Плутония - Обручев Владимир Афанасьевич - Страница 17

– Да, мы только что вступили в эту внутреннюю полость и уже истребили трех обитателей ее, – заметил Громеко.

– Солнце, которое мы видим постоянно в зените, это, очевидно, настоящее маленькое ядро земного шара, находящееся еще в раскаленном состоянии и дающее свет и тепло внутренней поверхности толстой и совершенно отвердевшей оболочки, наружную сторону которой мы до сих пор только и знали. Теперь благодаря экспедиции Труханова мы можем ознакомиться хоть отчасти с этой внутренней поверхностью, которая представит нам, несомненно, чрезвычайно много интересного и неожиданного. Ведь на первых же шагах мы уже встретили представителей флоры и фауны, давно исчезнувших на наружной стороне.

– Нам следует окрестить эту новооткрытую страну, а то будем все говорить «внутренняя поверхность» да «внутренняя поверхность»! Это ведь уже не Земля Нансена! – заявил Макшеев.

– Да, она слишком обширна и от Земли Нансена отделена поясом льдов… Как же мы ее назовем? – спросил Громеко.

– В этой стране всегда господствует день. Центральное светило, скрытое в недрах нашей планеты, как бы соответствует представлениям древних народов о боге огня, таящемся под землей. Я предлагаю назвать светило Плутоном,[15] а страну – Плутонией, – предложил Каштанов.

Были предложены еще другие названия, но после некоторого спора все согласились, что Плутония – наиболее подходящее.

– Теперь важный вопрос: удовольствуемся ли мы тем, что не только открыли отверстие, но и спустились в глубь его и осмотрели кусочек Плутонии? Не повернем ли назад, к «Полярной звезде», чтобы сообщить Труханову о блестящем подтверждении его выводов? Или же мы попытаемся проникнуть в глубь страны вечного света?

– Конечно, идем вперед! Вперед, пока есть силы и средства! У нас еще много времени! – послышались возгласы.

– И я так думаю, – продолжал Каштанов. – Но как мы организуем дальнейшее исследование Плутонии?

– Я полагаю, – сказал Боровой, – что дальше вглубь, вдали от снегов и льдов, являющихся результатом проникновения холода и осадков с наружной стороны Земли, температура будет выше. Нарты, лыжи и собаки будут для нас только обузой, и их нужно оставить здесь.

– Одних собак оставить нельзя. Значит, нужно последовать совету Труханова и отделить часть членов экспедиции – не менее двух человек, потому что кто же решится остаться в одиночестве надолго? Эти двое с собаками, нартами, лыжами и прочим лишним грузом будут ждать здесь, производить наблюдения в тундре и на краю льдов. А если остальные не вернутся к определенному сроку, они направятся назад на одной нарте, чтобы доставить на «Полярную звезду» отчет об открытиях и быть проводниками новой экспедиции, посланной для поисков пропавшей партии и для дальнейшего исследования Плутонии.

– Ну, а как же пойдут через льды эти пропавшие, если они вернутся немного позже назначенного срока? – спросил Макшеев.

– Две нарты, лыжи и склад провизии должны быть оставлены на месте, на случай, о котором вы говорите. Запоздавшим придется идти без собак, тащить самим нарты, что не будет так затруднительно, потому что склады провизии, оставленные по всему пути, позволят сделать груз нарт минимальным.

Все согласились, что этот план наиболее целесообразен, но никому не хотелось остаться в тундре, так сказать, у порога таинственной страны. Приходилось решать вопрос, кто из членов экспедиции более необходим для путешествия вглубь. Таковыми явились прежде всего зоолог, ботаник и геолог, которым в тундре было мало работы; следовательно, Каштанов, Папочкин и Громеко должны были ехать. С другой стороны, Иголкин, единственный неученый член экспедиции, главной обязанностью которого был уход за собаками, естественно, осуждался на сидение в тундре. Таким образом, оставались еще Боровой и Макшеев, один из которых мог ехать.

