поняли, уважаемый.

Но если наш разговор вам не интересен, я поговорю с Дмитрием Максимовичем. До свидания.

— Подождите, — мгновенно среагировал абонент. — Я не совсем в курсе того, о чем идет речь, но.., сегодня, после обеда, я буду навещать родственников.., может быть, тогда мы все и выясним?

Что и требовалось доказать. И мы расстались без прощаний.

Реакция Леонида на мой звонок была совершенно адекватна обстоятельствам. Прохвост мог ожидать, что трубка параллельного аппарата находится в руках у Дмитрия Максимовича или лежит на диктофоне. Обсуждать гадкие дела по телефону не принято. Наш предыдущий разговор произошел внезапно, в моей комнате, и Леонид был уверен, что запись я не веду. Я лежала на постели с книгой в руках. Но и тогда он был осторожен, проверил все, прежде чем начать. Сегодня я должна заставить его быть неосторожным.

Некоторый, прямо скажем, неудачный опыт использования звукозаписывающей аппаратуры я имела. Вчера перед свиданием с Феликсом я положила в сумочку диктофон, но маскарад секретаря произвел на меня столь шокирующее впечатление, что я растерялась. Шарить в сумочке в поисках магнитофона и нажимать на кнопочки вначале было неловко, а позже, когда разговор стал касаться моих проблем, надобность в записи отпала вовсе.

Теперь я не позволю застать себя врасплох. Засечь приезд Леонида в поместье, заранее включить запись и ждать. Беседа не займет много времени, я была в этом уверена. Леонид налетит, как бронепоезд, рассусоливать не станет. Диктофон с автореверсом, кассета рассчитана на час, думаю, в это время мы и уложимся.

Прежде чем везти близнецов к лошадям, я позвонила в Кашин, родной город Андрея, куда он два дня назад увез Симу подышать свежим воздухом.

В тихом провинциальном городке все было отлично. Сестра сидела под яблоней в саду, Андрей загорал рядом, невдалеке стучала топорами родня зятя. Симин свекор с братьями рубил баню. В случае чего, отобьются мужики, решила я и пошла к воспитанникам.

Пока я болтала по телефону, мальчики набили карманы морковкой для любимых пони, и мы отправились на занятия.

Чудесная погода середины августа, я сидела на трибунах и любовалась выездкой. Блестящие лошадиные шкуры, крики жокеев, за спиной на ветру хлопают флаги с эмблемой конезавода. Прелестный антураж. И черные мысли. Я пыталась вычислить клиентку Феликса.

Под характеристику, данную секретарем, попадала любая из меценаток Флоры, половина жен деловых партнеров Бурмистрова и несколько жестких влиятельных дам.

Каждая из них имела достаточно средств и воли, но не все были способны вызвать мимолетный налет грусти изощренного Эндимиона. Мне не давал покоя взгляд Феликса, устремленный в потолок, как в недосягаемую высоту.

Женщина должна быть молодой и красивой. Впрочем, иная и не могла заинтересовать Бурмистрова.

Таким образом, отсеялось процентов тридцать претенденток. Но все равно их оставалось столь много, что я растерянно листала страницы памяти и никак не могла остановиться. Кто?

Две лошади столкнулись у живой изгороди, один из наездников не удержался в седле и упал на пушистые ветки. Второй соскочил к нему, я смотрела, как мужчины извиняюще похлопывают друг друга по плечам, и мимолетно, ускользая, в голове пронеслась мысль. А с чего я, собственно, взяла, что клиент Феликса женщина? История романа дамы с Бурмистровым может быть выдумкой. Эндимион, естественно, носит дамский наряд, а грусть вызывает и однополая любовь…

— Мария Павловна! — По дорожке, огибая трибуны, ко мне неслись близнецы. — У Звездочки жеребе-о-о-нок!

Не умолкая ни на секунду, мальчики повели меня кормить усталую грустную пони морковкой. Рядом с мамой, неловко перебирая мохнатыми ножками, стояли и крошечный жеребенок, и Вячеслав Кириллович, объявивший конкурс на имя малыша.

Предложения Стремительный, Грозный и Быстрый Ветер отметались тут же. Остановились на нейтральном Черныш.

Возня с пони затянулась до обеда, и мы едва поспевали к столу. Проезжая по дорожке до гаража, я увидела в тени под липами машину Леонида. Враг в доме.

Я отправила близнецов отмывать лица и руки, включила диктофон и на трясущихся ногах пошла в свою комнату. Кроме знакомого запаха чужого одеколона, ничего лишнего в ней не было. Но с меня было достаточно терпкой горечи французского парфюма. Враг был здесь. Трогал шторы, они так и остались в беспорядке, передвигал книги на столе, платьевой шкаф оказался приоткрыт.

Леонид словно напоминал мне, кто здесь хозяин.

Я поправила занавески, распахнула окно и вышла в темный коридор. Опираясь на косяк, он стоял там.

Леонид пристально вглядывался в мое лицо и ничего не говорил. Я тоже молчала, всем нутром чувствуя, как впустую перематывается пленка диктофона, текут секунды и сгущается угроза.

Мы оба ждали неизвестно чего, сражались взглядами и молчали.

Наконец Леонид мотнул головой в сторону лестницы и, не оглядываясь, пошел вперед. Я двинулась следом.

Пройдя десять меров, он остановился напротив комнаты Максима Филипповича, толчком распахнул дверь и вошел внутрь.

Помешкав на пороге, я ступила на пушистый ковер огромной спальни и услышала, как за моей спиной Леонид захлопнул дверь и повернул ручку в положение «занято».

Все так же молча он провел руками по моему телу, задержался на карманах жилета, поясе юбки. Он искал диктофон. Осторожный Леонид был таким же профессионалом интриги, как и Феликс. Но я уже подчинилась ритму их извращенной логики, диктофон лежал в пустой пачке из-под сигарет, которую я держала в руке вместе с зажигалкой. Надежнее всего прятать на виду — главный тезис детективных романов.

Не выпуская меня из цепких, ищущих рук, Леонид приблизил губы к самому моему уху и прошептал:

— Я не люблю, когда моя добыча ускользает. — Акцент он сделал на слове «моя».

«Шерхан облезлый», — подумала я, оттолкнула хищника и прошипела в той же манере:

— А я вам не верю!! Почему я должна верить?! Только с ваших слов следует, что Дмитрий Максимович…

— Поздно, Маша, — перебил меня Шерхан. — Маховик уже запущен, и все свои дела я построил на том, что в понедельник утром у Димы не будет ноутбука. Поздно, Маша, — повторил он.

Сильные пальцы поймали мое запястье, и я замерла, боясь, что от толчка сигаретная пачка загремит, как погремушка. Леонид принял мое оцепенение за покорность.