Так как каждый из них великодушно уступал другому участие в поездке, соглашаясь остаться, то пришлось бросить жребий. Боровому достался билетик со словом «сидеть», а Макшееву – «ехать».

Обсуждение вопроса об организации партии, отправлявшейся в глубь Плутонии, заняло немало времени. Нужно было выбрать способ передвижения партии и в зависимости от этого решить, что брать с собой. Даже отказавшись совершенно от консервов и рассчитывая добывать себе пропитание исключительно охотой, каждому из путешественников пришлось бы нести на себе порядочный груз, а на торные дороги, конечно, нельзя было рассчитывать.

– А что, если мы возьмем часть собак и навьючим на них груз, хотя бедняжки к этому не приучены и в теплой стране будут чувствовать себя плохо? – сказал Громеко.

– Это проект малоисполнимый, – заметил Макшеев. – Мы рискуем лишиться этих животных, необходимых для обратного пути через льды. Я предложил бы воспользоваться силой более послушной и могучей, которая понесет не только наши вещи, но и нас самих.

– Какая же это сила? – воскликнули остальные.

– Сила воды. Глубокая речка, которую мы встретили сегодня и не могли пройти, течет ведь на юг, куда и нам нужно идти. А в нашем багаже есть две маленькие складные лодки, взятые для переправы через полыньи при путешествии по льдам. Мы о них совсем забыли, потому что они до сих пор не понадобились. Каждая вмещает двух человек; сядем и поплывем. А когда начнутся леса, устроим плот, если лодки будут слишком нагружены, и будем плыть, пока река будет нести нас.

– Превосходный план! – воскликнул Каштанов.

– И легко и удобно! Плыви да посматривай по сторонам и записывай! – восторгался Папочкин.

– Но только наш кругозор будет ограничен берегами реки, наверно, густо покрытыми растительностью: мы будем плыть в зеленом коридоре и ничего не увидим! – сказал Громеко.

– А кто же мешает нам останавливаться, выходить на берег, делать экскурсии, где будет интересно или нужно? Ночевать ведь тоже будем на берегу, – пояснил Макшеев.

– И эти экскурсии будем делать налегке, со свежими силами, без груза за спиной – будет свободнее! – сказал Папочкин.

– Лодка и плот позволят нам меньше стесняться в сборе коллекций. Нести все свои сборы на спине и каждый день увеличивать этот груз было бы не очень легко, – отметил Каштанов.

– Наконец, лодка обеспечит нам бо?льшую безопасность от всяких зверей и гадов, живущих в лесах и болотах. Неизвестно, какие еще сюрпризы готовит нам эта таинственная страна, в глубь которой мы направляемся! – заявил Громеко.

– Словом, вы дали нам прекрасный совет, Яков Григорьевич, и заслужили общую благодарность, – заключил Каштанов. – Поэтому я предлагаю назвать реку, по которой мы поплывем, вашим именем. А теперь я бы предложил залечь в наши мешки или на них, потому что тепло, а завтра сделать экскурсию к мамонту и привезти на нартах шкуру, бивни и запас мяса сюда.

– Ведь мы же хотели перенести весь стан к мамонту, – напомнил Папочкин.

– Едва ли это будет лучше. Речка, по которой мы поплывем, течет в противоположной стороне, и удаляться от нее нет смысла. Кроме того, этот холм, на котором мы расположились, имеет много достоинств: он сухой, виден издалека, отдален от края леса с разным зверьем, близок к льдам, обдувается ветром, что для собак имеет большое значение, когда станет еще теплее. С него легко заметить приближение каких-нибудь врагов.

– И он удобен для метеорологических и других наблюдений, – прибавил Боровой. – Мы здесь устроим настоящую станцию, и я надеюсь, что мои барометры начнут показывать изменения атмосферного давления.